Уве Шомбург - Код Вавилона
Пастух опять оперся на клюку, любовно поглядывая на свое заметно возросшее стадо.
Долгое время ничего не происходило. Затем пастух снова двинулся. Среди песчаных холмов приближалось еще одно стадо. Поодиночке или маленькими группами животные брели вдоль края леса.
Пастух наблюдал за ними. Ни собак, ни пастуха при них. Легкая добыча для орла. Пастух присвистнул, подзывая своих собак. Они бросились бежать и пригнали к его стаду также и этих животных.
* * *Папа Бенедикт XVI внезапно проснулся. Какое-то время он не мог понять, где он. Потом понял. Он был в маленькой часовне, принадлежащей его личным покоям. Он вышел сюда помолиться перед началом нового дня, да тут и заснул.
Он сидел на стуле с железной спинкой в середине помещения. Внезапно его охватила глубокая тревога. Раньше с ним такого не случалось, чтобы один и тот же сон повторялся так часто.
Папа встал и подошел к алтарю, где под простым крестом стояла маленькая шкатулка, украшенная сусальным золотом. Он открыл ее и взял в руки крест. То был маленький крест из простой, но древней древесины, якобы вырезанный в Монтекассино еще при жизни святого Бенедикта.
Он положил крест на алтарь. Затем поднял второе дно шкатулки и достал футляр, обитый бархатом.
В нем лежала маленькая глиняная табличка с нацарапанными на ней значками и несколько листков пожелтевшей бумаги.
Он взял последний листок и прочел.
Это было однозначно.
Время близилось.
* * *Монсеньор Тиццани ждал в коридоре перед официальными покоями папы и задумчиво смотрел в окно. От слепящего солнца, стоявшего почти в зените, делалось больно глазам. Он отвернулся и снова стал раздумывать, в какие слова поэлегантнее облечь неудачу и как заверить папу в своей абсолютной лояльности.
Встречу с Марвином, этим американским издателем, он, к удовлетворению папы, провел мастерски, но через несколько минут он, не ровен час, лишится благосклонности святого отца.
Тиццани уже видел злорадные лица своих коллег-священников, которые завидовали его успеху: он удостаивался специальных заданий от святого отца и от кардинала Сакки. Если он сейчас будет выставлен за дверь, на него выльют ушат издевок, сделают его посмешищем Ватикана.
А все началось в пятницу вечером после разговора у папы, когда кардинал Сакки попросил его к себе в кабинет и еще раз завел речь о переговорах с папой.
— Святой отец все еще горюет по вашему предшественнику. Способности которого он ценил превыше всего и не смог примириться с тем, что тот удалился шесть месяцев назад в монастырь. Я доверяю вам, но вы должны устранить последние сомнения святого отца. И самое правильное для этого как раз то, о чем я вас сейчас попрошу, — сказал кардинал и сделал паузу. — Вы готовы?
Тиццани кивнул. Он не даст другим повода для издевок.
— Святой отец ожидал важную информацию, которая сегодня утром должна была поступить в Гроссето, в Археологический музей. Важная информация для вопроса веры, если вы понимаете… Но этого не произошло, и святой отец в полном отчаянии. Можете себе представить, он даже кричал, когда шеф Надзорного корпуса принес эту новость. — Кардинал Сакки покачал головой, не веря своим собственным воспоминаниям: — Я оказался при этом случайно, и теперь мне приходится еще и беспокоиться об этом… Я вас прошу: избавьте меня от этого, присмотрите, чтобы снова что-нибудь не сорвалось… Вы должны понять — я как кардинал не могу иметь дел с простыми охранниками из службы безопасности… Но святой отец просил меня присутствовать при передаче! Вы сможете?
И вот Тиццани сопровождал ранним воскресным утром этого Аугусто Пекорелли из Комитета безопасности, который представлял собой контрразведку государства Ватикан, и Эльджидио Кальви из Надзорного корпуса — полиции Ватикана численностью в сто двадцать человек. А внутри Надзорного корпуса Кальви входил в спецподразделение числом ровно в дюжину обученных снайперов, сопровождавших папу в его зарубежных поездках и тем самым отбивавших хлеб у Швейцарской гвардии Ватикана.
Они ждали, как было условлено, в Гроссето. Кальви не спускал глаз с чемодана с деньгами, и из его ответов на свои осторожные вопросы Тиццани узнал, что контакт установил Пекорелли. Пекорелли обретался в службах Ватикана всего три года — после того, как почти десять лет прослужил в итальянском спецназе в Ливорно.
