Ли Чайлд - Один выстрел
– Почему мне нужна ваша помощь? – спросила она.
– Потому что пятница слишком быстро для вас закончилась. Но вы можете ее вернуть. У истории есть второе дно. Вы получите «Эмми» или что там у вас получают.
– Вы думаете, я такая честолюбивая?
– Я думаю, что вы – журналистка. А журналисты любят истории. Любят правду.
Янни молчала почти минуту. Наконец она произнесла:
– Так расскажите мне эту историю. Расскажите правду.
Ричер сидел на бетонном полу, скрестив ноги, демонстрируя неподвижность и безобидность. Он перечислил все события, все предположения. Закончив, он замолчал.
– Где вы были, когда убили Сэнди? – спросила Янни.
– Спал в мотеле. В восьмом номере. Спал очень крепко.
– Алиби нет.
– Его никогда нет, когда нужно.
– Чего вы от меня хотите?
– Хочу, чтобы вы покопались в том, кем были жертвы.
– Это мы можем, у нас есть свои следователи.
– Этого недостаточно. Я хочу, чтобы вы наняли парня по имени Франклин. Хелен Родин может рассказать вам о нем. У нее офис в этом здании.
– Так что же она сама не наняла этого вашего Франклина?
– Ей это не по карману. А вам вполне. Неделя работы Франклина, наверное, стоит меньше, чем укладка волос ведущего прогноза погоды.
– Не знаю. Мне бы следовало сдать вас полиции.
– Не выйдет. Вы вытащите телефон, а я рвану вверх по пандусу. Они меня не найдут.
Ричер достал салфетку с номером Хелен Родин и поднес к щели. Янни взяла салфетку.
– Позвоните Хелен, – попросил Ричер. – Она за меня поручится.
Янни вынула из сумочки сотовый и набрала номер.
– Хелен Родин? – произнесла она и подняла стекло.
Ричер не слышал ни слова. Он ставил на то, что она говорит действительно с Хелен Родин.
И не ошибся. Янни снова приспустила стекло и протянула ему свой телефон.
– Вы всерьез ее попросили? – спросила Хелен. – Это хорошая мысль?
– У нее есть возможности. А то, что средства информации будут в курсе наших дел, может быть, обернется нам на пользу.
– Передайте ей трубку.
Ричер протянул телефон в окно. На этот раз Янни не подняла стекло, и он услышал конец разговора. Они с Хелен договорились встретиться на четвертом этаже первым делом утром.
– Из-за чего вы в это впутались? Ясно, что до самого Джеймса Барра вам дела нет. Из-за его сестры?
– Отчасти из-за Розмари. Но в основном из-за кукловода. Сидит и думает, что он самый умный. Я этого не люблю.
– Что-то вроде вызова?
– Он приказал убить девушку. А она просто хотела немного повеселиться. Он заслуживает, чтобы его прижали.
– О'кей, Эн-би-си раскошелится на Франклина.
– Спасибо, – поблагодарил Ричер. – Весьма признателен.
– И правильно.
– Еще раз извините за то, что вас напугал.
– Что-нибудь еще?
– Да. Мне нужно позаимствовать вашу машину.
– Мою машину? Зачем?
– Чтобы поспать в ней и съездить в Кентукки.
Янни отрицательно покачала головой:
– Я не могу дать вам машину, после того как ваш портрет крутили по телевизору весь вечер.
– Можете сказать, что не узнали меня. Это рисунок, а не фотография.
– У вас другая стрижка.
– Вот-вот. Я сегодня утром постригся.
– Но имя-то я должна узнать. Не могу же я одолжить машину незнакомцу, не спросив у него даже имени, верно?
– Может, я назвался не своим именем. Вы познакомились с парнем, не слишком похожим на портрет и с другим именем, вот и все.
– Каким именем?
– Джо Гордон. Второй бейсмен «Янки» в 1940 году.
– Как я сегодня доберусь домой?
– Я вас подвезу.
– Вызову такси, – решила Янни.
Она снова позвонила по сотовому, велела водителю такси встретить ее в гараже и вышла из машины.
– Припаркуйтесь в темном углу, – посоветовала она Ричеру. – Будет безопаснее, если вы уедете до утреннего часа пик.
– Спасибо, – ответил Ричер.
Энн Янни отошла от машины и остановилась у въезда на пандус. Ричер сел на водительское сиденье и задним ходом отъехал в глубь гаража. Через пять минут зелено-белый «форд-краун-вик» съехал по пандусу, и Энн Янни села на заднее сиденье. Такси выехало на улицу, и в гараже стало тихо.
Ричер остался в «мустанге», но покинул гараж. Слишком рискованно. Передумай Энн Янни, он оказался бы в западне. Через три минуты после того, как такси укатило, он выехал и свернул к многоэтажной стоянке на Первой улице. Поднявшись на второй уровень, он припарковался на месте, которое предположительно использовал Джеймс Барр. Монетку в счетчик Ричер не опустил. Он достал стопку карт Энн Янни, распланировал маршрут, разложил сиденье и снова заснул.
