Джон Гришэм - Рэкетир
— А за это смертная казнь, Куинн, можешь не сомневаться, — припечатал Делок.
Куинн закрыл глаза и весь сжался, часто задышал, лоб покрылся потом. Прошла минута, другая. Крутой парень куда-то подевался, его малодушная замена слабо простонала:
— Вы поймали не того.
Панковиц засмеялся, Делон сказал с усмешкой:
— Это все, что ты можешь придумать?
— Вы поймали не того, — повторил Куинн еще менее убедительно.
— Слабо, Куинн, — отмахнулся Делок. — В суде это прозвучит еще слабее.
Куинн уставился на свои руки. Так прошла минута. Наконец он проговорил:
— Если вам так много известно, чего еще надо?
— Нам известно много, но не все. Ты действовал один? Как открыл сейф? Зачем убил секретаршу? Куда делись остальные деньги?
— Тут я вам не помощник. Понятия не имею!
— Имеешь, Куинн, и мы с тебя не слезем, пока ты нам все не выложишь.
— Тогда мы застрянем здесь надолго. — С этими словами Куинн положил голову на стол и сказал: — Я посплю.
Агенты встали и собрали папки и блокноты.
— Перерыв, Куинн. Мы вернемся через полчаса.
Глава 15
Виктор Уэстлейк был доволен тем, как развивается допрос, но все равно беспокоился. На самом деле не существовало ни свидетелей, ни баллистической экспертизы, связывающей карабин Куинна с убийством, ни следа ботинка, ни показаний Ди Рея на допросе, которого не было. Существовал только мотив — если верить рассказу Малкольма Баннистера о взятке. Самой убедительной уликой пока оставался факт пребывания Куинна Рукера в Роаноке на следующий день после обнаружения трупов, а также найденные у него деньги. Уэстлейк и его сотрудники были страшно утомлены ночным бдением, на улице еще не рассвело. Напившись кофе, они долго кружили вокруг «Морозильника», время от времени проверяя изображение подозреваемого на экране. Куинн лежал на столе, но не спал.
В шесть утра Панковиц и Делок вернулись в комнату для допросов, каждый с высоким стаканом «Ред булл» со льдом. Куинн слез со стола и устроился в кресле.
Первым заговорил Панковиц:
— Мы только что потолковали с федеральным прокурором. Доложили о нашей беседе, и он сказал, что его Большое жюри завтра соберется и вынесет решение о предъявлении тебе обвинения по двум эпизодам тяжкого убийства, караемого смертной казнью.
— Поздравляю, — буркнул Куинн. — Похоже, теперь мне нужен адвокат.
— Конечно, и не один. Не уверен, насколько хорошо ты разбираешься в федеральных законах о наказании за бандитизм, Куинн, но они суровы. Федеральный прокурор будет настаивать, что убийство судьи Фосетта и его секретарши — дело рук известной, хорошо организованной банды, в которой тебе отводилась роль палача. В обвинении будет много составов, включая тяжкое убийство и подкуп. А главное, в нем будут названы, помимо тебя, другие гнусные типы вроде Верзилы, Ди Рея, одной из твоих сестер, твоего кузена Энтони Бэка и еще пары десятков родственников.
— Вам, ребята, перед казнью выделят целое тюремное крыло, — подхватил Делок. — Банда Рукеров — Бэков, камера за камерой, и все в ожидании иглы. — Делок улыбался, Панковицу тоже было весело — два клоуна.
Куинн, скребя в затылке и глядя в пол, заговорил:
— Даже не знаю, что скажет мой адвокат про то, как вы заперли меня в этой темной комнате без окон на всю ночь, начав в девять вечера и дотянув до шести утра. Девять часов сплошного вранья, обвинений в подкупе судьи и в его убийстве, угроз смерти не для меня одного, а для всей моей семьи. Говорите, у вас есть свидетели, готовые дать показания, баллистическая экспертиза ворованного карабина, отпечаток чьего-то башмака в грязи? Откуда я знаю, правда это или ложь? В жизни не поверю ФБР — не верил и не стану. Меня обманули в первый раз, когда сцапали и осудили. Думаю, и теперь вы врете. Может, я и присочинил немного, но разве вы сейчас скажете мне честно, что сами не врали? Скажете?
Панковиц и Делок вытаращили глаза. Может, дело было в страхе, может, в чувстве вины или в крайнем возбуждении. Так или иначе, Куинн разговорился.
— Мы не врем, — выдавил Панковиц.
— Опять ложь! Ничего, мой адвокат со всем этим разберется. В суде он надерет вам задницы, выведет на чистую воду, разоблачит ваше вранье. Покажите мне отчет об отпечатке ботинка. Немедленно покажите!
— Нам не разрешается кому-либо его показывать, — сказал Панковиц.
— Как удобно! — Куинн уперся локтями в колени и подался вперед. Почти касаясь лбом края стола, он пробормотал, глядя в пол: — А на баллистическую экспертизу можно взглянуть?
