Робин Кук - Кома
Сьюзен взяла было вялый салат-латук, но, рассмотрев его, тут же поставила на место. Беллоуз направился прямиком к бутербродам и взял себе порцию.
– Очень трудно испортить сэндвич с тунцом, – объяснил он Сьюзен.
Сьюзен осмотрела горячие блюда и двинулась дальше. Последовав примеру Беллоуза, она взяла себе бутерброды с тунцом.
Кассирши-регистратора нигде не было видно.
– Есть тут кто живой, – позвал Беллоуз, – У нас мало времени.
Чувствуя некоторый дискомфорт из-за того, что не нужно платить, Сьюзен вслед за Беллоузом направилась к столу и села. Вкус у бутерброда был отталкивающий: водянистый тунец и непропеченный безвкусный белый хлеб. Но это была еда, а Сьюзен очень проголодалась.
– В два у нас лекция, – невнятно сказал Беллоуз, откусывая огромный кусок бутерброда, – поэтому ешь быстрей.
– Марк?
– У-у, – отозвался Беллоуз, одним махом проглатывая полстакана молока. Было ясно, что он так поднаторел в скоростном поглощении пищи, что мог бы в этом соревноваться на олимпийской спринтерской дистанции.
– Марк, ты не обидишься, если я пропущу твою первую лекцию по хирургии, ладно? – глаза Сьюзен мерцали.
Беллоуз остановился, не донеся оставшуюся половину бутерброда до рта, и уставился на Сьюзен. Сначала он подумал, что она кокетничает с ним, но затем отверг эту идею.
– Обижусь? Нет, почему ты спрашиваешь? – Беллоуз вдруг почувствовал, что им вертят как хотят, а он ничего не может сделать.
– Ну, я не уверена, что смогу сейчас высидеть на лекции, – ответила Сьюзен, открывая свой пакет с молоком. – Это происшествие с Берманом вогнало меня в оцепенение... Происшествие – не совсем правильное слово. Во всяком случае, я сейчас не смогу писать лекцию, мне будет легче, если я займусь каким-нибудь делом. Лучше я пойду в библиотеку и поищу что-нибудь по осложнениям анестезии. Я начну свое маленькое расследование и заодно отвлекусь.
– Ты хочешь выговориться? – спросил Беллоуз.
– Нет, все в порядке, правда, – Сьюзен была удивлена и тронута его внезапным участием.
– Ну, лекция не очень важная. Она вводная, и читать будет один из наших профессоров в отставке. А потом я хотел провести вас в палаты и показать ваших больных.
– Марк?
– Что?
– Спасибо.
Сьюзен встала, улыбнулась Беллоузу и ушла.
Беллоуз сунул оставшуюся половину бутерброда в рот и задумчиво пожевал его. Он не понял, за что она его поблагодарила. Он наблюдал, как она пересекает столовую и кладет свой поднос на стойку. Сьюзен засунула в сумку свой недоеденный бутерброд и недопитое молоко. У дверей она обернулась и махнула рукой. Беллоуз махнул в ответ, но, когда он поднимал руку, Сьюзен уже не было видно.
Беллоуз незаметно огляделся, чтоб проверить, не видит ли его кто, и осторожно опустил руку на стол. Он думал о Сьюзен. Беллоуз понимал, что чувствует к ней влечение, совсем как в былые дни на заре своей молодости и карьеры – напряженное и нетерпеливое. В его воображении представилась картина романтического ухаживания со Сьюзен в роли объекта. Но он сразу одернул себя, посчитав свои мысли мальчишескими.
Беллоуз гигантским глотком расправился с остатками молока и отнес грязный поднос на конвейер для использованной посуды. По дороге он раздумывал, осмелился бы он просить Сьюзен о встрече. В связи с этим возникли бы сразу две проблемы. Одной из них была его ординатура и Старк. Беллоуз не представлял себе, как шеф отнесся бы к тому, что один из ординаторов встречается с прикрепленной к нему студенткой. Беллоуз не мог предположить, обосновано ли его беспокойство, так как не знал, благоволит ли Старк женатым ординаторам. Точка зрения, что женатые ординаторы находились в более уязвимом и зависимом положении, была, по разумению Беллоуза, чистой ерундой. А на сохранение своих отношений со студенткой в тайне было мало надежды. Второй проблемой была сама Сьюзен. Она была умна, в этом сомнений не было. Но способна ли она на эмоциональную близость? Беллоуз не знал. Она могла оказаться слишком деловой, слишком заумной ж амбициозной. А тратить свое весьма ограниченное время на холодную женщину с уничижительными замашками было последней вещью, которую Беллоуз себе бы пожелал.
