Александр Варго - Фрагменты (сборник)

– Не всегда все обстоит так, как нам кажется…

Уж не ему ли это знать? Хотя он-то ошибался редко. Он видел людей насквозь. Он видел, что Людмиле есть что сказать. Куда больше того, что она говорит сейчас. Возможно, еще не время. Возможно, это как раз и есть ее мотивация для выигрыша.

– Что для вас дружба?

Неожиданно. Никто до этого не задавал такого вопроса. И не то чтобы он не был готов к нему, напротив – он готов ко всему, но подобные вопросы позволяли пофилософствовать. Неумело, но от души.

– Во-первых, кого можно считать другом? Это не тот, кто даст сто рублей, даже не тот, кто переночевать пустит, ведь так? А во-вторых, мой принцип – чем ближе я знаю человека, тем больше желание его убить.

– Странная логика, – сказала Людмила и тут же подняла руку к губам. Вылетело.

– Почему же?

Он не злился. Ну, почти не злился. Быть непонятым – это так ему знакомо.

– Не узнав человека, – не дождавшись ответа, проговорил он, – вы даже не догадываетесь, хороший он или плохой. Он для вас никакой, не вызывает никаких эмоций – ни хороших, ни плохих. И только узнав его, вы понимаете, какое же он дерьмо, как же вы его ненавидите. За то, что он не дал списать в шестом классе, за то, что увел девушку в ПТУ, за то, что стучал в армии, за то, что раньше тебя нашел работу… Тут можно продолжать бесконечно.

– Дамка, – восторженно провозгласила Людмила.

Он посмотрел на доску. Четыре черных против семи белых. Шансы равны нулю. Писательница действительно играла хорошо. Жаль только то, что они не в лесу. Тогда ему наплевать было бы на расклад на доске. Партия была бы проиграна ею еще до того, как он расставил бы шашки.

– Вам везет, – сказал он и передвинул свою шашку с тридцать пятого номера на двадцать шестой. – Очень похоже на то, что я проиграл.

– Вы сдаетесь?

– Что вы! Я же никогда не проигрываю. – Он улыбнулся и слегка наклонился к столу. – Беда в том, что они мне не разрешают здесь никого убивать, – прошептал он и подвинул черный кружок к белому.

Она попыталась понять, шутит он или нет.

– Вы говорили, что каждая цифра обозначает убийство. Давайте так, каждая побитая шашка – ваш рассказ об открывшемся числе… о жертве под этим числом.

«Неплохой ход, – оценил он. – Ее книга действительно будет интересной».

– Ну что ж, годное предложение. Бейте.

Людмила Тимофеевна взяла черную шашку и посмотрела на открывшееся число. Девятнадцать. Он пожал плечами.

– С этим мне было неинтересно. Он нырнул, будто купаться собрался, и его унесло течением. Я и запомнил-то его только из-за того, что с этого же дня начался показ сериала «Графиня де Монсоро». Он мне очень нравился. Я о сериале сейчас. Надо было кого-то замочить днем, чтобы не опоздать к началу…

Они сделали по ходу в абсолютной тишине. Следующий ход Людмилы открыл число сорок.

– Тридцать девять, – сказала она.

Он вздохнул и начал:

– Он был моим приятелем, другом, что ли. Я поехал устраиваться на работу, а когда возвращался, встретил его. Узнал, что его развели на квартиру – заставили продать за десять тысяч рублей. В то время метр квадратный стоил дороже. Так он и эти бабки не получил – в руках чуток подержал, его сзади по голове ударили и деньги забрали. Ни квартиры, ни денег. Мне жалко его стало… Единственный случай, когда я себя какой-то сволочью почувствовал. Он даже не сопротивлялся. Это единственный человек, которого мне было жалко убивать.

– То есть вы раскаиваетесь?

В глазах убийцы читалась ненависть, Людмила отвела взгляд.

– Я сказал, мне его было жалко. Где тут вы услышали о раскаянии?

Она поняла, что от нее не требуется ответа. Поняла, и все тут. Людмила медленно переставила свою шашку, только после хода заметив, что подставилась.

– Мне его было жалко, понимаете? Как сломавшего хребет пса, служившего до этого верой и правдой. Если бы я его не убил, он бы только мучился. Раскаяние – это осознание, а самое главное, признание того, что ты не прав и делал неправильно. А я в сложившейся ситуации все делал правильно. И я не раскаиваюсь. Все получилось так, как я хотел.

Он заметил ее оплошность, когда закончил говорить, побил и с улыбкой на лице поднял белый кружок перед глазами.

– Сорок шесть.

Людмила Тимофеевна заметила, что он даже не посмотрел на доску. Получалось, что он знал каждый номер, скрытый под шашками.