Пять часов спустя он уже ехал на юг, в Кентукки.
Светать начало примерно через час пути. Небо сделалось из черного серым, затем багровым, и оранжевые лучи солнца окрасили горизонт. Ричер ехал на скорости «документы в ажуре» – сто десять километров в час. Он нажал на кнопку проигрывателя компактных дисков, и громко запела Шерил Кроу. Он не стал выключать. Что ни день, то новый поворот, сообщила ему Шерил. Знаю, подумал он. Кому другому рассказывай.
Ричер переехал через реку Огайо по длинной железной эстакаде. Солнце стояло низко, и на миг оно превратило медленно текущую воду в жидкое золото. Он ехал на юг по дороге местного значения и ждал, когда появится река Блэкфорд. У верховья она образовала с двумя сельскими дорогами идеальный равносторонний треугольник со сторонами по пять километров. Любимое стрельбище Джеймса Барра находилось где-то в этом треугольнике.
Но оказалось, что треугольник и был стрельбищем. Ричер объехал две его стороны вдоль проволочного забора, прежде чем обнаружил ворота, гравийную площадку и несколько домиков. Ворота были закрыты на цепь. На них висела написанная от руки табличка: «Открыто с 8.00 до темноты». Ричер посмотрел на часы. Он приехал на полчаса раньше. На другой стороне дороги стояла закусочная на колесах.
Ричер долго и вдумчиво завтракал за столиком у окна. К восьми у ворот стрельбища выстроились три пикапа. В пять минут девятого подъехал дизельный «хаммер», из него вышел мужчина и открыл ворота.
В двадцать минут девятого Ричер услышал первые выстрелы. Послушав некоторое время знакомые звуки, он вышел, сел в «мустанг» и въехал прямо в открытые ворота.
Водителя «хаммера» он нашел в одном из домиков за стойкой по пояс высотой. Ему было между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Волосы седые и редкие, морщины, но выправка – молодецкая. Глаза выдавали в нем бывшего сержанта морской пехоты, даже если не брать в расчет татуировки на предплечьях и памятные сувениры на стене за его спиной. В самом центре экспозиции желтела под стеклом в рамке бумажная мишень. В «яблочке» сгрудились пять дыр от пуль калибра 7,62 мм, а шестая почти заходила в него.
– Чем-нибудь помочь? – спросил мужчина.
Он смотрел поверх плеча Ричера в окно на «мустанг».
– Хочу задать вам пару вопросов.
– О Джеймсе Барре?
– В точку.
– Я с журналистами не разговариваю.
– А я не журналист.
– За окном стоит «мустанг» с пятилитровым движком, на ветровом стекле наклейка Эн-би-си. Хотите сделать телерепортаж о том, как Джеймс Барр использовал мое стрельбище для тренировок и подготовки?
– А он использовал?
– Я же сказал, что говорить не буду.
В его тоне не было враждебности, только решительность.
– Я не журналист, – повторил Ричер. – Я взял машину у журналистки, вот и все. Чтобы добраться сюда.
– Так кто же вы?
– Просто давнишний знакомый Джеймса Барра. Хочу узнать о его друге Чарли. Думаю, это он сбил его с пути.
– Ничем не могу помочь.
Ричер перевел взгляд на мишень в рамке.
– Ваши результаты? – спросил он. – Если с пятисот пятидесяти метров, то вы хорошо стреляете, если с семисот – очень хорошо, а если с девятисот, то блестяще.
– Вы сами когда-нибудь стреляли? – спросил его хозяин.
– Было дело, – ответил Ричер.
Хозяин повернулся, снял рамку с крючка и осторожно положил на стойку. Внизу листа шла надпись выцветшими чернилами:
«1978. Морская пехота США. Закрытые состязания по стрельбе на 900 метров. Мастер-комендор-сержант Сэмюэл Кэш, третье место».
– Вы и есть сержант Кэш? – спросил Ричер.
– Отставной и потасканный.
– Я тоже. Но я служил в армии. Отец служил в морской пехоте.
Кэш кивнул:
– Что делает вас наполовину человеком.
Ричер провел пальцем по стеклу.
– Хорошие результаты, – заметил он.
– Теперь был бы счастлив иметь такой результат и на половинной дистанции.
– И я. Время не стоит на месте.
– Хотите сказать, что раньше могли так же?
Ричер не ответил. На самом деле он выиграл точно такие же состязания ровно через десять лет после того, как Кэш занял третье место. В тот год он не мог промахнуться ни в буквальном, ни в переносном смысле слова. Но в следующем году он не стал подтверждать звание чемпиона. Задним числом он понимал, что такое решение ознаменовало два события – начало долгого и медленного развода с армией и тяги к переменам.
