Общество мертвых бойфрендов - Елена Станиславская
– Ладно, предположим, Костик тебе привиделся. И что с того? Как это связано с Юркиной смертью и сообщениями его полоумной мамаши?
– Может, Костя – не первая моя галлюцинация? Я могла писать Юре и не осознавать этого. – Варе не хотелось в это верить, но мысли нуждались в озвучке, а еще больше – в Сарином опровержении.
– Обозвала дураком, а потом поехала и отрезала язык? – В голосе сестры зазвучал металл. – Что бы ты ему ни писала, не слова убили его. К тому же легко проверить, слала ты ему что-то подозрительное или нет. Просто полистай вашу переписку.
После слов о языке Варя почти не слышала сестру. В голове всплыл образ Юры. Все выглядело не настолько правдоподобно, чтобы перепутать фантазию с реальностью, но достаточно ярко. По его коже расползались синие пятна, глаза остекленели. Вокруг и внутри приоткрытого рта запеклась кашица крови. На лице, почти неузнаваемом из-за порезов, застыла гримаса ужаса, изумления и нестерпимой боли. Варя словно видела труп собственными глазами. Ощутив рвотный позыв, она прижала ладонь ко рту.
– Э нет! – Сара сунула ей бутылку. – Давай без второй серии. Я уже посмотрела «Девушка, которая блевала в Гарварде» и не горю желанием увидеть продолжение «Девушка, которую вывернуло в книжном».
Глотая воду, Варя с недоумением посмотрела на сестру, а потом задрала голову и увидела вывеску: «Harvard Book Store. Est. 1932». Темные мысли отступили, сменившись благодарностью. Сара знала, куда привести старшую сестру, чтобы немножко успокоить. Варя давно собиралась зайти в книжный Гарварда, но не говорила Саре о своих планах. Сестра догадалась без слов.
Стоило переступить порог магазина, как Варя поняла: на ближайшие полчаса она забудет о том, что узнала о Юре. Оставит все плохое у входа и подберет потом. А сейчас пойдет трогать корешки, листать страницы, дышать типографской краской – и от этого ей станет легче. Книги были ее личным лекарством, найденным в детстве, после первых приступов порфирии. Пусть оно не могло избавить от болезни, но успешно снимало некоторые симптомы. Такие, как уныние и тревога.
Вначале Варя собиралась взять что-то сугубо американское, вроде психологического исследования о комиксах, но потом ее привлекли книги из разряда «они о нас». Варя долго не могла выбрать между сборником о русских авангардистах и артбуком с фотографиями автобусных остановок СССР, но в итоге понесла на кассу том русских народных сказок, переведенных на английский. Ее подкупила иллюстрация на одном из разворотов: там сидели две птицы с девичьими лицами, слева – темноволосая и печальная, справа – белокурая и хохочущая.
– Вылитые мы. – Варя показала рисунок Саре, и та улыбнулась.
В голове немного прояснилось. Образ мертвого Юры, сообщения его матери и мысли о собственном сумасшествии отошли на второй план. Прижав к себе холщовую сумку с книгой, Варя пристроилась в тени и достала телефон. Ее могла снова настичь тревога, а то и приступ, но ей нужно было узнать, нет ли новостей от Андрея. Или об Андрее. Варя открыла переписку с ним и увидела, что все сообщения прочитаны. Значит, Андрей заходил в мессенджер. Почему не ответил? В памяти всплыли слова Сары: «Он мог где-то затусить, люди меняются». Страх за бывшего, плотный и яркий, чуть сдулся и поблек на полтона. Неужели он правда веселился всю ночь? Где-то, с кем-то. Сдавленно кашлянув, Варя набрала Пашку, и он сразу ответил. У друга был виноватый взгляд и неестественная улыбка.
– Не боись, Варварка, нашлась твоя пропажа. Сорян, что не звякнул. – Пашка повернул камеру.
В кадре возник Андрей. Он сидел, с ногами забравшись в компьютерное кресло, и выглядел невыспавшимся: под глазами пролегли тени. На нем была футболка с Эйнштейном, высунувшим язык, которую Варя носила раньше, когда оставалась у него на ночь. Сонно прищурившись, Андрей посмотрел в камеру и – это было видно – заставил себя улыбнуться.
«Живо-о-ой, живо-о-ой», – запело у Вари внутри. Нижняя губа задрожала, и пришлось прикусить ее.
– Он бухал всю ночь, а потом дрых до пяти! – тоном отчитывающей матери произнес Паша. – Вот, полюбуйся на эти мешки под зенками.
– Прости, что не отвечал, – сказал Андрей. – Мобильник валялся в рюкзаке. Я уснул, а телефон сел.
– Ничего, – выдавила Варя, стараясь не увязнуть в собственных мыслях: «Где уснул, с кем?»
– И я не бухал всю ночь. Только половину. К тому же по принуждению. – Андрей смотрел мимо Вари – на Пашку; тот громко хихикал за кадром.
– По принуждению? – переспросила она.
– О, с нашим Андрюхой произошла очередная потрясающая история! – весело заявил Пашка. – Давай выкладывай.
– Да нечего там рассказывать. В общем, я спас собаку. Настоящую, а не как тогда. – Андрей перевел взгляд на Варю, губ снова коснулась улыбка, на этот раз искренняя. – Шел у нас тут, по аллее, и увидел щенка. С поводком, но без хозяина. Ну и…
– И в его огромном сердце, – задушевно подхватил Пашка, – активировался синдром спасателя. Как всегда.
– Нет у меня никакого синдрома, – возразил Андрей. – Просто нужно было найти хозяина. А у щенка на ошейнике – ни телефона, ни адреса. Только кличка: «Лапенко». Не знаю, из-за больших лап или в честь того чувака, который видосы снимал. В общем, пришлось сунуть Лапенко под куртку и ходить, спрашивать, не терял ли кто собаку. А там уже стемнело, людей почти нет. Тогда я подумал, что надо дать объявление в соцсетях. Сфоткал щенка и выложил с геолокацией.
– И как, помогло? – с ехидцей поинтересовался друг: он явно был в курсе, что случилось дальше.
– Нет. Щенок был такой милый, еще и породистый – золотистый ретривер или кто-то вроде, так что люди с ума посходили. Начали писать, что готовы взять его к себе. Даже деньги предлагали. А два человека вообще заявили, что это их щенок. Пришлось проверять. Принес Лапенко к одним, спросил, как его зовут, а они говорят: «Дружок». Пошел к другим. У тех с фантазией было получше, они сказали: «Гаврош».
– А если Лапенко – это фамилия хозяев? – влезла Сара. – Привет, Андрюш.
– Привет. Я тоже об этом подумал. Спрашивал, но мимо.
– Значит, ты остался со щенком? Это с ним ты, что ли, полночи пил? – Варя наконец подобралась к вопросу, который надоедливой мухой жужжал в голове.
– Нет. – Андрей взлохматил пушистые волосы. – Я, когда вышел от вторых псевдохозяев, встретил мужика. Жору. Он увидел Лапенко, Лапенко увидел его – и все. Буря, безумие. Крик и вой на весь двор. Оказалось, Жора тоже весь вечер нарезал круги
