Роберт Кормер - После Шоколадной Войны
Его сознание переключилось на встречу «Виджилса» и на очередное странное представление Арчи. В обычной ситуации он мог взвесить и рассчитать каждый шаг Арчи, но теперь не смог ни на чем сконцентрироваться. Лаура и его мучения преобладали над всем остальным.
Прошло пятнадцать минут. Расстроившись более чем когда-либо, он выдохнул почти весь, накопившийся в легких воздух, как и в случае других неприятностей, и завел мотор. Он больше не мог сидеть и не делать ничего.
Один лишь лучик света был в этот мрачный день, не столь яркий, но, по крайней мере, не такой тусклый и блеклый, и не угнетающий, как все остальное. Проект был отменен, как и участие в нем Рея.
По крайней мере, он мог кому-нибудь принести хорошую новость, лучшее из произошедшего в этот мерзкий день.
Позже мать Рея Банистера повела его в подвал.
— Он работает над секретным проектом, так что вероятно он тебя не впустит, — сказала она в хорошей манере. У нее было приятное загорелое лицо. Такого загара, как у нее, Оби никогда еще не видел: глубокий и темный — цвета тающей карамели. Он следовал за ней через весь дом и затем вниз, по подвальной лестнице. — Не забудь постучать, — сказала она ему вслед.
Дверь под лестницей была закрыта. Секретный проект? Он постучал.
— Кто там? — из-за двери голос Рея звучал слабо.
— Оби.
Спустя какой-то момент Оби оказался около «секретного проекта», возле чего-то, чтобы не провалиться, похожего на гильотину, что, в общем-то, в точности ею и оказалось.
— Ладно, это не совсем гильотина. Это иллюзия, фокус, но один из лучших.
— Ты сам это построил? — спросил Оби. Этот аппарат восхитил его и в тоже время напугал. В мрачном освещении подвала от него исходила угроза.
Вдруг Рей показался застенчивым:
— Я всегда любил что-нибудь построить собственными руками, — его рука махнула в сторону лезвия, и он сказал: — Я только что собрался проверить, как она работает. Хочешь помочь?
Оби инстинктивно сделал шаг назад, он никак не хотел иметь дело с этой смертельной деталью машины. Все же должен был признаться, что очарован. Его глаза продолжали пялиться на плаху с вырезанным углублением, на котором должна покоиться шея жертвы. «Жертва», конечно же, было неподходящим слово. В конце концов, перед Оби стоял лишь предмет забавы и игры. «Иллюзия», как сказал Рей Банистер.
Рей подошел к верстаку, взял хозяйственную сумку и, невинно улыбнувшись, извлек оттуда кочан капусты.
— Смотри, Оби? Я сейчас это продемонстрирую, так же как и любой другой фокус. Обычная капуста, которую моя мать купила в «Супере» за сорок девять центов. Она — молодчина, даже не спросила, зачем мне капуста.
Рей Банистер положил капусту в углубление, примерно на три фута под лезвие, которое выглядело угрожающим и чрезвычайно опасно качалось над несчастным овощем. «А что, если это не кочан капусты, а настоящая голова?» — поймал себя на мысли Оби.
— Смотри, — Рей Банистер растягивал слова, придавая голосу драматический оттенок. Он нажал на кнопку в верхней части гильотины. Лезвие резко пошло вниз, на мгновение блеснув, поймав луч света от свисающей с потолка лампочки. Кочан капусты разлетелся на тысячу маленьких кусочков сырых, желтых и зеленых листиков.
— Не так чисто, как с чьей-либо шеей, но идея ясна. А теперь ты, Оби? — спросил, хихикая Рей.
— Грязно, — прошептал Оби, скрывая тошноту. Какой ужасный день. И ко всему гильотина уже раскрошила капусту.
— А сейчас, — произнес расцветая Рей, кланяясь в сторону гильотины и приняв роль Великого Банистера. — Будь моим гостем.
— Ты шутишь.
— Разве ты мне не доверяешь?
«Доверяю?» — Оби подумал об Арчи, о Бантинге, о нападении около Пропасти, и еще о недоступности Лауры. — Я никому не доверяю.
— Эй, да это только фокус, иллюзия, — сказал, нахмурившись, Рей. Откровенно говоря, он сам был немного озабочен этой первой демонстрацией. Он знал, что этот фокус безопасен, и волноваться было не о чем, но ко всему он был раздражен. Он был раздражен с тех пор, как познакомился с Оби, который погрузил его в странный мир «Тринити». — Смотри, я предлагаю себя в качестве жертвы, — продолжил он, держа в чистоте голос. — Я положу свою шею на плаху, а ты нажмешь на кнопку.
Оби покосился на смертоносное лезвие и остатки уничтоженного овоща. Запах сырой капусты заполнил воздух подвала.
