Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
В течение двух дней после убийства пассажирам пригородных электричек показывали фотографии Суздальцева. Две женщины вспомнили, что в тот день, когда его обнаружили убитым, они ехали с ним в одном вагоне, а также описали другую свою попутчицу — девушку, по описанию похожую на тип женщин, на которых нападал Суздальцев. Выяснилось, что девушку с похожими приметами видели и в другие дни в электричках, следующих последними вечерними рейсами. У следователей сложилось впечатление, что неизвестная девушка словно искала Суздальцева, хотела спровоцировать его нападение, ловила его на живца. Возможно, благодаря журналистам, которые подробно освещали преступления в прессе, она знала, как выглядели жертвы «маньяка с последней электрички». Приметы девушки: невысокая, стройная, с длинными светлыми волосами. Была одета: в короткую юбку, черные сетчатые колготки, на лице — яркий вызывающий макияж».
В квартире стояла тишина. Давно уснула за ширмой мама. Мерно тикали часы на стене, утробно урчал холодильник, в черном квадрате кухонного окна, залитого мерзлой темнотой осенней ночи, отражался белый шар люстры, и казалось, что это луна повисла на тонком проводе, свисающем с черного неба.
Миша расправил на столе смятые листы, разгладил их, поднес к лицу. Они пахли духами Жанны. Когда Жанна успела их распечатать? Пока он одевался? Пока торчал в ванной, стараясь оттянуть момент расставания?
Значит, ей не все равно. Значит, он ей не безразличен.
Он закрывал глаза и снова вспоминал ее прикосновения, ее поцелуи.
Она захотела помочь, и рисковала многим ради него. Значит, теперь с удвоенной силой он должен взяться за дело. Не только ради себя, и мамы, но и ради нее. Во что бы то ни стало он должен получить работу на Главном Новостном Канале.
Глава семнадцатая
Саня Втулкин появился в Мишином восьмом «А» в середине учебного года. Вместе с матерью он приехал из какой-то отдаленной деревушки, которую они, как потом выяснилось, в спешке покинули, спасаясь от окончательно свихнувшегося отца-алкоголика. Мать устроилась дворничихой, получила комнатку в полуподвальном помещении, примыкающем к ЖЭКу, и отправила сына-подростка в ближайшую школу.
То, что новенький Втулкин почти сразу стал объектом насмешек и издевательств со стороны не только одноклассников, но и великовозрастных оболтусов из старших классов, Миша поначалу даже не заметил. У него в то время завязывался первый в его жизни роман. С девятиклассницей Диной Синеглазовой. Глаза у Дины, надо сказать, были вовсе не синие, а карие. Но от этого они были ничуть не хуже, а даже лучше. Они были бархатными, как у княжны Мери, — в восьмом классе как раз проходили Лермонтова.
Эти глаза очаровали Мишу, и кроме них он не замечал ничего вокруг.
Но там, где первая любовь, там и первое разочарование. В один из снежных декабрьских дней Миша застал Дину в школьной гардеробной целующейся с Пашкой Строевым из десятого «Б». Пашкина лапа с обгрызенными ногтями по-хозяйски лежала на Динином бедре, обтянутым коротким форменным платьем, отросшие неопрятные патлы закрывали часть нежной девичьей щеки. Этот Пашка был капитаном баскетбольной команды, был старше Миши на два года и во время большой перемены курил на школьном крыльце, нисколько не боясь учителей. Видимо эти обстоятельства и послужили приоритетом в глазах коварной Дины Синеглазовой.
Миша сжал кулаки и молча пошел прочь. Он даже не пытался набить морду Строеву, знал, что, во-первых, получит сам, а во-вторых, Дину этим он не вернет.
Он шел, пытаясь переварить жестокую обиду, перебирая в уме все Динины недостатки: и чуть-чуть полновата, и ноготь на большом пальце левой руки некрасивой формы… И в то же время понимал, какая она все-таки хорошенькая и соблазнительная, и как здорово было бы вот так стоять с ней и целоваться, и держать руку на ее бедре.
И тут он увидел Втулкина. Тот сидел на снегу и собирал учебники, разбросанные вокруг. Из разбитого носа текла кровь, и Санька то и дело вытирал ее рукавом старой куртки какого-то немальчишеского бирюзового цвета.
— Ты чего здесь сидишь? — спросил Миша. — Упал что ли?
Втулкин ничего не ответил, сунул учебники в портфель, поднялся и молча заковылял прочь.
— Постой, — сказал Миша, — у тебя штаны сзади порваны.
Втулкин потрогал рукой штаны, и вдруг присев на корточки, зарыдал во весь голос.
— Ты чего? — растерялся Миша. — Ты чего?
— Ничего, — пробормотал Втулкин свозь слезы, — иди куда шел.
