Бриллиантовый браслетик - Настасья Викторовна Лис
Аля после встречи с Валентиной Петровной прямиком направилась домой. В ее душе творился настоящий сумбур, похожий на сгусток многочисленных эмоций. Они касались и ее новой знакомой с пропавшей племянницей, и ее настроя на правильный образ жизни, которого она никак не могла добиться, и ее личной жизни, практически отсутствовавшей на сегодняшний день. Девушка подумала о том, что родители уже, наверняка, освободились от всех своих дел и теперь спокойно сидят перед телевизором, за чашкой горячего чая. Она любила заставать их именно в этот момент, особенно, если сегодня мама расщедрилась и напекла с утра вкусных пирожков с повидлом. Она открыла дверь своим ключом и удивилась тому, что на пороге никто не встретил. Дома было тихо и почти темно. Небольшой свет падал из родительской комнаты, благодаря чему Аля поняла, что дома всё-таки кто-то есть. Она тихо сняла с себя куртку, быстро ополоснула руки и подошла к приоткрытой двери, откуда доносилось мерцание. Постучалась. Из-за двери раздался еле заметный шорох. – Мам, ты здесь? – робко спросила она и сделала шаг в маленькое помещение.
– Угу, – тихо произнесла мама, не поворачивая головы от стены и не глядя на дочь.
– Мам, что-то случилось? – встревожилась Алька, всем своим нутром чувствуя приближающуюся беду.
– Папа ушёл, – коротко ответила женщина, и ее плечи сотряслись в тихом плаче.
– Мам, что значит «ушёл»? Куда? Зачем? – не понимала Алька, вытаращивая на мать обезумевшие глаза.
– Сказал, что… у него появилась другая женщина…, что так он больше жить со мной не может и не хочет, – ответил голос, слабо напоминающий сейчас голос мамы.
– Мам, но всё ведь было хорошо! Вы вместе встречали Новый год…, – пыталась успокоить Аля, но понимала, что из-за своей учёбы, видимо, что-то упустила.
– Нет, «хорошо» уже давно не было. Просто отец из-за тебя держался, – не хотел расстраивать, ждал, что приедешь. А сейчас почему-то не выдержал и… ушёл, – ответила женщина, положив голову на согнутую руку и стараясь сдержать нахлынувшие слёзы инородным комком в горле. Аля вздохнула, ощущая невыносимую боль в области грудины, потом подошла и крепко обняла маму за плечи. Та почти не отреагировала, словно боясь озадачить своими проблемами повзрослевшую дочь. – Я сама во всём виновата, – давно уже перестала следить за собой, ходить в салон, покупать красивую одежду. Всё старалась навести порядок в доме и создать уют, чтобы и ему было приятно возвращаться домой, и тебе приезжать к нам после сессии, – вздохнула мама, кажется, собрав всю свою волю в кулак. – Голодная? – спросила она, видимо, вспомнив, что у нее есть дочь, тоже нуждающаяся в заботе и ласке.
– Угу, – ответила Алька, даже не потому, что была голодная, а потому, что хотела таким образом растормошить маму и отвлечь ее от неприятных мыслей. Женщина тяжело поднялась с дивана и направилась в сторону кухни, управляемая, видимо, исключительно материнским инстинктом, а не внутренними силами, которые явно покинули ее на сегодня. Аля чувствовала это и, усадив маму на стул, стала сама хозяйничать в квартире. Она вскипятила чай, разлила его по кружкам и заставила маму хоть немного поесть. Та отказывалась, но ела, так как настырная дочь не отставала. Глаза женщины смотрели в одну точку, движения периодически застывали, и только Алькины слова возвращали ее тело к жизни. – Мам, ну, не переживай так…, вот увидишь, он обязательно вернётся. Вы ведь столько лет вместе. Ну, куда он без тебя? – уговаривала Алька, стараясь придать голосу уверенности. – Не вернётся. У него там всё серьёзно. И она молодая, – упрямо ответила мама, всё также глядя в точку, расположенную над Алькиной головой. Девушка вздохнула и замолчала, так как знала, что сейчас бесполезно переубеждать маму, решившую, что с ее семейной жизнью всё покончено. Ей нужно время, чтобы всё осознать и переоценить.
Они еще немного посидели на кухне, практически в полумраке, а потом, молча, разбрелись по комнатам. Обе знали, что будут переживать и не сомкнут глаз до самого утра. Алька сделала над собой усилие, чтобы не разреветься, с ногами залезла на диван и, укрывшись до самой головы тёплым пледом, принялась читать завещание, которое составил отец Вероники перед самым ее исчезновением. Сначала слова и предложения никак не доходили до ее мозгов, поэтому она вынуждена была снова и снова перечитывать набранный текст. Но, поняв, что ей всё-таки придётся сконцентрироваться на информации, постаралась «отключить» одно полушарие мозга, которое полностью было занято перевариванием последней информации из жизни родителей. Алька обнаружила, наконец, что завещание, составленное отцом Вероники, практически превращало его дочь из человека, довольно обеспеченного, в человека, очень и очень состоятельного. Так же ей удалось выяснить, что сын Никиного отца от второго брака, Андрей, в случае смерти своего родителя, получал совсем ничтожную часть. И эта информация не только заинтересовала ее, но и насторожила. «Странно, – подумала она, – почему он так разделил своё состояние? Муки совести не дали поделить все деньги пополам между своими детьми? Чувствовал свою вину за то, что оставил дочь практически без средств к существованию с матерью-алкоголичкой? А Андрей, появившийся вскоре после ухода отца Ники от первой жены, получал за двоих? Интересно, а как сам Андрей отреагировал на такое решение отца? И, вообще, знал ли он о наличии у него сестры?» – все эти вопросы, как настырные пчёлы, роем крутились в ее распухшей голове, и на них Алька не могла пока найти ответов. Но она чётко поняла, что обязательно должна это сделать. «Всё сходится! – почти вскрикнула она в полудрёме, – Вероника пропала именно после того, как отец сообщил ей о завещании, составленном в ее пользу! Значит, девушка не уехала в отпуск и не пропала просто так, – ее могли убить! Из-за наследства! И сделал это Андрей. Своими или чужими руками, – неважно…», – думала Алька и ощущала, как ее тело начинает бросать в липкий пот, то ли от страха, то ли от потрясения, то ли от слабости, связанной с сегодняшним днём. Она решила успокоиться до утра и почти мгновенно провалилась в сон.
Солнце, «включенное» только на четверть, всё же осветило кругом комнату, в которой спала Валентина Петровна, и заставило женщину разомкнуть усталые веки. Чувствовала она себя совсем неважно, и на лицо были все признаки начавшегося простудного заболевания: нос сильно заложило, горло хрипело, а голова, казалось, существовала где-то отдельно от ее тела. Она, пересилив свой организм, поднялась с постели и направилась в душ. Ванная была
