Джон Гришем - Шантаж
Вскоре после этой беседы Тедди Мэйнард получил информацию от Маккорда, что все идет по плану и что сенатор Бритт планирует провести завтра утром пресс-конференцию, где намерен сделать чрезвычайно важное заявление.
Тедди имел досье с компроматом на сотни политиков, не только действующих, но и ушедших в тень. Каждого из них можно приструнить и заставить работать на ЦРУ.
За долгие годы работы Мэйнард научился презирать почти всех политиков, за исключением очень небольшой группы людей. И одним из уважаемых Тедди людей был Аарон Лэйк – он никогда не совращал женщин, не злоупотреблял спиртным, не тратил казенные деньги и вообще вел себя так, словно был святым на этой грешной земле. Чем больше Тедди наблюдал за этим человеком, тем больше тот ему нравился.
Мэйнард проглотил последнюю таблетку и осторожно перевалился на кровать. Итак, с сенатором Бриттом покончено.
Неплохой результат, но жаль, что нельзя обнародовать эту гнусную историю с таиландкой. Отличная наживка, и один Бог знает, что еще случится в будущем. Возможно, когда-нибудь и придется воспользоваться этим компроматом, чтобы поставить Бритта на место.
Глава 7
Пикассо подал в суд на Шерлока и других неизвестных злодеев в отчаянной попытке добиться прекращения вопиющего безобразия. Дело заключалось в том, что кто-то постоянно мочился на выращенные им розы, причем делал это, как он утверждал, преднамеренно, с целью не только погубить красивые цветы, но и досадить ему. Разумеется, такое вполне обычное для тюрьмы дело, как поливание цветов мочой, никак не могло нарушить спокойное течение жизни обитателей «Трамбла», однако проблема заключалась не только в моральном удовлетворении, но также и в материальной компенсации за нанесенный цветам вред. Истец требовал от обидчиков пятьсот долларов. Такая сумма для заключенных даже такой необычной тюрьмы была огромной, и это не могло не вызвать интереса к судебному процессу.
Спор Пикассо с Шерлоком продолжался еще с прошлого лета, когда хозяин роз застал Шерлока за весьма неприглядным занятием. Не долго думая Пикассо составил иск, подсчитал сумму ущерба и направил бумагу в суд, надеясь получить если не полную компенсацию, то хотя бы некоторую сумму, составлявшую ее часть. Шерлок, в свою очередь, тоже не сидел сложа руки и ангажировал бывшего адвоката по имени Рэтлифф, которого посадили за уклонение от уплаты налогов.
Рэтлифф был неплохим специалистом и прекрасно владел техникой защиты в любом суде, не говоря уж о суде тюрьмы «Трамбл».
Цветочная клумба Пикассо с его пресловутыми розами представляла собой небольшой участок земли, расположенный неподалеку от спортивного зала. Ему понадобилось более трех лет, чтобы убедить тупоголовых чиновников из Вашингтона, что разведение цветов – это не просто хобби, а прекрасная терапевтическая процедура для многих заключенных и в особенности для него самого, так как он страдал целым букетом каких-то таинственных заболеваний. В конце концов он добил министерских чиновников и после выполнения всех надлежащих формальностей с необыкновенной энергией приступил к возделыванию садика.
Пикассо начинал работать в саду рано утром, потом шел в столовую и возвращался к цветам уже после работы, оставаясь там до отбоя. Со временем он так полюбил дело своих рук, что даже стал постоянно разговаривать с розами, делясь с ними радостями и горестями.
Главным объектом спора стала роза сорта с романтическим названием «Мечта Белинды» – бледно-розовый цветок, не очень красивый, но весьма почитаемый Пикассо, по только ему одному ведомой причине. Когда эта роза впервые появилась в его саду, все в тюрьме «Трамбл» поразились его привязанности именно к этому цветку, а потом привыкли, так как он заказывал этот сорт каждый год и отдавал «Мечте Белинды» все свои силы и время.
Трудно сказать, почему Шерлок решил пописать на эти замечательные цветы. Одни считали, что это было результатом давно сложившейся неприязни между ним и Пикассо, другие думали, что Шерлок решил отомстить ему за склонность к вранью, а третьи склонялись к мысли, что все произошло случайно, без какого бы то ни было злого умысла.
Сам же Шерлок не переставал убеждать всех своих знакомых, что делал это исключительно ради самих цветов, так как был уверен, что это придаст им больше живительной энергии.