Ну а что до него самого? Сможет ли он поддерживать отношения с умной девушкой, работающей в одной с ним профессиональной области, даже если она окажется нежной и способной к ответной любви? Он в свое время имел связь с несколькими медсестрами, но это было не совсем то, что с врачами. У Беллоуза никогда не было близких отношений с женщиной-врачом или будущим врачом. И эта ситуация выглядела очень хлопотной.
* * *Покинув столовую, Сьюзен ощутила, что, наконец, впервые за весь день перед ней появилась настоящая цель. Хотя она не представляла себе, как конкретно она сможет исследовать проблему длительных постанестезиологических коматозных состояний, она чувствовала, что для этого ей понадобится весь багаж ее медицинских познаний и способность размышлять и анализировать. И первый раз за день она поняла, что пригодятся два года, проведенные в медицинской школе. А поработать предстояло над двумя основными источниками информации – медицинской литературой из библиотеки и историями болезни пациентов, в первую очередь Нэнси Гринли и Бермана.
Рядом со столовой располагался больничный магазинчик с сувенирами и разными мелочами. Это было приятное местечко, магазинчик обслуживали грациозные пожилые дамы в очаровательных розовых рабочих халатиках. Витрины магазинчика выходили в главный вестибюль больницы, и весь магазинчик имел вид яркого веселого разноцветного мазка на сером рабочем фоне госпиталя. Сьюзен зашла в магазинчик и быстро нашла, что ей требовалось: маленький черный отрывной блокнот. Она засунула покупку в карман своего белого халата и отправилась в БИТ. Отправной точкой ее исследований должен был стать случай Нэнси Гринли.
В БИТе снова царила первозданная тишина. Освещение снова было приглушено до полумрака. Когда за Сьюзен закрылись тяжелые двери БИТа, она опять ощутила тревогу и неуверенность в своей компетентности. Ей захотелось убежать прежде, чем кто-нибудь задаст ей самый простейший вопрос, на который она вынуждена будет ответить: "Я не знаю". Но она взяла себя в руки. Теперь перед ней стояла конкретная цель, которая придавала ей толику уверенности в себе. Она хотела взять историю Нэнси Гринли.
Посмотрев налево, Сьюзен заметила, что возле кровати Нэнси Гринли никого не было. По-видимому, уровень калия был откорректирован, поскольку сердце снова билось нормально. Кризис завершился, Нэнси Гринли была забыта и предоставлена самой себе в своем бесконечном сне. И только аппараты несли свое бессменное дежурство, надзирая над ее растительным существованием.
Поддавшись неудержимому любопытству, Сьюзен подошла к ней. Она не могла сдержать своих эмоций. Она смотрела на Нэнси Гринли, и в ее сознании не умещалось то, что эта безмозглая оболочка уже не была человеческим существом. Ей захотелось протянуть руку и осторожно потрепать плечо Нэнси, чтобы та проснулась, и они могли поговорить.
Вместо этого, Сьюзен протянула руку и пощупала запястье Нэнси. Свисающая рука была бледной и безжизненной. Нэнси была полностью парализована. Сьюзен подумала, что этот паралич связан с разрушением мозга. Периферические рефлекторные цепи могли, однако, сохраниться, по крайней мере, до некоторой степени.
Сьюзен взяла руку Нэнси, потрясла ее и медленно согнула и разогнула в запястье. Сопротивления не было. Сьюзен согнула запястье до предела возможного, пальцы почти коснулись предплечья. При этом она почувствовала очень слабое сопротивление. Она проделала то же самое с другим запястьем, результат был тем же. Таким образом, Нэнси Гринли все-таки сохраняла некоторый тонус. Сьюзен ощутила некоторое академическое удовольствие – иррациональную радость от положительного результата.
Сьюзен нашла неврологический молоточек для проверки сухожильных рефлексов. Он был сделан из красной резины, а рукоятка – из нержавеющей стали. Однажды ей пришлось пользоваться таким молоточком, проверяя рефлексы у своего однокурсника на лабораторных занятиях по клинической диагностике, но на пациенте – никогда. Сьюзен неуклюже принялась постукивать Нэнси по правому запястью, чтобы проверить ее рефлексы. Никакого результата. Но Сьюзен не знала точно, по какому месту надо стучать. Тогда она откинула простыню с правой стороны тела Нэнси и постучала под коленной чашечкой. Опять никакого результата. Сьюзен левой рукой согнула колено Нэнси и снова постучала. Ничего. Из занятий по анатомии и физиологии нервной системы Сьюзен вынесла, что рефлекс, которого она добивалась, запускается резким растяжением сухожилия. Тогда она согнула колено еще сильнее и стукнула молоточком. Мускулы сократились еле ощутимо. Сьюзен проделала то же с левой ногой, результат был такой же. Таким образом, рефлексы Нэнси Гринли были очень слабыми, но вполне определимыми и симметричными.
