Джеймс Паттерсон - Лондонские мосты
Семидесятилетний – по паспорту и на вид – джентльмен без проблем прошел все формальности и думал уже о своем следующем шаге: визите к детям. Именно такое поручение дал ему Волк. Любопытно, странно, но Шейфер уже давно отучился задавать вопросы, если приказы исходили от его нового шефа. Кроме того, он и сам хотел увидеть свое потомство. Папочка отсутствовал уж слишком долго.
Еще одна роль, еще одно задание, еще одна деталь пазла. Детишки жили с сестрой его умершей жены в небольшом домике неподалеку от Гайд-парка. Шейфер сразу узнал дом, как только припарковал взятый напрокат "ягуар" на ближайшей стоянке и вышел из машины. Знакомое место всколыхнуло неприятные воспоминания о жене, Люси Рис-Казинс, сухонькой, ограниченной женщине. Он убил ее в "Сейфуэе"[3], в районе Челси, на глазах у детей. В результате этого в высшей степени милосердного акта две его дочери-близняшки, Триша и Эрика, которым было сейчас то ли шесть, то ли семь, и сын Роберт – ему, наверное, уже исполнилось пятнадцать – остались сиротами. Шейфер искренне считал, что без матери, вечно ноющей, вечно всем недовольной, им стало только лучше.
Ласка постучал в дверь, обнаружил, что она не заперта, и ввалился без объявления.
Младшая сестра его жены, Джуди, сидела с девочками на полу в гостиной. Все трое играли в "Монополию" и наверняка проигрывали – Боже, ну и семейка, как на подбор неудачники.
– Папочка вернулся! – воскликнул он, растягивая губы в страшной улыбке. В следующий момент в грудь доброй тети Джуди уже смотрело дуло "беретты". – Ни звука, Джуди, ни звука. Постарайся не дать мне повода спустить курок. Я сделаю это легко и с большим удовольствием. Ты же знаешь, как я тебя ненавижу. Ты напоминаешь мне свою любимую сестричку, точнее, ее разжиревшую копию. Детки, привет! Поздоровайтесь с папочкой. Добрым, старым папочкой. Я приехал издалека, из самой Америки, и только лишь для того, чтобы взглянуть на вас.
Девчушки, его милые дочурки, как по команде, расплакались, и Шейфер сделал то единственное, что пришло ему в голову, дабы восстановить порядок. Он направил пистолет в заплаканное лицо Джуди и подошел почти вплотную.
– Сделай так, чтобы они перестали хныкать. Живо! Докажи, что заслужила право быть их опекуншей.
Женщина обняла девочек, прижала их к груди и держала так, пока рыдания если не прекратились совсем, то по крайней мере стихли.
– А теперь, Джуди, слушай меня. – Шейфер зашел сзади и приставил пистолет к затылку свояченицы. – Как бы мне этого ни хотелось, но я прилетел сюда не для того, чтобы трахнуть тебя и застрелить. У меня есть сообщение, которое ты должна передать министру внутренних дел. Интересный поворот судьбы, правда? Даже твоя жалкая, пустая до абсурдности жизнь оказалась полезной. Ты можешь в такое поверить? Я – не могу.
Джуди растерянно пожала плечами. Растерянность, насколько знал Шейфер, была ее обычным состоянием.
– Как? Как я это сделаю? – пробормотала она.
– Позвони в гребаную полицию! А теперь заткнись и слушай. Ты должна сказать, что я уже здесь и что теперь никто не может чувствовать себя в безопасности. Ни полицейские, ни их семьи. Мы придем в их дома с такой же легкостью, с какой я пришел в этот.
На всякий случай, чтобы лучше запомнилось, Шейфер повторил сообщение, после чего обратил внимание на Тришу и Эрику, интересовавших его примерно так же, как нелепые фарфоровые куклы, стоявшие на каминной полочке. Он ненавидел эти дурацкие, вычурные безделушки, принадлежавшие его жене, пустышки, с которыми она носилась так, словно они были настоящими.
– Как Роберт? – спросил у близняшек Шейфер и не получил ответа.
Что же это такое? Его дочери уже ухитрились стать похожими на свою угрюмую, огорченную жизнью мать и растерянную, не способную связать два слова тетю. Обе молчали.
– Роберт, ваш брат! – заорал Шейфер, и девочки снова засопели. – Где он? Где мой сын? Расскажите что-нибудь о вашем брате! Может, у него выросла вторая голова? Ну!
– У него все хорошо, – пропищала наконец Триша.
– Да, у него все хорошо, – повторила за сестрой Эрика.
– Все хорошо, вот как? Ну, тогда ладно, – недовольно проворчал Шейфер, с раздражением глядя на этих двух клонов матери.
Вообще-то он даже немного скучал по сыну. Порой в мальчишке проявлялось что-то особенное, что-то его.
