Иэн Бэнкс - Канал грез
Потом — небо; полосы высоких облаков ложатся на него, как сияние темного солнца, словно их излучает какая-то точка над горизонтом. Они расползаются над головой, а под ними, вдалеке, начинают собираться тучи, солнце просвечивает сквозь туманную пелену, и вокруг него появляется пепельный ореол, оно становится похожим на глаз.
Постепенно солнце скрывается за облаками и наступает сумрак; быстрые темные облака затягивают середину неба, а от горизонта надвигается стена туч, поглощая небо. Поначалу стена эта медного цвета. Надвигаясь, она вырастает и темнеет, из коричневой становится черной, и вот уже она закрывает полнеба. Кажется, словно наползает невероятно гигантская стена мрака, гигантская, как ночь; ветер пока все еще слабый и нерешительный, но прибой с грохотом накатывает на берег медленно и тяжко, как биение сердца жестокого и могучего бога.
Обрушивается мрак, ветер бьет, как молот, дождь хлещет так, будто с неба низвергся целый океан; волны встают стеной.
Глядя, как море вдруг отхлынет и, поглощаемое пучиной бушующего мрака, отступает от берега гораздо дальше самой низкой линии прилива, вы подумаете, если вы еще живы и способны думать, что хуже быть просто не может. И тут океан возвращается, возвращается в виде волны, которая превосходит по своим размерам все предыдущие волны; утес, черная гора накатывается на сушу, как конец света.
Возможно, вам приходилось видеть фотографии ураганов, сделанные со спутников; из космоса глаз урагана представляет собой маленькую черную точку на перистом белом фоне урагана. Он выглядит слишком маленьким, слишком черным и таким идеально круглым, что кажется чем-то ненастоящим; кажется, что это какое-то загрязнение на пленке. Ураганы с виду очень похожи на галактики, у которых, как я слышал, тоже в центре есть черная дыра. В диаметре глаз составляет километров тридцать. Атмосферное давление в нем может быть настолько низким, что, по словам моряков, иногда изо рта идет кровь и болят барабанные перепонки. Вода на дне глаза вспучивается на три метра выше уровня океана. По рассказам тех, кто побывал в центре урагана, с палубы корабля кажется, что ты находишься в кипящем котле, по краям кружится вихрем сплошная стена мрака, но в самом глазу урагана не чувствуется ветра, там влажно и страшно жарко. Со всех сторон ревет, крутясь, ураган. Вокруг беспорядочно ходят пенистые волны, вскипая и налетая со всех сторон, сталкиваясь и рассыпаясь высокими фонтанами брызг, которые высоко взлетают в неподвижном, горячем, как кипяток, воздухе. Часто истрепанные, обессиленные птицы, которых еще не убил ураган, нечаянно залетают в его глаз; растерянные и истерзанные, они наполняют его стонущий воздух своими криками. Круг чистого неба над головой напоминает вид Земли из космоса — он такой же голубой, далекий и нереальный; солнце и звезды просвечивают, словно сквозь тонкую пелену, как нездешние видения. Затем снова начинается завывание ветра, кромешная тьма и потоки дождя.
— Неужели вы побывали в урагане, Мандамус? — спросил Брукман.
— Нет, слава богу, — покачал своей большой головой Мандамус. — Но я об этом читал.
Прислушиваясь к звукам агуасеро, завывающего снаружи, Хисако подумала, что Мандамус, кажется, из тех людей, которые в самолете, попавшем в полосу воздушных ям, будут говорить об авиакатастрофах, утешая испуганных пассажиров тем, что они, скорее всего, ничего не почувствуют.
Шторм, как это обычно бывает, когда дует агуасеро, прошел очень быстро. За задернутыми занавесками салона, похоже, наступил погожий денек.
Гордон Дженни спал плохо, и речь его была невнятной. Миссис Блевинс меняла повязку на его голове. Ее муж еще крепко спал на полу. За стойкой бара постоянно находилось два или три венсериста. Один из них читал комикс про супермена по-испански.
Затем венсеристы увели одного кока; спустя некоторое время он вернулся, неся поднос с бутербродами, картошкой и салатом. Охранники, наблюдавшие, как они едят, передали им несколько бутылок с водой и «колой».
Миссис Блевинс уговорила майора Сукре, чтобы он разрешил ей собрать несколько тюбиков с зубной пастой, несколько зубных щеток и бутылку с антисептиком. Прежде чем уйти, она поинтересовалась у Мари и Хисако, не нуждаются ли они в каких-нибудь средствах личной гигиены, но ни той, ни другой ничего не требовалось.
— Господи, наверное, так оно и есть, — сказал Брукман, вытирая одной рукой губы.
Филипп, Эндо и Хисако рассказали ему о своем предположении, что венсеристы собираются сбить самолет. Храп, который издавал господин Мандамус во время своего послеобеденного сна, заглушал любые звуки, которые они могли бы издавать, кроме разве что крика.
— Это всего лишь предположение, — сказал Филипп.