— Нам не разрешено…
— Вот сюрприз! Мой адвокат и ее получит, как только я с ним переговорю. Я всю ночь прошу адвоката, но вы нарушаете мои права.
— Ты не просил адвоката, — возразил Делок. — Ты обмолвился об адвокате в туманных выражениях, но это было не требование. Ты и после этого давал показания.
— Как будто у меня был выбор! Либо сидеть здесь и болтать, либо вытрезвитель для последней пьяни. Бывал я там и не боюсь. Бизнес есть бизнес. Совершил преступление — сиди. Когда занимаешься этим бизнесом, знаешь все правила. У тебя на глазах хватают твоих друзей, всю родню, но они все равно возвращаются. Отсидят — и выходят.
— Или бегут, — подсказал Делок.
— Бывает и так. Как это ни глупо, я должен был совершить побег.
— Потому что тебе нужно было свести кое с кем счеты, так, Куинн? Все два года в тюрьме ты ни на день не забывал про судью Фосетта. Он взял у тебя деньги, а потом нарушил договор. В вашем бизнесе это значит, что ему крышка, так?
— Так.
Куинн массировал виски, смотрел под ноги, бормотал себе под нос. Агенты затаили дыхание и выразительно переглянулись. Вот и первый намек на признание.
Панковиц повозился с бумагами и сказал:
— Посмотрим, что у нас есть, Куинн. Ты сейчас допустил, что с судьей Фосеттом надо было кончать. Допустил, Куинн?
Куинн продолжал молча смотреть в пол, раскачиваясь как оглушенный.
Делок справился с записями в своем блокноте:
— Вот у меня тут записано… Мой вопрос: «В вашем бизнесе это значит, что ему крышка, так?» Куинн: «Так». Будешь отрицать, Куинн?
— Вы подсказываете мне ответы. Прекратите это!
Панковиц взял быка за рога:
— Придется сообщить тебе кое-какие новости, Куинн. Пару часов назад Ди Рей сознался, что это он дал тебе деньги на взятку судье Фосетту и вместе с Верзилой и некоторыми другими помог спланировать убийство. Ди Рей раскололся и уже заключил сделку: ему казнь не грозит, тяжкого убийства он не совершал. Верзилу тоже загребли, а теперь идет розыск одной из твоих сестер. Плохо дело!
— Бросьте, они ничего не знают.
— Еще как знают! Завтра и тебе, и им предъявят обвинение.
— Прекратите! Это убьет мою мать. Ей семьдесят, у нее больное сердце. С ней так нельзя!
— Тогда возьми ответственность на себя, Куинн! — повысил голос Панковиц. — Признайся. Это твоих рук дело. Сам же говоришь, рано или поздно приходит время сесть. Зачем тащить за собой остальную семью?
— Что от меня требуется?
— Согласие на сделку. Дай нам подробности — и мы добьемся от федерального прокурора, чтобы он не трогал твою семью, — сказал Панковиц.
— И еще одно, — сказал Делок. — Если мы заключим правильную сделку, то тебя не казнят. Получишь пожизненное без возможности условно-досрочного освобождения. Похоже, семья Фосетт настроена против смертной казни и долгого изматывающего суда. Для них лучше покончить с этим делом, и федеральный прокурор пойдет им навстречу. Он говорит, что одобрит сделку сторон о признании подсудимым вины, а это — спасение твоей жизни.
— Почему я должен вам верить?
— Не должен, Куинн. Подожди пару деньков, пока не будут предъявлены обвинения. Обвиняемых по разным статьям может набраться три десятка.
Куинн Рукер медленно встал и вскинул руки. Так, с поднятыми руками, он сделал несколько шагов сначала в одну сторону, потом в другую и вдруг забормотал:
— Баннистер, Баннистер, Баннистер…
— Извини, Куинн? — окликнул его Панковиц.
— Баннистер, Баннистер, Баннистер…
— Что за Баннистер? — спросил Делок.
— Баннистер — крыса, — с горечью проговорил Куинн. — Мразь, знакомый по Фростбургу, адвокат-мошенник, утверждавший, что ни в чем не виноват. Ни в чем, кроме доносительства. Не делайте вид, будто не знаете его, вас бы здесь не было, если бы не эта крыса.
— Никогда такого не встречал, — убежденно произнес Панковиц. Делок тоже отрицательно помотал головой.
Куинн сел и оперся локтями о стол. Он стряхнул с себя остатки сна и впился узкими глазами в агентов, потирая толстые лапищи.
— Так что там за сделка? — спросил он.
— Мы не вправе заключать сделки, Куинн, но можем их устраивать, — сказал Панковиц. — Для начала мы организуем, что твою семью и банду в Вашингтоне оставят в покое. Федеральный судья кипятится уже больше месяца, с самого убийства. Он заждался хороших вестей. Он уверяет нас, а мы тебя, что обвинение не будет требовать смертной казни и под суд пойдешь только ты. Два убийства и один ты. Все просто.