Короче говоря, «Мечта Белинды» со временем стала чахнуть, поникла и вскоре вообще засохла. Пикассо страшно переживал из-за этого и ходил сам не свой. Разумеется, сначала он даже не подозревал, в чем дело, но какой-то доброжелатель подбросил ему под дверь записку, где подробно рассказал обо всем и назвал имя виновника трагедии. Так открылась страшная тайна, и Пикассо решил во что бы то ни стало добиться справедливости через суд собратьев. Он стал дежурить возле своего садика и через пару дней застукал там Шерлока с расстегнутыми штанами, поливающего его любимые цветы. Не долго думая Пикассо вступил с ним в единоборство, и почти два часа двое здоровых мужчин катались по траве, награждая друг друга тумаками и пиная ногами.
После этого все цветы в саду Пикассо пожелтели и завяли, а он подал иск на виновника. Пока дело в конце концов дошло до суда после нескольких месяцев пререканий с адвокатом Рэтлиффом, собратья уже порядком устали от предварительного разбирательства. Они единодушно передали судьбу обвиняемого в честные руки судьи Финна Ярбера, мать которого, как им стало известно, несколько лет занималась разведением роз и знала толк в этом непростом деле. После двух часов тщательного расследования Ярбер доложил коллегам, что моча в принципе не могла повлиять на изменение цвета растений, а причины увядания роз нужно искать в чем-то другом. В результате за два дня до начала слушаний по делу судьи пришли к выводу, что Шерлок и другие любители полить цветы своей энергоемкой жидкостью должны держаться от сада Пикассо подальше, однако отказались удовлетворить требование последнего о возмещении ущерба в размере пятисот долларов.
После начала судебного процесса судьи в течение трех часов выслушивали вопли возмущенного садовника о том, кто, когда и как мочился на его любимые розы. Иногда Пикассо был на грани нервного срыва, он мог разрыдаться, если решение суда не удовлетворит его. Что же до формального адвоката, Рэтлиффа, то он был строг, суров, невоздержан в выражениях, и в конце концов всем стало ясно, почему его так долго не допускали к делу.
Судья Спайсер все это время сидел молча, склонив голову над очередным номером газеты, и пристально вчитывался в спортивное обозрение, где давался подробный анализ игр баскетбольной лиги за последнюю неделю. Он делал ставки на ту или иную команду даже без участия своего излюбленного партнера – адвоката Тревора, хотя это было менее интересно. Большей частью ему везло, и за несколько дней он выиграл почти три тысячи шестьсот долларов, правда, только на бумаге, что заметно ухудшало настроение.
Хэтли Бич тоже сидел молча и, насупившись, что-то быстро писал в тетради. Всем казалось, что он внимательно слушает доводы обвинения и делает свои пометки, а на самом деле он сочинял очередное послание Кертису в Даллас и раздумывал исключительно над тем, как лучше выразить мысли. Некоторое время назад собратья решили, что надо еще раз попробовать поймать его на крючок. Именно во время этого судебного разбирательства Хэтли пришла в голову неплохая, как ему показалось, идея. Он написал от имени бедного и несчастного Рикки, что гнусные и мерзкие надзиратели в реабилитационном наркологическом центре угрожают ему жуткой расправой, если он не выплатит им определенную сумму. Словом, бедному Рикки требовалось не меньше пяти тысяч долларов, чтобы избежать физического насилия со стороны бездушных и жестоких вымогателей. Ну а в самом конце послания Рикки слезно умолял Кертиса выслать эти деньги, иначе поддерживать с ним контакт будет просто невозможно.
– Что еще вы можете нам сообщить? – громко прервал Хэтли Бич бывшего адвоката Рэтлиффа, давая понять, что с неослабным вниманием следит за ходом разбирательства. Будучи судьей на воле, он выработал весьма полезные навыки заниматься своими делами, прислушиваясь одним ухом к тому, что происходит в зале заседаний. И эти навыки были весьма кстати даже сейчас, в тюрьме «Трамбл».
Пока Рэтлифф что-то бубнил насчет справедливого требования своего клиента, судья Бич продолжал быстро фиксировать на бумаге только что созревшие мысли, нацеленные на то, чтобы еще больше разжалобить Кертиса: «Здесь все так ужасно, просто невыносимо. У меня нет сил смотреть на всю эту гадость и мерзость. Меня привезли сюда практически разорванного на множество мелких кусочков. И только благодаря добрым сестрам меня собрали по частям, отмыли, привели в порядок, после чего я стал немного похож на нормального человека. Конечно, медперсонал здесь отменный и делает все возможное, чтобы хоть как-то облегчить страдания людей. К сожалению, этого не скажешь о здешних надзирателях. Они могут избить человека в любое время и без всякой на то причины. Я ужасно боюсь, что меня зверски изобьют и я всю оставшуюся жизнь буду калекой. Я давно перестал нормально спать и постоянно прислушиваюсь к шагам надзирателей за дверью, ведь они могут ворваться в камеру в любой момент и просто-напросто придушить меня. Дошло до того, что все чаще и чаще я стал задумываться о том, как покончить с собой.