— Я предпочел бы этого не делать, — сказал Оби, также стараясь держать под контролем свой голос так, чтобы Рей не подумал, что он трусит. — Если что-нибудь будет не так, то в газетах появятся заголовки: «Учащийся школы «Тринити» лишается головы в результате неудачного фокуса…»
— Давай, — сказал Рей, сделав энергичный шаг к гильотине. Он стал на колени и наклонился, положив свою шею в углубление, глядя теперь в пол. — Все, что тебе нужно сделать, Оби, только нажать на кнопку.
— Только не я, — возразил Оби.
Рей изогнул шею, чтобы взглянуть на него.
— Нет никакого риска. Ты думаешь что, я совсем сошел с ума, чтобы так рисковать?
Оби стало любопытно, он выглядит просто смешным или каким-нибудь параноиком?
— Действуй, — скомандовал Рей, немного извиваясь еще раз приспособившись к плахе. — Это не самая удобная поза на свете.
— Ты уверен, что это работает без сбоев? — спросил Оби.
— Можно ли быть уверенным в чем-либо вообще в этом мире? — спросил Рей, и затем быстро: — Оби, это только обман. Подойди и нажми на эту проклятую кнопку.
И, принимая судьбу, Оби вздохнул. Он понимал, что в этот день ничего не могло бы пойти по правильному пути, и если фокус не получится, то черт с ним. Черт со всем.
— Ладно, это твоя шея, а не моя, — сказал Оби, делая шаг к гильотине. — И я не шучу, — и, взглянув на Рея, спросил: — Готов?
— Готов, — ответил тот немного приглушенным голосом. Была ли дрожь в его голосе?
Оби нажал на кнопку.
Ничего не произошло. Какой-то жуткий момент лезвие все еще висело, покачиваясь из стороны в сторону, а затем внезапно сверзилось вниз, настолько неожиданно и потрясающе, что Оби, потеряв дыхание, отскочил назад. Лезвие упало настолько быстро, что его глаза не смогли уследить за его спуском. И самое потрясающе было в том, как лезвие вонзилось в шею Рея, или это только так показалось, что вонзилось. Его шея оказалась невредима, не было ни какого ужасного разреза и ни какой крови. Лезвие теперь покоилось на дне углубления, словно прошло через плоть Рея.
— Боже! — воскликнул от страха Оби.
Рей вскочил с колен. Улыбка триумфа загорелась на его лице. Он действительно был очень доволен собой.
— Voila! — радостно воскликнул он, махая рукой в сторону гильотины, и затем поклонился, широко разворачивая руки, словно снимая с головы шляпу.
Оби закачал от удивления головой.
— Черт, как это работает?
Но в тот момент, когда со свистом опустилось лезвие, и у него внутри все содрогнулось, он поймал себя на мысли, что на плахе должна быть шея того, кто напал на Лауру и трогал ее руками.
— Фокусник никогда не выдаст своих тайн, — сказал Рей Банистер, немного затаив дыхание.
Оби сощурил глаза, оценив его слова. Рей все равно, хоть и немного, но сомневался в эффекте фокуса? Могло ли оно так и не сработать?
У Оби на этот вопрос ответа не было. Теперь, так или иначе, Рей Банистер почувствовал себя победителем. Он гладил рукой окрашенную под грецкий орех древесину и блестящее лезвие.
Напоминая ему о первом своем визите, Оби сказал:
— Послушай, Рей, помнишь, я тебе рассказывал о том задании, назначенном на день визита епископа?
Рей кивнул, припомнив его особенности с искривленным выражением лица.
— Ладно, оно отменено. Ты от него свободен. В тот день епископ не прибудет.
Рей с облегчением выпустил воздух.
— Здорово! Я действительно не хотел путаться в делах «Виджилса», о которых ты мне рассказывал.
Оби не ответил, почувствовав к Банистеру немного жалости. Он знал, что Арчи вспомнит о нем рано или поздно, и что Рей Банистер обречен.
Рей снова повернулся к гильотине, его глаза были полны внимания. Оби сощурился, изучая аппарат, а затем взглянул на то, что осталось от кочана капусты, рассыпанного по всему полу. Его почему-то пробирала дрожь.
Когда через полчаса он был дома, то нашел записку, написанную рукой его матери:
«Я у парикмахера. Звонила мать Лауры. Они вдвоем на несколько дней уехали в Спрингфельд навестить родственников».
Мысли забегали в голове у Оби, словно преследующие друг дружку насекомые. Почему не позвонила сама Лаура? Почему ее мать? И где в Спрингфелде у них живут родственники? Он скомкал записку и выбросил в корзину. Моментом позже он достал обратно, разгладив бумагу, перечитал снова. В накарябанных карандашом словах виделся конец света.
