Джейк Арнотт - Подснежник
То, что главное шоу вечера, на которое возлагалось столько надежд, оказалось по вине Кассиуса Клея слишком коротким, заметно подогрело атмосферу в клубе. Гарри, во всяком случае, был заметно возбужден и не мог высидеть на месте буквально ни минуты. Я, кажется, уже упоминал о его неуемной энергии и глубоком личном обаянии, что делает Гарри прирожденным лидером. Его манеры благородного дикаря выглядят ярко и свежо на фоне скучной умеренности, которая в последнее время распространилась слишком широко. В самом деле, было в нем что-то первобытное. Пожалуй, в каком-то смысле Гарри является живым воплощением худших опасений большинства, но, как ни странно, это даже успокаивает.
Вскоре мы начали пьянеть. Постепенно шутки становились все грубее и безыскуснее. Началось все с демонстрации боксерских движений и легкого спарринга между мальчиками, перешедшего в откровенно эротическую игру. Я хотел было спросить Гарри о нигерийском проекте, но, зная, как он переживает, решил не портить ему настроение. Гарри сам заговорил о предмете, о котором я предпочел бы не вспоминать. Крейг… Подано это было в форме шутки, но у меня все равно волосы зашевелились на голове.
– С нашим общим другом Крейгом произошел несчастный случай, знаешь ли, – сказал Гарри с самым невинным видом, но в его голосе прозвучали насмешливые нотки. – Я точно не знаю, в чем там дело, но… Говорят, бедняжка упал с лестницы. Не так ли, Фрэнк?
– Что-то в этом роде, – коротко подтвердил один из мужчин с жестким, будто высеченным из камня лицом.
– Или, может быть, он наступил на мыло и поскользнулся? – продолжал Гарри небрежно. – Так, кажется, было дело?
– Может быть, – согласился Фрэнк.
– В общем, он поскользнулся на куске мыла и упал с лестницы.
Окружающие рассмеялись, а меня вдруг замутило. Кто-то сунул мне в руку стакан бренди, я машинально взял его и опрокинул себе в рот. Гарри шагнул ко мне и прошептал многозначительным театральным шепотом:
– Вот видишь? Ты просил – я разобрался.
Потом началось настоящее дело. Старики и зрелые мужчины лапали полуголых мальчиков-боксеров. Гарри взасос целовался с огненно-рыжим юношей. Увы, у меня уже не было сил. Я был совершенно пьян. Абсолютно fou.
С трудом поднявшись с кресла, я, шатаясь, направился к двери. Гарри увидел и подтолкнул рыжего парня ко мне.
– Иди обслужи его светлость, – распорядился он. – Ему нужно только подрочить.
И прежде чем я успел опомниться, юноша уже отвел меня в одну из спален и принялся грубо хватать за мотню брюк.
– В чем дело? – Его голос прозвучал почти визгливо. – Не встает?
Следом за нами в комнату вошел и Гарри.
– У него не встает! – пожаловался юноша все таким же пронзительным голосом.
Перед глазами у меня все раскачивалось и плыло, и я тоже куда-то плыл и качался, качался, качался…
– Положи его на кровать, – коротко приказал Гарри.
Вдвоем они взвалили мое безвольное тело на вкрадчиво-мягкий матрас.
– Раздень его! – прошипел Гарри.
Я почувствовал, как кто-то стаскивает с меня одежду. С тупым стуком упали на пол туфли. Я лежал неподвижно, пьяный, беспомощный. От дверей донеслись еще какие-то негромкие распоряжения, потом полутемная комната вдруг озарилась таким ярким светом, что у меня заслезились глаза. Рыжий парень быстро снял с меня остатки одежды, разделся сам и лег на кровать рядом со мной. Мне вдруг показалось, что спальня полна людей. Я слышал сдавленные смешки, приглушенные комментарии, чье-то сопение. Гарри шепотом отдавал какие-то команды. Рыжий парень грубо сунул свой напряженный член мне в рот, и в тот же момент раздались мягкие щелчки и жужжание. Нас кто-то фотографировал.
27 мая, четверг
Я проснулся поздно в своей собственной постели. Как я попал домой – не помню. Во всем теле какое-то странное ощущение заторможенности, апатии; в голове – плотный туман. Может быть, вчера вечером меня чем-то опоили? В душе моей шевельнулись ужасные воспоминания о пережитом стыде, унижении и – о страхе. Пожалуй, даже хорошо, что я еще не пришел в себя.