Но Миша не ушел. Ну не мог он оставить человека в таком состоянии. Совесть не позволяла.
— Пойдем ко мне, — предложил он, — я в этом доме живу. Пойдем! Умоешься и штаны зашьешь.
Втулкин перестал плакать, посмотрел на Мишу.
— А мать твоя ругаться не станет? — спросил он.
— Не станет, — успокоил Миша. — Она на работе. Дома нет никого. Пошли.
В квартире Втулкин умылся и сел на кухонный табурет, наблюдая, как Миша накрывает к обеду. Светлые почти белые волосы он аккуратно причесал на бочок, крупные веснушки покрывали все его лицо. Круглый нос немного распух, под глазом темнел, приобретая лиловый оттенок, большой фингал.
— Кто это тебя так? — спросил Миша, ставя чайник на плиту.
— Русаков и Корытин, — вздохнул Втулкин, — проходу не дают. Дразнятся, обзывают… Говорят, что от меня воняет, что я с матерью на помойке роюсь. Это неправда, просто дворники должны следить за чистотой и возле мусорных баков тоже убирать. Я моюсь каждый день.
В глазах Втулкина снова появились слезы.
— Я сейчас нитку с иголкой принесу, — поспешно сказал Миша и ушел в комнату. Было неловко глядеть на плачущего Втулкина.
— Иди сюда, — позвал он через несколько минут.
Втулкин, прикрывая зад руками, вошел в комнату.
— Вот смотри, — Миша стоял перед открытым шифоньером, — эти джинсы очень хорошие, но мне малы. Я их не ношу. Возьми себе. Прямо сейчас и надень. Возьми, возьми. Мне все равно они уже не нужны. Посмотри, какие клевые! Мамина сотрудница привезла из Германии. Жалко, что так мало удалось поносить. Я за это лето так вытянулся! Просто пожарной каланчой сделался, вот они и стали мне коротки. Надень прямо сейчас! И эту куртку возьми. Она совершенно новая. Мне ее тетушка прислала, она в Чите живет. Она меня совсем маленьким последний раз видела, трехлетним. И конечно не угадала с размером! Не знала, что я такой дядя Степа!
Миша засмеялся, не зная, как сгладить неловкость, возникшую вдруг от того, что он боялся обидеть Втулкина, оскорбить тем, что он предлагает ему свои вещи.
— Видишь, рукава какие короткие? А тебе будет в самый раз. Давай примерь, а я пакет принесу — сложишь свои вещи, а в этом пойдешь.
Куртка и джинсы оказались в пору. Втулкин стоял перед зеркалом и молча разглядывал свое отражение.
— Слушай, — наконец выговорил он, — а мать тебя не точно не заругает? За то, что ты вещи свои раздаешь?
— Не заругает. Наоборот, рада будет. Ведь они место занимают, а выбросить, — тоже не выбросишь, — новые ведь. А теперь пригодились хорошему человеку.
— Откуда ты знаешь, что я хороший? — спросил Втулкин.
— Знаю, — Миша похлопал его по плечу. — А теперь пошли есть, я с голоду помираю. Суп, наверно, уже согрелся. Чувствуешь, как вкусно пахнет?
Они пообедали, и Втулкин ушел, на прощанье крепко пожав Мише руку.
На следующий день Саня Втулкин в школу не явился. И на второй день не явился тоже. Миша узнал адрес у классной руководительницы и после уроков отправился разыскивать прогульщика.
Он нашел Втулкина во дворе соседней девятиэтажки. С огромной лопатой в руках тот чистил от снега площадку перед домом.
— Привет, — сказал Миша.
— Чего тебе? — спросил Втулкин. — Мамка заругала? За вещами пришел?
— Пришел спросить — почему в школу не ходишь?
— Не пойду больше, — сердито буркнул Втулкин, — на работу к матери устраиваюсь.
— Дворником? — искренне удивился Миша.
— Нет, блин, директором, — съязвил Втулкин и смачно сплюнул в сторону.
За их спинами просигналила машина. Мальчишки посторонились, пропуская великолепный, защитного цвета, Хаммер.
— Вот это да! — восхищенно проговорил Втулкин. — Видал вездеход?! Вот бы на таком проехаться! Он, наверное, и в грязь и в снег!.. А мотор у него, знаешь, какой мощный?! А коробка передач?!
— Хочешь, и у тебя такой будет? — спросил Миша.
— Как это? — удивился Втулкин.
— А вот так… Лет так… — Миша поднял глаза в небо, производя в уме какие-то свои подсчеты, — …лет так через восемь. Ну, может, не совсем такая, но не хуже. И квартира трехкомнатная в центре.
— Ну, хочу, — сказал Втулкин, — и что с того?
— Хотеть мало, — заявил Миша. — Надо действовать. Согласен — действовать под моим руководством?
