Стив Берри - Ложь короля

– А то я не знаю.

– А я как раз работаю над рычагом, который заставит Англию действовать.

– О чем нас никто не проинформировал.

– И не проинформирует, пока мы к нему не подберемся. Но мы уже близко. Можно сказать, вплотную.

– К сожалению, времени у вас в обрез. Нас известили, что выдача состоится уже в ближайшие несколько дней.

Вот так новость… Эту пикантную подробность Лэнгли опустил – вероятней всего, потому, что, по недавней сводке, операция «Ложь короля» дышала на ладан. А внезапная смерть агента лишь подхлестнула принятие решения. Это что, специальная подстава? Блейк подобное уже видел. На уровне директоров никто не хочет брать ответственность за ошибки на себя. Зачем, когда внизу на танцполе всегда есть кто-то еще, рангом пониже: пускай и расхлебывает…

«Пустой никчемный человечишка».

Слова Дениз, еще с Брюсселя. Черт возьми, а ведь до сих пор жалят…

– Сучий потрох этот ливиец, – процедил атташе. – Надо было его вздернуть или пристрелить, но у этих дурней шотландцев, видите ли, нет смертной казни. Они все из себя «прогрессивные». А по-моему, так тупые, как козлы.

По какой-то причине британцы пытались сделать щелчок по носу своему ближайшему на свете союзнику. Не проведай ЦРУ об их закулисных договоренностях, никто бы ни о чем и не узнал вплоть до самой сделки. Хорошо еще, что переговоры велись кружными путями, где все тайное становится явным. Но, как видно, время подходило к концу.

– Вот такая закавыка, – вздохнул дипломат. – Принудить Лондон у нас никак не получается. Что мы только ни делали: уж и грозили, и просили, и предлагали, и чуть ли не умоляли… Но Даунинг-стрит заявляет, что не при делах. Ваша операция – единственное, что осталось в нашем арсенале. А потому спрашиваю: у вас это получится?

Достаточно солидный опыт работы в разведке позволял Антриму судить: когда за лацканы тебя начинает в отчаянии теребить дипломат отнюдь не мелкого калибра, да при этом еще выпытывает, можешь ли ты что-то сделать, правильный ответ может быть только один.

А в данном случае он был заведомо лживый.

К решению проблемы Блейк Антрим ближе не стал – ни месяц, ни даже год назад. Некоторую надежду вселяло повторное появление Иэна Данна, но пока даже не ясно, является ли эта надежда спасением.

Поэтому Антрим сказал то, что единственно мог:

– Не знаю.

Дипломат отвернулся к реке. Там сейчас мимо проплывал последний в этот день речной туристический трамвайчик – на запад, из Гринвича.

– Вы, по крайней мере, честны, – сказал атташе тихо. – Другие и этого бы не сказали.

– А я бы вот что не прочь узнать, – посмотрел в его сторону Антрим. – Почему англичане не хотят вмешиваться? Это не в их характере. Чего рассчитывают достичь, выпуская убийцу на волю?

– Это все не просто, – ответил, поднимаясь, дипломат, – да и не ваша забота. Делайте свое дело. Или хотя бы то, что от него осталось.

И убрел восвояси.

Оксфорд

Кэтлин нырнула за мокрую каменную скамейку как раз в тот момент, когда стрелок направил на нее свою винтовку. Тело было напряжено, как сжатая пружина. Каждый выдох поднимался в промозглый ночной воздух предательским клубком пара.

Вон он, тот снайпер: использует для прикрытия высокий зубчатый карниз, а сзади тень поглощает скат темной шиферной крыши. Винтовка, судя по утолщению на конце длинного ствола, с глушителем. А вот Кэтлин была без оружия. Агенты АБОП редко когда носят стволы. Для огневой поддержки устав обязывает их подключать полицию. Исключения бывают, но редко. Прямоугольник двора был открыт фактически полностью, за исключением нескольких бетонных скамей вдоль пешеходных дорожек. Янтарным цветом мерцали шесть декоративных фонарей. Кэтлин украдкой глянула на Еву Пазан – та лежала ничком, лицом вниз, у ступеней входа под арку.

– Профессор Пазан, – тихо окликнула Кэтлин.

В ответ молчание.

– Профессор…

Сюрприз: стрелок, оказывается, успел исчезнуть со своей огневой позиции.

На всякий случай выждав с полминуты, Кэтлин метнулась влево, под прикрытие подъездного козырька. Здесь в здание вела дверь из красного дерева, с блестящей медной ручкой и молотком – конечно же, запертая.

