Джозеф Кэнон - Хороший немец
— Для публикации? — спросил настороженно Берни.
— Нет, для меня. В его деле должна быть ниточка, и вот бы потянуть ее, чтоб никто не всполошился. Не знаю, как, но может, вы на что-нибудь и наткнетесь.
— Может, что-нибудь получится.
— Командировочные документы. Кто разрешил поездку? С какой целью? Вы бы хотели знать. Он же ехал на встречу с вами.
— Да, — сказал Берни, снова задумавшись, затем вскочил на ноги и зашагал по комнате, звякая мелочью в кармане. — А что это даст вам?
— Немного. Вопросов тоже немного. Только то, что бы вы хотели узнать и безо всякого разговора со мной. Раз назначенная встреча закончилась смертью.
— Что еще?
— Мне нужен напарник. Я не могу работать один.
Берни поднял руку:
— Увольте.
— Не вы. Имя. Кто в общественной безопасности курирует черный рынок? Кто знает стукачей, людей на рынке. Если Талли надо было сбыть что-то крупное, с кем он должен был встретиться? Он же наверняка приехал в Берлин не для того, чтобы стоять па углу. Мне нужен тот, кто знает игроков.
— В этом я вам помочь не могу.
— Не можете?
— Таких здесь нет. Я, по крайней мере, никогда о таком не слышал. «Курирует». Дозор несет, что ли? Вы же не в Чикаго.
— Но спросить-то вы можете, — сказал Джейк, вставая: беспокойство Берни передалось и ему.
— Нет, не могу. Я служу в общественной безопасности. Официально. А там где спишь, не гадят. Не постоянно, по крайней мере. Да и не получится, если догадаются, чего вы хотите. Талли тоже был в ДОБ. Вы считаете, что у него имелись друзья. И где, по-вашему? Мне надо делами заниматься, а не играть в полицейских и воров в собственном департаменте. Занимайтесь этим в одиночку. — И, слегка улыбнувшись, посмотрел на него. — Посмотрим, как вы справитесь.
— Но вы позвоните. Непременно.
— Да, позвоню, — сказал он, возвращаясь к папкам. — Терпеть не могу, когда люди не являются на встречу. — Он остановился и в упор посмотрел на Джейка, на этот раз дружелюбно. — Позвоню. А теперь, может, уберетесь отсюда и дадите мне поработать?
Джейк подошел к картотеке и пробежал пальцами по медным ручкам на ящиках.
— Ловите настоящих преступников, — сказал он. — По картотеке.
— Верно, настоящих преступников. Осторожнее с товаром. Самая ценная вещь в Берлине.
— Я слышал о бумажной фабрике. Удачно.
— Наверное, господь понял, что он у нас в долгу. Наконец-то, — сказал он сварливо.
— Не возражаете, если я взгляну? Посмотрю, как они выглядят? — спросил Джейк, вытягивая ящик, прежде чем Берни успел ответить. Фамилии на Б начинались ближе к концу, ряд Брандтов. Хельга, Хельмут, Хелены не было. С облегчением и одновременно пристыженно он убрал руку. Как он мог такое о ней подумать? А разве можно здесь быть в ком-то уверенным? Он вспомнил свой первый вечер, когда смотрел на старуху в саду и размышлял. Что ты делала? Была одной из них? Девушки на Потсдамерштрассе, велосипедисты, проезжающие мимо «КДВ», женщина в его старой квартире — все в Берлине превратились в подозреваемых. Кем вы были прежде? А Берни знал. Все это черным по белому отпечатано на карточках. Он снова пробежался пальцами. Возможно, он был особым случаем, сказал профессор. Бертольд. Дитер. Вот — Эмиль. Не особый случай. Может, просто другой Эмиль Брандт. Он вынул карточку. Нет, адрес его. И ее. 1938 год. Все время, что его знал Джейк. Он пробежался глазами по карточке. Партийная награда. За что? Должность в СС в 1944 году. СС. Эмиль. Прекрасный человек, у которого одни цифры в голове.
Он поднял взгляд и обнаружил, что Берни стоит рядом.
— Ваш друг?
— Нет. Ее муж. Господи.
— Вы не знали?
Джейк покачал головой.
— Тут говорится, что он был награжден. Но не говорится за что.
— Это должно быть в его партийном деле. Это регистрационные карточки. Хотите, найду? — Охота за крысами.
Джейк покачал головой.
— Только где он сейчас.
— Хотите сказать, с ним ли она, — сказал Берни, изучая его лицо.
— Да. С ним ли она. — Но он никогда не представлял себе их вместе. Только Лину, которая открывает дверь — удивление в глазах — и обхватывает его руками за шею. Он вставил карточку на место и задвинул ящик.
— Как ее звали?
— Хелен Брандт. Она жила на Паризерштрассе. Я вам запишу. — Он наклонился над столом, чтобы взять листок бумаги. — Можно я запишу еще несколько имен? — сказал он, записывая. — Я хочу найти кое-кого из старых сотрудников. Для статьи. Понимаю, что вы заняты…
Берни развел руками жестом «все сказали», затем взял листок.