31 мая, понедельник
И снова ко мне приехал детектив-сержант Муни. Есть в этом человеке что-то такое, что сильнейшим образом беспокоит и пугает меня. Муни кажется мне таким же опасным, как Г. Старкс, но в нем нет ни капли обаяния последнего. Его крошечные глаза-бусинки так и шныряли по сторонам, высматривая, фиксируя малейшие детали обстановки. Я спросил, что ему угодно.
– Думаю, мы могли бы сотрудничать, сэр.
– Да, да, конечно, – нетерпеливо бросил я. – Сколько вы хотите на этот раз?
– О нет, ваша светлость, мне нужны вовсе не деньги! – возразил Муни с таким видом, словно я оскорбил его в лучших чувствах.
Потом он перешел к делу. Власть. Влияние. Связи. Вот что ему нужно. За это он предлагал мне «ответные услуги», как он выразился. Я попросил его объяснить поподробнее.
– Ну, во-первых, я мог бы воспользоваться своими связями, чтобы сделать для вас кое-что полезное. Вот сейчас, к примеру, в воздухе пахнет крупным скандалом, имеющим непосредственное отношение к вам и к вашим контактам с… с некоторыми одиозными личностями. Кроме того, в обществе сохраняется повышенная чувствительность к разного рода проявлениям сексуальной распущенности. Вы ведь наверняка помните «дело Профьюмо»[29] – какая тогда разразилась буря? Даже если ничего не удастся доказать, бульварная пресса подымет такой шум, что ваша репутация будет безнадежно испорчена! Вам это, понятно, ни к чему, да и никому это не нужно. А у меня есть хороший знакомый в Отделе криминальной информации. В последнее время правительство уделяет повышенное внимание проблеме организованной преступности, буквально на днях оно поручило Отделу криминальной информации расследовать предполагаемую связь одного из пэров королевства с неким широко известным лицом из числа заправил преступного мира. Довольно пикантная может получиться история, вы не находите? Особенно если о ней пронюхают желтые газеты.
Я не сдержался и застонал в голос. Крошечные глазки Муни победно блеснули.
– Но если бы я взялся употребить мое влияние, я мог бы убедить этого моего приятеля, что все это просто чепуха, слухи, досужие домыслы. Как я уже говорил, сейчас подобный скандал никому не нужен. Такие вещи только подрывают доверие масс к правящим кругам. Гангстеры всегда стремятся обзаводиться высокопоставленными друзьями, они считают, что это придает им респектабельности… Я мог бы повернуть все так, чтобы вы предстали жертвой обмана – тогда убедить полицию прекратить дело против вас было бы довольно легко. А вы за это помогли бы мне в другом…
– В чем же?
– Видите ли, у меня самого возникла кое-какая проблема. Много лет я не покладая рук трудился, чтобы сделать улицы Лондона более безопасными и тихими, но нашлись люди… Словом, теперь меня обвиняют в нарушении профессиональной этики. Такая вот благодарность!.. А все дело в том, что всякие леваки и смутьяны ловко пользуются британской системой правосудия в своих целях и спекулируют на присущем нации духе «честной игры»!
– Ну а если конкретнее, сержант?
– Недавно я арестовал нескольких демонстрантов, которые выставляли себя на посмешище напротив одного из посольств. Теперь они заявляют, будто бы я сфабриковал улики и пытался вынудить их сделать ложные заявления. Один из этих типов принадлежит, оказывается, к какой-то группировке борцов за гражданские права. Дьявольские это права, если хотите знать мое мнение, от них всем нам будет жарко, как в аду… Эта группа выступила в защиту своего члена, выдвинула обвинения… Британская полиция, как вы знаете, всегда служила образцом для всего мира. В любой другой стране этим типам давно заткнули бы глотки!
– И что я должен сделать?
– Эти долбаные борцы за гражданские права требуют провести служебное расследование. Вы с вашим влиянием могли бы выступить против…
– Боюсь, что не могу влиять на подобные вещи. Это просто не моя компетенция.
– Любая помощь может пригодиться, сэр. Как говорится, пташка по зернышку клюет. Впрочем, по правде сказать, я имел в виду кое-что другое. Что, если бы вы поговорили со своими друзьями в прессе? Статья о том, как всякие подрывные элементы пытаются очернить представителя власти, очень бы помогла делу. Ведь все прекрасно знают, как эти типы обожают мутить воду. Подобная статья помогла бы мне предстать в выгодном свете и опровергнуть часть нелепых и оскорбительных обвинений, которые они выдвинули против меня. Вот, я принес несколько статей, где говорится о моем деле. Они могут вам пригодиться.
Он протянул мне пачку газетных вырезок.
– Ну хорошо, я посмотрю, что можно сделать.
Муни допил свой джин и поднялся, собираясь уходить. На прощание мы обменялись рукопожатием. Ладонь Муни была холодной и влажной.