Кэтлин постучала молотком, надеясь, что внутри кто-то есть. Ага, держи карман шире…

Сейчас Кэтлин была прижата к зданию – примерно под стрелком и вне зоны обстрела, прикрытая сверху каменным навесом. Однако при запертой двери и без ответа на призывы о помощи она все так же оставалась в засаде. В десятке метров отсюда взгляду открывалась еще одна дверь, более нарядная и с отдельным треугольным фронтоном: пальмы и херувимы. Свет изнутри неярко высвечивал ажурную оплетку окон. Между бетонной дорожкой и внешним фасадом пролегала узкая клумба. Здесь же, в обнимку с каменной стеной, стояла беседка, от которой к крыше живым шлейфом тянулась глициния. Если поторопиться и держаться вплотную, то, может, и получится. Стрелку для прицеливания придется перегибаться сверху вниз. А с длинноствольной винтовкой занятие это хлопотное, требует времени.

Так что может получиться.

Держась к запертой двери спиной, Кэтлин из-под козырька оглядела прямоугольник двора. Вспомнились тренировки, где ее учили распластываться по стене, максимально уменьшая площадь попадания.

Мысли путались.

Кто ставил целью убить ее и профессоршу?

Кто знал, что она здесь?

Сквозь зубы втянув воздух, Кэтлин напряглась для броска. Прежде она, само собой, тоже попадала в непростые ситуации, но рядом там всегда была поддержка. Совсем не как здесь.

Но совладать все равно можно. Нужно.

Еще один быстрый взгляд из-под козырька: никого не видно.

Ну, поехали: раз.

Два.

С щекочущим толчком адреналина она метнулась и стрелой пронеслась десяток метров к другой двери, влетев под прикрытие каменного фронтона.

Никаких хлопков, шумов, выстрелов.

Снайпер что, ушел?

Или спустился за это время вниз?

Дубовая дверь под аркой была закрыта, но не заперта. Внутри находилась часовня колледжа – длинный и узкий неф, по обе стороны резные скамьи под ажурными окнами.

Как часовня Святого Георгия, только меньше.

Мраморный пол с затейливым орнаментом, в дальнем конце над алтарем тускловатое окно с витражом. От трех стенных канделябров сеялся оранжеватый свет. Теперь от стрелка Кэтлин отделяла дверь, что хорошо. Но беглый осмотр показал: эта дверь – единственный вход и выход, других здесь нет. Заднюю стену здания занимал торжественного вида орга́н, уходящий трубами в потолочный свод. Снизу к месту для органиста вели ступеньки узкой лесенки.

Из-за органа появился человек.

В темной куртке и балаклаве.

Он в молчании навел оружие и выстрелил.

Иэн ехал в такси вместе с Малоуном, прижимая к груди свой драгоценный пластиковый пакет, который Коттон ему возвратил.

Из него он первым делом вынул книги.

«Айвенго» и «Смерть Артура».

– У меня книги тоже с такими вот штампиками, – указал на титульные листы Малоун.

– А откуда у вас имя такое – Коттон?

– Оно короче, чем мое полное: Гарольд Эрл Малоун.

– А почему тогда Коттон?

– Долго рассказывать.

– Вы, что ли, тоже не любите на вопросы отвечать?

– Я предпочитаю, чтобы на них отвечал ты, – отсек Малоун, но тут же похвалил: – А книжки у тебя выбраны со вкусом. «Айвенго» – одна из моих любимых, да и «Короля Артура» еще никто не превзошел.

– Мне еще про Камелот нравится, про рыцарей Круглого стола и Святой Грааль… Мисс Мэри давала. А еще про Мерлина с Джиневрой.

– Да, мне тоже книги нравятся.

– А вот про это я не говорил. Что нравятся.

– Да и не надо. Все видно уже по тому, как ты их держишь.

Паренек, как видно, таких тонкостей обращения за собой не замечал.

– Ты их как бы ласкаешь, баюкаешь в ладонях, – пояснил Малоун. – И пусть эти книжки уже старенькие, потрепанные, но они для тебя все равно составляют ценность.

– Да ну. Книги как книги, – нахохлился Иэн, но отрицание прозвучало неубедительно.

– Я всегда воспринимал их как идеи, запечатленные навеки, – указал Малоун на один из лишенных обложки томиков. – Вот, скажем, Мэлори. «Короля Артура» он написал на исходе пятнадцатого столетия. И сейчас ты воспринимаешь его мысли из глубины в пять веков. С Мэлори мы теперь никогда не познакомимся, но зато знаем его воображение.

– А вот вы как думаете, Артур когда-нибудь существовал?

– Ну а ты что думаешь? Жил ли он на самом деле или просто был созданным Мэлори персонажем?

– Конечно жил, – истово, даже с некоторым возмущением, выдохнул Иэн и сразу осекся: надо ли открываться человеку, которого толком даже не знаешь.

– Слова истинного англичанина, – ободрил его улыбкой Малоун. – Иного я и не ожидал.

– Я шотландец, а не англичанин.

– Да ты что? А вот насколько мне помнится, шотландцы и англичане начиная с семнадцатого века считаются британцами. И те, и эти.