— Я подключу Майка, пусть поработает. По-моему, они должны быть в Берлине.
— Да, — сказал Джейк. — Сообщите мне, что скажут во Франкфурте.
— Идите, пока я не передумал, — сказал Берни, отступая за стол.
— Не забудьте позвонить.
Берни бросил на него взгляд:
— Слушайте, а вы действительно можете достать, знаете об этом?
Джейк поднялся по лестнице и пересек тихое помещение архива. Здесь лежали, ожидая своей очереди, данные на всех. Миллионы счетов к оплате. Может, Эмиля наградили в группе, торжественная церемония с участием членов семьи, аплодисменты за службу государству. За что? За подготовку математиков? Теперь дело лежит в одном из этих ящиков и ждет судебного рассмотрения.
— Отметьте уход, пожалуйста, — сказал охранник, безучастно жуя жвачку.
Джейк расписался в журнале и, выйдя на улицу, услышал щелчок фотоаппарата.
— О, смотрите, какие люди. — Лиз, стоя на одном колене, фотографировала высокого белобрысого военного, позировавшего у двери.
Вчерашний дружок. Джейк отступил в сторону, чтобы она сделала еще один снимок. Военный расправил плечи. Холодные глаза. Фотогеничный подбородок. Внешность арийца. Группе Эмиля понравилось бы.
— Ладно, — сказала Лиз, закончив. — Джейк, познакомься, Джо Шеффер. Фамилия — как марка авторучки. Джо…
— Я знаю, кто вы, — сказал военный, пожимая руку. — Рад познакомиться. — Он повернулся к Лиз. — Пять минут, — сказал он и, холодно кивнув Джейку, вошел в здание.
— Для личной коллекции? — спросил Джейк, показывая на камеру.
— Для нее.
— Как джаз?
— А тебе так интересно? Как там внутри? Что-нибудь интересное?
Он вспомнил папки, в каждой отдельная история, затем понял, что она имеет в виду фотосъемку.
— Как в библиотеке, — сказал он.
— Великолепно. — Гримаса. — Приличный трофей, да? Ты знаешь, что его обнаружили на бумажной фабрике. — Она говорила так же возбужденно, как и водитель. Джейк посмотрел на нее. Война превратилась в поиски сокровищ на мусорной свалке. Ракеты в Нордхаузене. Инженеры на заводе Цейсса. Теперь вот бумажные листки, награды и продвижения по службе. А на журнальном развороте — высокий Джо, открывающий досье.
— Да, слышал, — сказал он, отходя. — Смотри осторожней, в здании полно темных закоулков.
— Ну у тебя и шуточки.
Он усмехнулся и уже собрался спуститься по лестнице, как услышал, как изнутри его кто-то окликнул.
— Гейсмар! — Еще один оклик, вслед за которым из здания как сумасшедший вылетел Берни, чуть не столкнувшись с Лиз, — еще одной фарфоровой вещицей с Гельферштрассе. — Хорошо, что успел.
Джейк улыбнулся:
— Вы знакомы с Лиз? У вас общая ванная.
Берни едва сумел ей смущенно кивнуть и схватил Джейка за руку.
— Мне надо поговорить с вами. — Его лицо горело от пробежки. — Этот ваш список.
— Так быстро, — ляпнул Джейк. Затем увидел цепкий взгляд Берни, который так же цепко держал его за руку. — Что?
— Идемте, — сказал Берни, спускаясь по лестнице, чтобы никто их не услышал. — Науманн, — сказал он, показывая листок. — Рената Науманн. Вы знали ее?
— Ренату? Она работала у меня в «Коламбии». Как и все.
— Я впервые об этом слышу.
Джейк недоуменно посмотрел на него.
— Между нами. Я использовал ее как стрингера. У нее был наметанный глаз.
Берни скорчил гримасу, будто услышал от Джейка неудачную шутку, и отвел глаза.
— Наметанный глаз. Точно, — сказал он с глубоким отвращением.
— Вы знаете ее? — спросил Джейк, по-прежнему недоумевая. Берни кивнул. — Я полагал, она умерла. Вы знаете, где она?
— В тюрьме.
Берни огляделся, затем взял Джейка под руку и повел мимо часовых.
— Ненавижу эту ебаную колючую проволоку. От ее вида меня в дрожь бросает. — Дойдя до джипа, Берни, окончательно измотанный, прислонился к нему.
— Что вы имеете в виду, в тюрьме? — спросил Джейк.
— Ну и друзья у вас. — Берни вынул сигарету. — Она была грайфер. Вы знаете, кто такой грайфер?
— Ищейка. Ловец. Чего?
— Евреев.
— Немыслимо. Она же…
— Еврейка. Знаю. Еврей ловит евреев. Они продумали все. Даже это.
