Китти Сьюэлл - След крови
Однако он сразу же заметил отсутствие броши и спросил, почему она не носит его подарок. Мадлен нравилась брошь, и Эдмунд был искренне рад этому. Она объяснила, что брошь осталась в сумочке, дома. И что она сняла ее, потому что его подарок расстроил мать.
Брошь… Спустившись по лестнице в очередной раз, Мадлен направилась в кухню, где на стойке лежала ее вместительная сумка. Тщательно обыскав все бесчисленные закоулки, она так и не нашла брошь, хотя не вынимала ее с тех пор, как была у Росарии. «Черт!» Она перевернула сумку вверх дном и вытряхнула содержимое. На стойку посыпалась всякая ерунда: крошки, липкие таблетки от боли в горле, веточки и камешки, которые она собирала для мирмекариума. Она перебрала весь мусор. Она знала, что брошь должна быть там, но… Похоже, она исчезла. Мадлен хорошо помнила, как на прошлой неделе сидела рядом с матерью в Сеттон-холле, как Росария неожиданно взорвалась, как сама бросила брошь в сумку. Вероятно, она зацепилась за перчатку или подкладку и выпала. Значит, брошь потерялась. Единственно возможное объяснение.
Почувствовав необъяснимую грусть, она снова направилась к лестнице, пообещав себе, что больше не допустит никаких проволочек.
В студию через ряд окон в крыше пробивалось неяркое апрельское солнце. Купив дом, Мадлен превратила чердак в рабочую студию. Она оказалась довольно просторной, правда, с низким потолком. Сверху был виден маленький задний двор, переулок позади которого примыкал к увитому плющом товарному складу — собственности фабрики по изготовлению мебели из сосны, и садик, огороженный прочной каменной стеной. Укрытый от ветров, сад цвел буйным цветом. Хотя это было лишь слабой тенью пышной растительности Ки-Уэста, Мадлен скупила все субтропические растения, цветы и деревья, которые могли пережить английскую зиму. Пальмы прекрасно чувствовали себя здесь, как будто произрастали прямо из земли Флориды. Она взглянула на чистый холст на мольберте. Весна обычно знаменовала новое начало в ее творчестве, совершенно новый взгляд. Мадлен необходимо было выкинуть из головы серию «Пещеры». По правде говоря, серия не была завершена — она задумывала написать еще две картины, — но любитель муравьев, с которым она завязала знакомство по Интернету на форуме мирмекологов, позвонил из Чикаго и, после того как Мадлен послала фотографии нескольких своих полотен, сделал ей невероятное предложение: заочно купить восемь картин. Мужчина явно был богат до неприличия. Это оказалось лестное предложение; такую сумму Мадлен зарабатывала за несколько месяцев напряженной работы психотерапевтом. На выходных она упакует картины. В следующую среду их заберет служба доставки и отправит в Чикаго. Невилл будет в ярости, но ему придется довольствоваться фотографиями. Будучи великим художником, Невилл полагал, что имеет право увидеть всю серию целиком. Ради такого случая они с Элизабет каждый год на один день приезжали в Бат. Невилл проводил у Мадлен в студии весь день, размышляя о жизни ее муравьев и одновременно притупляя свою способность судить объективно бутылочкой красного вина. Элизабет с Мадлен отправлялись куда-нибудь пообедать и пропустить по рюмочке, а затем прогуливались по магазинам. Мадлен была всего на девять лет моложе своей мачехи, и они стали приятельницами. Мадлен давным-давно простила Элизабет за то, что та украла Невилла у ее матери.
Чем больше она пыталась отойти от муравьев, тем более блеклыми представлялись ей другие сюжеты. Разве все уже не было написано? Пейзажи — скучно, абстракционизм — слишком вяло. Впрочем, в Ки-Уэсте она попробовала себя в роли портретиста. Дочери Невилла Фрэнка получить заказы оказалось плевым делом, и натурщики были восхищены результатами, но втайне от остальных она поняла, что в ее портретах отсутствует душа. С отцовского благословения она вернулась к своему любимому сюжету. Сообщество муравьев — живое и решительное, а ее картины отражали эту энергию. С раннего детства муравьи покорили ее душу, стали источником вдохновения. У нее все получалось само собой.
Она опустилась на колени на влажную горячую землю под сенью гигантского индийского фикуса. Подол платья был грязным, колени болели, а обруч в волосах сполз и прилип к влажному лбу, но она не обращала на это внимания. Единственное, что ее заботило, — два рабочих муравья, несущих кусочек сахара в муравейник. Кусок был тяжелым (ей пришлось топнуть по нему, чтобы разбить), и муравьи уже более получаса пытались втащить его по мраморной лестнице, ступеньки которой были почти незаметны под опавшей листвой. Вылезшие корни древнего дерева походили на замерзшие водопады, спустившиеся с небес и вросшие в землю. Шишковатый ствол за столетия искривился и был настолько широк, что не сразу и обойдешь.