Потом Пекорелли получил звонок от своего информатора, который еще раз перенес время передачи. Пекорелли нервничал и то и дело заверял, что его поставщик абсолютно надежен. Тиццани начал понимать, какую роль замыслил для него кардинал.
Он должен взять на себя неудачу Сакки. Окончательно Тиццани уверился в этом, когда и сегодня утром они снова прождали напрасно. Поставщик Пекорелли даже не позвонил.
Тиццани тяжело сглотнул, думая об этом. Должно быть, дело шло о чем-то особенном, если уж вместе с Эльджидио Кальви отправили одного из телохранителей папы. Но в чем же заключалось дело? Какими такими связями располагал этот Пекорелли?
Неужто святой отец совершил ошибку?
Неужто Господь покарал?
Глава 12
Восточная Германия
Понедельник
Дрожь в его мускулах постепенно стихала, и пульсирующая головная боль тоже ослабевала с каждым глотком кофе. Крис сидел в кафе на автостоянке, в самом дальнем углу, хорошо защищенный от взглядов остальных посетителей. Перед ним на подносе лежали остатки завтрака. Он мелкими глотками пил кофе с коньяком.
Никто не обращал на него внимания. Немногие посетители сидели в передней части помещения и пялились в телевизор. Новостные передачи вот уже который раз сообщали об ужасной аварии, в которой оказалось несколько убитых. В каких-то новостях передали, что на месте преступления стоял грузовик, в котором полиция обнаружила связанного мужчину. Тот утверждал, что он водитель этого грузовика и был захвачен на парковке.
Потом речь вдруг зашла о перестрелке незаконных мигрантов. На трассе А9 уже неоднократно задерживали высаженных беженцев, которых кто-то брался доставить через Восточную Европу на богатый Запад и по дороге бросал.
А что если покончить сейчас раз и навсегда с этим делом?! Сдать древности в полицию и дать ясные показания о том, что произошло на самом деле. Если принять в расчет попытку ограбления в Тоскане, то уже второй раз из-за махинаций Форстера он рискует своей жизнью.
Он тихо выругался. Форстер надул его, он с самого начала поддерживал его расположение, чтобы встроить в свои планы. Сам по себе он был в глазах Форстера ничто, мишень, потенциальная жертва, которую приманили достаточно большим куском.
Вполне нормальная сделка, все чисто, все прозрачно. Все просто. Он сам дал поймать себя на эту удочку. И это при том, что есть некто неизвестный, у которого достаточно средств для проведения таких акций — в двух местах одновременно. И этот неизвестный в состоянии собрать всю необходимую информацию и располагает большим резервом отморозков и оружия. И он явно ни перед чем не остановится и ничего не боится: ни последствий, ни полиции.
Есть ли у Криса вообще шанс?
Если он остается в деле, ему следует поторопиться. Как только сокровища будут там, где должны оказаться, он перестанет представлять интерес для неизвестного.
— Вы что-то от меня утаиваете.
— Многое.
Это последнее слово Форстера не шло у Криса из головы.
В шесть часов он взял в руки мобильник. И поднял Ину с постели.
— Это я.
— Кто же еще.
Ее обычно такой приветливый голос, казалось, еще спал. Он расслышал в нем опасные нотки, но не извинился за столь ранний звонок. Он лишь дал ей время громко прозеваться.
— Почему ты звонишь в такую рань? Я еще сплю.
— Мне нужна твоя помощь.
— И что я могу сделать? — Она вдруг посерьезнела.
— Навести справки.
— Только не раньше десяти.
— Постарайся поскорее добраться до офиса. Тебе придется провести кое-какие розыски.
Ина чертыхнулась.
— Послушай! — прошипел он в телефон. — Граф убит! На нас напали. — Он в общих чертах рассказал ей, что произошло. — И теперь я собственник кое-каких украшений и нескольких табличек с клинописью.
— Чур, украшения — мои. Где ты, кстати?
— В каком-то придорожном кафе по трассе А9. Дай знать, когда ты будешь в офисе. — Слыша, как она продолжает ворчать, он отключился.
Для верности он огляделся. Убедившись, что по-прежнему сидит один в дальнем уголке кафе, достал из хлопчатобумажной сумки одну из глиняных табличек с клинописью и осторожно повертел ее в руках. Он разглядывал печать Навуходоносора II. Форстер не проронил ни слова о содержании текста. Вроде бы таблички были заполнены восхвалением подвигов правителя. Допотопная историческая книга.