— Самолет лететь сегодня, — подтвердил Эндо.
— Сумасшедшие! Зачем им это нужно?
— Может, это просто нам уже начинает мерещиться всякое, — сказала Хисако. — Впрочем, теперь уж скоро узнаем.
— Это если они действительно сегодня полетят, — произнес Брукман. — Во вчерашних новостях говорили о каких-то проблемах, возникших в последнюю минуту; может быть, полет и отложили.
— Серьезно? — Хисако посмотрела на Филиппа и Эндо.
Нет, они не слыхали.
— Да, по «Си-эн-эн», как раз перед тем, как появились наши друзья.
У Филиппа сделалось встревоженное лицо.
— Капитан Блевинс; он говорил, что венсеристы… расстроились? Расстроились, когда услышали что-то по радио. Это было вчера вечером.
— Черт, — сказал Брукман, — похоже, все сходится, не так ли? — Он потер свою заросшую щеку. — Не думал, что венсеристы настолько охренели.
— Надо как-то добраться до радио, — сказал Филипп.
— Как мы это сделаем? — спросил Брукман, похлопывая себя по карманам комбинезона в поисках сигар, которых там уже не было. — Напасть на парня за стойкой — чистое самоубийство, а в результате мы только получим один или два ствола да парочку гранат, а все остальные поднимутся по тревоге. Если бы у нас было время и отвертка, то мы могли бы развинтить иллюминаторы, — он легонько кивнул в сторону занавесок, — если они не заржавели. Но для этого мы должны отвлечь их минут на десять, а то и больше. Из туалетов выхода наружу нет, больше ниоткуда нет. Есть другой вариант: кто-то из нас может под каким-нибудь предлогом добиться, чтобы его выпустили отсюда, и попробовать избавиться от того, кого с ним пошлют. Возможно, это самый реальный вариант. Но они, скорее всего, это тоже понимают.
— И какой же предлог ты можешь придумать? — пожал плечами Филипп.
— Убедить их, что нам надо что-то сделать с судном; например, что надо включить трюмные насосы, иначе мы затонем, или подкачать топливо к генераторам, а то мы останемся без энергии; что-нибудь в этом роде.
— Думаешь, они поверят?
— Нет, — мотнул головой Брукман.
— Значит, никакой надежды?
— Этого я не говорил, — снова мотнул головой Брукман. — Попытаться всегда стоит. Может, нам и повезет. До сих пор они были довольно беспечны; может быть, они не такие уж и профессионалы, какими хотят казаться; может, они обычные разгильдяи. — Брукман взъерошил рукой волосы и взглянул туда, где лежал капитан «Надии»; одной рукой тот прикрывал лицо, защищаясь от света. — . Стоило бы посвятить в это дело Блевинса, ведь это его судно мы можем погубить в случае неудачи. Разбудим его сейчас или дождемся, пока он сам проснется?
Хисако обратилась к Эндо, чтобы убедиться, что он понял вопрос.
— Пусть спит, — сказал Эндо.
Дверь в каюту открылась. В проеме появился Сукре, его рука с пистолетом указывала на Хисако.
— Сеньора Онода! — позвал он.
При звуке его голоса Блевинс пошевелился во сне. Мандамус продолжал громко храпеть и бормотать что-то по-арабски. Хисако поднялась и очутилась в облаке сигаретного дыма, пахнущего «жиганом».
— Да? — спросила она, чувствуя, что все внимание обращено на нее.
— Пойдемте со мной, — махнул пистолетом Сукре.
Он отступил в сторону от двери, за его спиной в коридоре стоял еще один боец.
Филипп тоже сделал движение, чтобы встать, но она остановила его, придержав за плечо.
— Все в порядке, Филипп-сан. Он сжал ее руку.
— Хисако, не надо… — начал он.
Но она быстрым шагом уже удалялась.
— Это всего лишь телефонный звонок, сеньора Онода, — сказал Сукре по дороге в радиорубку.
Он был примерно одного с ней роста, хотя гораздо мускулистей. На его свежевыбритых, медно-оливковых щеках теперь не было камуфляжной краски. Пахло от него одеколоном, и, глядя на его черные кудри, Хисако невольно подумала, что они подстрижены, а может быть, даже завиты под Че Гевару.
— Господин Мория?
— Кажется, да, — согласился Сукре, ведя ее по проходу.
Она прикинула, нельзя ли убежать: сбить Сукре ударом ноги и отнять у него пистолет. Нет, лучше подождать, пока они не окажутся в радиорубке. У нее снова пересохло во рту, но в то же время появилось такое ощущение, как будто по губам и зубам пробежал какой-то странный электрический разряд, оставив во рту резкий металлический привкус. Когда они шли по главному коридору, который вел на мостик, в каюты старших офицеров и в радиорубку, у нее немного дрожали ноги. Один венсерист стоял в коридоре, прислонившись к стенке перед входом на мостик. Она снова почувствовала запах табачного дыма — сигары или сигарильо.