Там, в ветвях, старый садовник Анджело построил ей убежище — самое настоящее, с деревянной лестницей у ствола, между веток, оканчивающейся помостом с ограждением из старых корабельных веревок, и маленьким домиком посредине. Работа заняла почти год. Папины друзья любили сидеть на помосте, выпивать и наслаждаться пейзажем. Они неустанно твердили Мадлен, как ей повезло. Но девочке больше нравилось возиться в земле. Ее друзьями были крошечные создания, которые населяли борющуюся за место под солнцем растительность у основания массивного дерева.
Муравьи, неловко толкая сахар, попытались втащить его на ступеньку лестницы, но не удержались и упали. Вот это да! Мадлен представила, что бы произошло, случись такое с ней, и услышала хруст собственных костей. А голова бы треснула как орех… Но она знала, что тела муравьев устроены иначе. Падение не стоило им жизни. Может, они и ушиблись, но переломов у них точно нет. Муравьи собрались с силами и повторили попытку. Казалось, вот-вот втащат — и снова неудача. Мадлен охнула от сочувствия и беспомощности. Почему они просто не уйдут с лестницы? Она могла бы заманить их на листик и поднять в безопасное место, но папа велел не вмешиваться. Он часто говорил, что каждый, даже муравей, должен понять, что бога нет, и решать свои проблемы самостоятельно. А мама сказала, что ориши оберегают всех земных тварей. Мадлен было всего семь, но она подозревала, что прав папа. Так или иначе, муравьям помощь не нужна — они знают, что делают. Они умные и организованные. Они строят муравейники и носят туда еду вот уже восемьдесят миллионов лет — намного дольше, чем существует человечество.
Мадлен склонилась над ними.
— У вас получится, ребята, — успокаивающе пробормотала она. — Вы же знаете, что получится.
Она затаила дыхание. Муравьи снова собрались с силами и сделали четвертую попытку поднять глыбу. Они уцепились за кусок сахара и, пятясь, принялись взбираться по стене. Глыба неожиданно легко подалась, и тут на помощь им бросился третий муравей.
— Не мешай им, дурашка! — воскликнула Мадлен, борясь с искушением удалить непрошеного помощника. Третий не был осведомлен о методе, который открыли первые двое, и только мешал. Закончилось все тем, что двое героев втащили-таки и сахар, и его самого на следующую ступеньку. Добрались!
Мадлен в восторге захлопала в ладоши, как оказалось, слишком громко. Из зарослей красного гибискуса показалась голова Росарии.
— Магдалена, дорогая, — сказала она, — посмотри на себя. Поднимайся и пойдем под вентилятор. На улице слишком жарко. Я не хочу, чтобы ты сидела на земле, аморсете,[17] ты же знаешь, кто может выползти и укусить тебя.
Мадлен ее не слушала. Она заметила на первой ступеньке множество черных муравьев, которые собрались вокруг какого-то предмета, и наклонилась, чтобы разглядеть получше. В центре был большой красный муравей. Мадлен не особенно любила рыжих муравьев, сама не понимая почему. Может, потому что они были больше и агрессивнее. Но в подобной ситуации, встретившись с толпой черных муравьев, рыжий был беспомощен. Мадлен в изумлении, смешанном с ужасом, наблюдала, что происходит. Хотя она и не симпатизировала рыжим, но видела, насколько неравны силы. Черные муравьи метались вокруг рыжего, пока тот не съежился и не замер. Только тогда они оставили его в покое. Мадлен опустилась на колени, чтобы осмотреть полученные чужаком повреждения. Когда ей исполнилось шесть лет, папа подарил ей волшебное стекло, но подарок исчез. Она знала, что его забрала мама и теперь оно лежит на маленьком алтаре в маминой спальне. Сейчас это стекло очень бы пригодилось! Рыжий муравей лежал на боку, смешно скорчившись. Вряд ли он умер-, муравьи часто притворяются, чтобы их оставили в покое.
Мадлен выпрямилась, услышав, что подъехала машина Невилла. Она бы побежала встречать папу, но хотела увидеть, возобновят ли черные атаку и спасется ли рыжий. Возможно, на этот раз она вмешается и соорудит довольно длинную преграду, чтобы…
Мама опять позвала ее в дом. Мадлен мысленно заткнула уши невидимыми розовыми шариками. Они не пропускали мамин голос, только папин.