– Я его пригласил в лес 10 декабря 2011 года. Он быстро напился и как будто понял, что ему угрожает, начал удаляться в лес. Мне показалось, он понял, что умрет, но хотел выпить как можно больше. Он выпил бутылку за четыре подхода. Он понял, что проиграл… Я догнал его и нанес несколько ударов, отчего верхней части черепа практически не было, вставил в отверстие бутылку из-под водки. Собрал доску и ушел домой смотреть «Дорожный патруль». Я очень любил эту программу. Кстати, из этой же передачи я узнал, что труп был найден без головы. Представляете? Я еще подумал, что оставлял его с головой и что-то тут не так… Оказалось, собаки отъели. Эти твари те еще людоеды. Они, раз попробовав человеческого мяса, на свинину уже не переключаются. Что ж вы не ловите тех собак?!

– А как поймали вас? – Людмила сделала свой ход.

– Я дал им поймать себя. – Он подставил свою шашку под белую, хотя безопасные ходы у него еще были. – Не надо приписывать ментам то, чего они не умеют. Эти нелепые фотороботы… Вы же наверняка видели пару из них? Скажите, что хоть на одном мое лицо, и я съем все шашки с этой доски.

Пытается шутить, подумала Людмила, подонок.

– У них не было ни примет, ни следов. Когда люди начали пропадать, никто из них не чесался. Знаете, какой слух пустили по району? Что, мол, это чечены в рабство людей берут. Идиоты. Отчасти еще и из-за этого я начал оставлять тела там же, где и убивал. Вот вам, придуркам, рабство! Это вы все рабы своей лени, а этих, – он кивнул на шахматную доску, – если хотите, я делал свободными. Однажды менты остановили меня у леса, представляете? Проверили документы и отпустили. Что они хотели увидеть в паспорте? Там написано, что это я их убивал? Это был единственный случай за тринадцать лет… Потом они поймали какого-то неудачника и непременно бы повесили на него всех… Но я разозлился. Я замочил двоих, наверное, за неделю. Я был настолько зол, что даже не играл с жертвами. Выпить дал, а вот доску даже не доставал.

Когда он закончил, Людмила побила его предпоследнюю шашку.

– Пятьдесят один.

– С собой я всегда носил пакет, где было все необходимое. Шахматная доска, молоток, сигареты… Все для клиента. Этого я встретил на краю парка уже в подпитии. Предложил сыграть в шашки, но достал бутылку водки первой. Мотивация. После первой рюмки он сказал, что убьет меня. Не знаю, может, я ему чем-то не понравился. Я ему ответил, что это я его убью, и отвернулся к пакету, чтобы достать молоток. Когда я развернулся, чтобы ударить его, он уже шел к городу. Быстро так шел. Но я догнал его. Первый удар пришелся вскользь. Тогда я его сбил с ног сел сверху и начал вбивать его поганое лицо внутрь. Он меня очень разозлил. Когда он захрипел, я вставил молоток рукояткой в дыру в черепе, и он затих.

Затихло, казалось, все вокруг. Людмила ответила на его ход.

– Вы проиграли, – тихо сказала она.

Он посмотрел на доску.

– Патовая ситуация, – добавила она.

– В пионерском лагере мы называли это сортиром, – улыбнулся он. – Хотите послушать о номере под этой шашкой? – Он поднял черный кружок над числом сорок девять.

Она мотнула головой.

– Нет? – Он был удивлен. – Тогда коротенько о каждом?

Людмила молча ткнула в цифру один. Первая черная клетка, у ее левой руки.

– Первое убийство? – расплылся он в улыбке. – Первое убийство – это как первая любовь. Столько эмоций, что словами не передать. Я, наверное, месяц был под впечатлением от того, что убил близкого человека. Мы учились с ним в ПТУ в одной группе. Везде вместе. Пьянки, гулянки, девчонки… Везде. Даже убивать мы решили вместе. Только сдрейфил мой дружок. Давай не будем никого убивать, – скривив лицо, передразнил он. – Он и не убивал никого. Я убивал, только начал с него.

Тишина давила. Людмила спросила:

– Как? Как вы его убили?

– Колодец мы присмотрели с ним еще за неделю до убийства. Как оказалось, мы присматривали могилу для него…

Лешка собирался сегодня сказать ему, что не будет он никого убивать. Он взял пакет, положил в него молоток и бутылку водки, купленную накануне в продмаге за углом. Надежды на то, что Эд пойдет на попятную, были. Тогда, глядишь, и бутылка водки пригодится – выпить за мировую.

Эдик ждал его у кустов в паре метров от коллектора. Он нервничал – Лешка это определял четко. Они поздоровались, но как-то вяло, будто их и не связывала дружба.

– Может, выпьем? – предложил Лешка.