Анна Белкина - G.O.G.R.
— Да? — серьёзно и основательно вопросил густейший бас.
— Эй, тут Синицын крутится, — шепеляво залопотал Троица, закуривая седьмую сигаретку подряд. — Я его засёк, он про Интермеццо у меня выспрашивал — пришлось слить, а то бы замёл бы меня к чёрту на кулички!
— Не поднимай кипеш! — капитально посоветовал ему густейший бас. — Засёк Синицына — и сиди спокойно! Теперь МЫ будем разбираться! — в трубке звякнуло, и бас слился с гудками.
Всё, дело сделано! Троица выплюнул наполовину выкуренную сигаретку на грязный пол и спрятал мобильник обратно под станок.
Пётр Иванович и Недобежкин притворились людьми из некрупного криминала — вроде воришек — и шли вразвалку к тому трёхэтажному, аварийному, наполовину покинутому дому на улице Овнатаняна, где открыл свою «лавочку» «кукольник» Троица. Достигнув этого подвала, на распахнутой двери которого была вывеска из двух захватанных и выцветших листов А-4: «КСЕРОКС!!! Автозапчасти», Недобежкин остановил движение и сделал вид, что пьёт пиво из пустой бутылки, а Пётр Иванович прошёл чуть дальше и постучал в эту самую дверь.
— Да? — показал свою физиономию Троица.
— Дело очень важное, — загадочнейшим шёпотом поведал Серёгин и кивнул в сторону Недобежкина. — У кореша крупный заказ!
— Ага, — согласился «кукольник» и кивком головы пригласил обоих зайти.
Пётр Иванович пропустил вперёд себя начальника, а Троица запер за ними ободранную дверь.
— И какой же у тебя, кореш заказ? — осведомился он, сверкая завидущими жадными глазками.
— А вот такой! — Пётр Иванович сделал неожиданный выпад вперёд и скрутил фальшивомонетчика, заломив ему руки и уткнув носом в заплёванный, покрытый сигаретным пеплом пол.
— Ммм! — загундосил Троица. — За что?? Ах ты, гад!! Ммм!
— Милиция, — отрекомендовался Недобежкин, подсунув к подкаченным глазкам Троицы своё непобедимое удостоверение. — Теперь тебе придётся дословно выложить всё, что тебе сегодня рассказал Интермеццо, усёк, братуха?
— Ы! Пусти меня, менто́с поганый! — надсадно заныл пленный «кукольник». — Не знаю я никакого Интермеццо! Это пурга! Чистейшей воды пурга!
— Так, Серёгин, пиши: «Отстреливался и дрался. Набил фингал сотруднику милиции», — спокойно процедил Недобежкин, кося железным глазом на вяло ворочающегося на полу Троицу. — Теперь этот «ксерокс» сполна получит. Лет шесть дадут, а то и все десять!
— Ы! Я вспомнил, вспомнил! — запел «другую песню» Троица, испугавшись солидного срока. — Интермеццо приходил, приходил!! Я скажу, только я боюсь! — он забарахтался, прижатый Серёгиным, как барахтается лягушка, взятая аистом в клюв. — Пусти меня а, начальник?
— Отпусти его, — распорядился Недобежкин. — Чай, не сбежит с подводной лодки!
Пётр Иванович ослабил хватку и выпустил «кукольника» на относительную волю. Тот, ноя, отбежал в дальний угол своей «лаборатории», вжался в него и сел на пол.
— Боюсь я, начальник, — прошептал он как-то уж совсем затравленно. — Этот Интермеццо пришёл сначала неделю назад и заказал у меня ксиву… нет, две ксивы — нашенскую и импортную, а потом — сегодня забирать пришёл с баблом, оглядывается такой весь, вспушенный такой, шо дикобраз. Ну, я ему — мы ж в корешах ходили — во, и базарю: «Ты шо дёрганный?». А он: «Понимаешь…» — и начал про Генриха какого-то байку травить. Говорил, что замочит его, что он ему всю жизнь об… это самое… И вы знаете? — Троица сделал движение назад, словно бы желал слиться со стеною. — Он только слово «Генрих» пробазарил — так его шо запёрло. На пол грохнулся, колотиться начал, и ну — мычать, шо тот бык! Я перепугался — чи помирает? — не знаю. И водищей его окатил, во, с ведра, — он показал своим кривым тощим пальцем на пустое жестяное ведёрко с вмятиной на стенке, что расположилось около его станка. — Он лежит, захлёбывается, мычит, козлеет на глазах. По-бараньи орать начал. Я совсем в осадок выпал. Думаю, ну, всё — околеет мне тут, куда я потом жмура дену? Ведь не поверят же, что сам околел — скажут, что я зажмурил! Знаете, какой народец у нас языкастый? Чуть человек раз оступился — так всё, убийца… Ну я его взял под мышки, поднял и в рожу залепил. Только тогда он и очухался. «Где я?» — спрашивает. А я ему: «На бороде!». Он тогда ничего не сказал, а только ксивы свои сгрёб и сделал ноги. Всё, я больше ничего не знаю. Христом богом клянусь!