– Поцелуйте папочку, – приказал он. – В конце концов, жалкие дурочки, я все же ваш отец. Советую не забывать.
Девочки не пожелали его поцеловать, а ему было запрещено убивать их, и потому Шейфер покинул ненавистный дом. Выходя, он смахнул с полки фарфоровых кукол, и осколки разлетелись по комнате.
– В память о вашей мамочке! – бросил он через плечо.
Глава 59
Служащие в Ираке солдаты чаще всего жалуются на то, что происходящее вокруг представляется им абсурдным, совершенно бессмысленным. Во все большей степени это относится ко всем войнам современности. По крайней мере я и сам плохо понимал, что происходит.
Срок ультиматума истек, мы жили как бы взаймы. День летел заднем, я уже просто не успевал перевести дух. И вот очередная миссия, теперь в Лондон, куда меня отправили с двумя агентами из подразделения по международному терроризму.
Джеффри Шейфер объявился в Англии. Более того – и это представлялось совершенным безумием, – он сам пожелал уведомить нас об этом.
Наш самолет приземлился в аэропорту Хитроу около шести часов утра, и я сразу поехал в отель на Виктория-стрит, где и проспал до десяти часов. Отдохнув, если это можно назвать отдыхом, мы поспешили в расположенный едва ли не рядом Скотланд-Ярд. Букингемский дворец, Вестминстерское аббатство, парламент – как приятно полюбоваться всем этим вблизи.
По прибытии меня сразу же препроводили к суперинтенданту Мартину Лоджу из лондонской полиции. Лодж сообщил без всяких претензий на важность, что возглавляет антитеррористическое подразделение под названием "СиО-13". Пока мы шли на утренний брифинг, он успел коротко рассказать о себе.
– Как и вы, я прошел все ступеньки полицейской лестницы. Работал на СИС в Европе, потом одиннадцать лет в лондонской полиции. А начал с учебы в Хендоне, тянул лямку констебля. В "СиО-13" меня назначили из-за знания языков.
Он сделал паузу, чем я тут же и воспользовался.
– Слышал о вашем подразделении, одном из лучших в Европе. Практики хватает – столько лет борьбы с ИРА.
Лодж усмехнулся с видом ветерана, знающего, что к чему:
– Иногда лучший способ чему-то научиться – сделать выводы из собственных ошибок. В Ирландии мы их наделали немало. В общем, Алекс, что есть, то есть. Ребята сегодня все на месте, горят желанием познакомиться. Но готовы будьте ко всему. Тут иногда такое творится. "МИ-5" и "МИ-6" тоже здесь. Эти вечно из-за чего-нибудь да грызутся. Не позволяйте им втянуть вас в их распри. В конце концов разберемся.
Я кивнул:
– У нас тоже такое случается. ЦРУ и Бюро. Так что я кое-что повидал.
Вскоре выяснилось, что суперинтендант Лодж оказался прав, когда говорил о закулисных войнах. Распри между двумя ведомствами серьезно сказывались на общей работе даже в столь критической ситуации.
В конференц-зале присутствовали также несколько агентов особого подразделения, и мужчины, и женщины. Был и глава канцелярии премьер-министра. И разумеется, ребята из самых разных спецслужб.
Опустившись на стул, я едва удержался, чтобы не застонать – еще одно идиотское совещание. Как раз то, чего мне так не хватает. Хотелось крикнуть: "Срок миновал – они уже взрывают мосты!"
Глава 60
Большая вилла на Лонг-Айленде не принадлежала Волку. Он снимал ее, выкладывая за аренду по сорок тысяч в неделю даже зимой. Откровенное мошенничество, конечно, считал Волк, но до времени мирился с такой наглостью.
Впрочем, место того стоило – трехэтажный особняк в георгианском стиле гордо поднимался над пляжем, закрывая от ветра огромный бассейн. Посыпанная гравием подъездная дорожка вела к стоянке, заполненной автомобилями, по большей части лимузинами, вокруг которых прохаживались мускулистые, плотные ребята в темных костюмах.
"И все здесь, – с горечью подумал он, – оплачено моими деньгами, моим потом, моими идеями!"
Они ждали его, ближайшие помощники, подельники, те, кого называли Красной Мафией. Гости сидели в библиотеке, из окон которой открывался широкий вид на пустынный пляж и Атлантический океан.
Они встретили его как самые близкие, самые дорогие друзья. Пожимали ему руку, похлопывали по спине, обнимали за плечи. Они льстили, говоря, что рады видеть его, заискивали, нахваливая его прозорливость.
"Они. Те немногие, кто знает, как я выгляжу. Близкий круг. Те, кому я верю больше, чем кому-либо еще".
Ленч подали еще до его приезда, после чего прислугу удалили из дому. Волк поставил машину и вошел через кухню.
Никто не видел его, кроме тех, которые сидели в библиотеке. Их было девять человек.
