Кровь - Айрон
– Его здесь нет. Моего ребёнка нет на этом поезде, и на этом свете. – грубый, злой, но в тоже время выверенный голос, громко шептал над самым ухом. – Земля, болото, может и снег ему стал могилой. И тебе станет, если не сумеешь занять наше место. – затем, совсем тихо. – А сумеешь? – и вытолкнув наружу, отступила в тень.
Тяжело дыша, Ван замер, глядя на тёмный силуэт. Поражаясь лёгкости сказанного, силе в скромном теле, хладнокровию о котором он успел позабыть… Старое место в чистилищ, под занавешенным изнутри окном, больше не казалось столь прекрасным. Невольно, взгляд зацепился за предмет наблюдения. Не заметив короткой стычки, Валлон находился на прежнем месте.
Редко покрякивая, над лесом пролетел битый утиный клин. В путанных ветвях яблонь, некогда украшавших аллею, истерично чирикали мелкие птахи. Двигаясь кривыми петлями, одинокий слепень, совершил пару попыток посадки на неприкрытую голень, но получив удар, скрылся из вида.
– Прости. – через пару секунд, чуть громче. – Прости. Я не должна была так говорить.
Удивлённый, нахмурившись, он чуть повернул голову. Хотелось что-то ответить. Но слова не шли. Минута, другая и момент был упущен. А секундой после…
– И ты, меня. – закрыв глаза, чувствуя как расслабляются мышцы, переступив через себя, чтобы попытаться войти в контакт. – Между нашей и вашей группой была ещё одна. Там кто-нибудь… – в последний момент, испугавшись услышать ответ.
– Лучше тебе об этом не думать. Сосредоточься на том, чтобы продержаться как можно дольше.
– Сколько? Двенадцать дней? Это нереально. Ещё один, может дав раза…
– Организм человека способен на многое. Конечно, не каждого. Но шанс есть. И не маленький.
– Одежду выбрасывают только тогда, когда точно знают, что она не пригодится.
– Он не садист. Не станет убивать ради развлечения или… Если продержатся до конца цикла… До новых… – так и не подобрав подходящего слова, она вдруг заёрзала.
Переведя взгляд к воротам, Ван чуть прищурился. Догнав микроавтобусы, облако пыли прокатилось по дороге. Разноцветные детали кузова, облезшие обрывки логотипов, множество вмятин и царапин выдавали в них рабочих лошадок. Из первой вышел невысокий мужчина и, перебросившись парой слов, махнул тем, кто остался внутри. Откатив в сторону боковые двери, на дорогу вышли ещё по два человека от каждой машины и, развернувшись начали что-то вытаскивать. Несколько секунд, и на свет появилось три тела. Кряхтя и цепляясь за стену, кролик поднялся на ноги, пытаясь разглядеть лица.
– Они вернулись. – донеслось из вагона.
Двоих несли на плече, третий, опираясь на сопровождающего, шёл сам. Левая рука каждого из троих, была перемотана бинтами. Левая рука каждого, была на одну кисть короче правой.
– Он отхуярил им кусок руки! – ошарашено.
– Не он. Они. Это плата за услугу. Одна, за поимку. Вторая, за содержание. Третья, за доставку. Их выставят на торги среди рабочих и приживят тому, кто больше заплатит.
– Кого, руку?! Херня! Это наказание за побег.
– И это тоже. Но будь возможно обойтись меньшим, он бы обошёлся.
– Он ещё и спаситель! – в крайней степени возмущения, обернувшись к дверному проёму. – После всего что… – снова глядя на приближающуюся процессию.
– Благодари своих, за предательство. Благодари его, что пошёл за тобой лично, не оставив это на местных. Благодари жадность исполнителей, продавших тебя, место того чтобы убить на месте. – и скрипнув дверью тамбура, скрылась в глубине вагона.
***
Остановившись в дверях комнаты, Ван не смог сделать последний шаг, переступить порог, вернутся назад. Четыре в родном доме и четыре дня в поезде, нужно было мерить совершенно разными мерами. Ни единого луча дневного света не проникала сквозь двойную обшивку. Только тусклый светильник, тяжёлый запах смазки и страха. Гулкий перестук колёс, и шелест закрываемого засова. В ожидании следующей игры. В ожидании смерти.
Беглецы лежали там, где их бросили. Скорчившиеся в муках, с искажёнными страданием лицами, обессиленные на столько, что уже не могли кричать от боли. Ненужно было спрашивать, чтобы понять. – Если наркоз был, то самый паршивый. – Прижимая перемотанные культи к телу, роняя слёзы горя, полностью осознавая невосполнимость утраты, все они думали об одном, но каждый по своему. Миллер, винил местных садистов, вместо обещанной помощи, сотворивших зверство. Дина, винила себя, за слабость тела, требующего тёплой одежды и духа, ищущего поддержки в других. Саид, возлагал вину на сотоварищей, не послушавших его предложение, отказавшихся сжечь вагон, вместе с его обитателем.
Прикоснувшись к спине претендента на должность, надзирательница подтолкнула его вперёд, помогая сделать последний шаг. Обернувшись через плечо, заглянув в её тёмные глаза, Ван еле слышно спросил.
– Как я тебя зовут? – первое, что пришло в голову, оттягивая момент, когда снова услышит щелчок закрывающегося замка.
– Орта. – в прежней безразличности, проступили тёплые оттенки зелёного и голубого.
– Имя оккупантов. – без осуждения, с лёгким оттенком вопроса.
– Возможно. – без особых эмоций. – Мне не у кого было спросить о его происхождении. – и передав бутылки с соком, медленно закрыла дверь.
С минуту, кролик стаял на том же месте, не отводя взгляда от металлической преграды, остановившейся в нескольких сантиметрах от лица. Медленно, его глаза закрылись, пытаясь не выпустить слёзы. Оперевшись плечом о притолоку, он сполз по стен, обхватив колни, прижав бутылку к груди. Быстро остывая без солнца, кожа покрылась мурашками, запах близкого леса быстро растворялся в тяжёлом металлическом духе, послышался отдалённый лязг механизмов. Сдавленный стон раненного, словно последний гвоздь в крышку гроба. Пальцы сжались в кулак, а открывшиеся глаза, увидели незавидную реальность.
Несмотря на то, что больше половины картины ещё было скрыто за пеленой недомолвок, общий смысл похитителей, вырисовывался вполне чётко. Теперь, предстояло обдумать каждую чёрточку, каждый штрих, дорисовать столько, сколько возможно. А после, сделать выводы.
Часы до ужина, для одних, были длиннее некоторых дней, для другого, пролетели почти не заметно. В этот раз, на подносах еды было больше обычного, а таблеток и вовсе целая горсть. Просидев половину отведённого времени перед четырьмя нетронутыми подносами, Ван тихо хмыкнул и, отрезав кусок мяса, поднёс его ко рту Саиду. Не подняв взгляда, тот с мягкой силой отвёл от себя руку, и медленно опустив голову на пол, замер. Остальные не отказались. Медленно, ложка за ложкой, они сели большую часть.
Всё время, до самого отбоя, кролик продолжал думать, выдвигать доводы, а затем разбивать их на части, отсеивая самые бредовые. Чем яснее виделась общая картина, тем темнее становились мысли. Через