— Не зарекайся, — пробурчал Недобежкин, разглядывая пухлые носки свих неновых кроссовок. — Интересное кино… Правда, Серёгин?
— Да, «звериная порча» страшно выглядит, как эпилепсия, — согласился Серёгин. — И…
Пётр Иванович и Недобежкин, оба смотрели на ёрзающего по загаженному полу Троицу и совсем не видели того, что творится за их спинами. А там, откуда ни возьмись, выпростался из мрака некий силуэт. Медленно-медленно он приблизился, осторожно и бесшумно взял в правую руку пивную бутылку, которую Недобежкин так неосмотрительно поставил на перевёрнутую железную бочку, что служила тут стулом. Силуэт на цыпочках подкрался к стоящему спиной Недобежкину, размахнулся и тюкнул его бутылкой по голове. Недобежкин булькнул и обмяк, а Пётр Иванович не успел и повернуться, как тоже получил бутылкой по макушке и тоже обмяк и осел на пол. Из ниоткуда появился ещё один человек. Вдвоём с тем, который бил бутылкой, вынесли они по очереди Недобежкина и Серёгина из подвала на улицу и погрузили в багажник красного «Опеля». Перепуганный до полусмерти Троица взирал на них глазами побитой шавки и ничего не делал, стремясь сохранить свою жалкую жизнь. Это ему не удалось, потому что тот, кто бил сказал второму:
— Прибери свидетеля.
— Ага, — кивнул второй.
Он возвратился в подвал, достал из внутреннего кармана замусоленного пиджачка пистолет с глушителем и выполнил лишь один бесшумный выстрел. Убитый «кукольник» всхлипнул и увалился на бок.
Двое бандитов впихнулись в кабину «Опеля» и умчались на нём в неизвестные дали.
Глава 72. Побег Коли
Николай Светленко решил не откладывать побег в долгий ящик, а совершить его в тот же вечер. Выйдя покурить, он заметил на балконе Сидорова некого незнакомца, который сразу спрятался, как только Коля повернул голову. «Неужели — менты??» — крикнул Колин внутренний голос и сразу же потребовал от него: «Давай, собирайся и иди!». Коля не взял с собой ни единой вещички — только свои новые документы, деньги и ключ от заветного гаража. Он не исключал такой возможности, что ему придётся спасаться бегством, и поэтому не набирал балласта. Проверив карманы и решив что взял всё необходимое, король воров прислушался и услышал из спальни Федин храп. Спит, цербер — отлично — никто не помешает ему уйти по-английски. На цыпочках Коля выбрался в прихожую. Федя храпел. Коля обул туфли. Федя храпел. Коля сделал шаг к двери, и тут же, молниеносным прыжком, рыча как лев, между ним и заветной дверью вырос оскаленный, брызжущий слюною Федя.
— Да пшёл ты! — пискнул Коля и отпрянул назад.
Федя пригнул голову, как бешеный пёс, который готовится к смертельному прыжку на беззащитного человека, ощетинился и медленно подходил к Коле на четвереньках. Коля пятился на кухню и не знал, как остановить разъярённого монстра. А вдруг это — конец? Вдруг его лимит исчерпан, и Артерран запрограммировал его загрызть Колю?? Николай сделал ещё один маленький шаг и нащупал у себя за спиной табуретку. Он осторожно протянул руку и медленно схватил её за ножку. Федя подбирался ближе и всё больше сгибал ноги, словно бы действительно, собирался прыгнуть.
— Хороший пёсик, — промямлил Коля, примериваясь, как бы получше хватить табуреткой эту рычащую тварь.
Федя прыгнул, и в тот же миг Николай огрел его со всей силы табуреткой. Федя издал скулёж, отлетел назад, стукнулся о стену, дёрнулся пару раз и затих. Отшвырнув испачканную кровью табуретку, Николай в два прыжка оказался у двери, распахнул её, выскочил в подъезд, потом закрыл дверь на ключ и побежал вниз по лестнице. Пробегая, он создал такой ветер, который сдул с нижней ступеньки лестнички на чердак несколько рекламных газеток и они, падая на первый этаж, закружились в воздушном вальсе…
Коля выскочил на улицу Владычанского и увидел, что с небольшого пятачка у магазина «Родник» отъезжает такси. Всё, это его шанс!
Коля проголосовал. Такси остановилось. Коля уселся на заднее сиденье. Он знал, что за ним следит милиция.
— Куда едем, браток? — фамильярно спросил таксист, повернувшись к нему.
— В аэропорт, — буркнул Коля.
— О’кей! — весело гаркнул таксист, и лихо выехал на шоссе.
К тому же он включил какую-то бравурную музычку, вроде «Зверей», или ещё чего-то там. Коля глянул в зеркало над головой водителя и заметил, как почти одновременно с его такси с обочины съехали белые «Жигули». «Хвост! — с досадой подумал Коля. — Следят, менты поганые!» «Жигули» пристроились за ними. «Что же мне делать?!» Музыка мешала думать. А таксист ещё и подпевал. Но, видимо, по его ушам протоптался не медведь, а целое стадо слонов. Он не мог правильно взять ни одной ноты.
