Алекс Норк - Кто здесь
— Пройдите, пожалуйста, в кабину к командиру, — обратился к нему кто-то из летного персонала.
— В кабину?
— Да, срочная связь.
— Вас, сэр, из Центра, — радист протянул ему микрофон и наушники.
«Странно», — успел подумать Торнвил и сразу услышал в эфире голос Блюма:
— Возвращайтесь назад, Стенли!
— Не понял, патрон.
— Я сказал, возвращайтесь. Вам нечего делать в Вашингтоне. Это заведение, Стенли…. десять минут назад оно оказалось там, где вы сейчас находитесь. Поняли?!
Связь прекратилась, но Торнвил по-прежнему стоял в наушниках с микрофоном в руке.
— Сэр? — выжидающе глядя на него, через несколько секунд обратился радист.
Торнвил пришел в себя, повернулся к пилоту и спросил:
— У нас хватит горючего на обратную дорогу? — Тот не без удивления кивнул. — Тогда идем без посадки назад.
Он закрыл за собой дверь кабины и некоторое время оцепенело стоял перед ней. Потом почувствовал, что самолет набирает высоту.
— Операция отменяется, ребята! — коротко скомандовал полковник, вернувшись в салон.
Десять пар глаз посмотрели на него, но никто ничего не спросил. Ну это, как и положено. Только он не может не задать вопрос себе самому… и пока не хочет этого делать. Поэтому, наверно, он, усевшись в кресло, бессмысленно уставился перед собой…. а теперь неизвестно зачем смотрит в иллюминатор…
Ну, хватит! Вопрос-то всего один, слишком понятный вопрос: кто предатель?… Один из тех, что сейчас здесь в салоне?… Стоп, девять из них простые оперативники. В Центре он с ними отрабатывал только действия по схеме помещения, и ни один из них не знал, что это фотоателье, не знал его адреса в Вашингтоне. Это неписаное правило контрразведки — никогда не сообщать ничего лишнего. Знал старший группы…. но с ним они вместе брали дантиста, а до этого наблюдали за ним. Именно он руководил тем наблюдением в Вашингтоне и имел тысячу возможностей предупредить дантиста, если б тогда захотел… Так, о самой операции все узнали за час до вылета. Телефоны в Центре на прослушивании. Если б кто-то попробовал позвонить и передать служебную информации в прямой или шифрованной форме, Блюму доложили бы об этом через пять минут.
Торнвил сделал знак старшему группы сесть в соседнее кресло.
— Послушай-ка, кто-нибудь из людей мог покинуть Центр на несколько минут перед нашим выездом в аэропорт?
— Никто не мог, — не раздумывая ответил тот. — Сразу после инструктажа мы отправились получать оружие, индивидуальную связь, жилеты. Потом минут десять сидели в комнате отдыха.
— Ну, выходил же кто-то в туалет, например?
— Шеф, я хорошо все помню, в туалет, конечно, выходили. Но успеть покинуть здание и вернуться назад никто не мог, я бы обратил внимание на такую задержку. Что-то случилось, шеф?
— Фотоателье взлетело на воздух. Кто-то предупредил о готовящейся операции.
На темном лбу своего помощника полковник вдруг увидел капельки пота.
— Могу сообщить, шеф… что я сам никуда не выходил, даже в туалет. У ребят хорошая память, это легко проверить. А они…. сэр, они ведь не знали куда именно в самом Вашингтоне мы направимся.
Торнвил успокаивающе похлопал его по плечу и снова стал раздумывать в одиночестве…
Что-то ему не понравилось, когда он проводил утреннее совещание… Или это только кажется?… Совещание, на котором присутствовали четыре человека — начальники его отделов. Никто из них не знал о начале операции. Это было решено чуть позже в кабинете Блюма, когда тот отверг его разумное предложение осуществить все сразу силами местной полиции. Если бы не это его решение, опередить их просто бы не успели.
Торнвил снова прошел в пилотскую кабину и распорядился связать его со службой охраны Центра.
— Я продиктую вам четыре фамилии, а вы проверьте, кто из этих сотрудников покидал помещение Центра с десяти тридцати до часу дня.
На другом конце его попросили минуту подождать…
— Никто? Вы в этом уверены?
Ему справедливо заметили, что в этом уверена компьютерная система.
Торнвил вернулся на место.
Радиосвязь по индивидуальному передатчику из их помещений исключена — здание экранировано. То есть все эти четверо вне подозрений. Но что-то ему не понравилось на том совещании… Ложное ощущение? Возможно. Только раньше такие ощущения его никогда не подводили… Ему не понравилось, что Блюм начал дергать его с утра? Да, и он раздраженно ответил, когда Николь вошла и об этом ему сообщила… Блюм ведет себя необычно, нервничает, торопит… И в то же время не торопится провести операцию местными полицейскими силами? Чтобы не вводить в курс дела их руководство? Чепуха! Это же оперативное задержание, полиция обязана оказывать им подобную помощь. Потом, через час, туда просто переслали бы постановление прокурора на арест всех задержанных с переправкой их к ним в Центр. Какие еще объяснения? Он тогда в кабинете просто не стал спорить с категоричными указаниями Блюма… Значит можно сделать только два вывода: либо те люди сами вели наблюдение за собственным ателье и заметили что-то неладное, либо их уведомил один человек из двух — он, Торнвил, или Блюм. Да, именно такую же раскладку наверняка уже сделал в своей компьютерной голове и сам Блюм. «Если она ему вообще нужна, — продиктовал ему холодный профессиональный ум, — Теперь он будет тебя топить. Скорее, начал уже это делать».
— Бирс… Но это не настоящая ваша фамилия, не правда ли?
— Разумеется, не настоящая.
Андрей расслабленно сидел в кресле, нога на ногу, поглядывая в окна просторного загородного особняка.
Профессионально у них тут все сделано. И место для особняка выбрано так, что на большом расстоянии вокруг него только редкие невысокие елки. Идеально контролируемая местность. Машину для прослушивания сигналов с его микромодулей поставить ближе, чем в километре, нельзя. Постороннего человека тоже легко заметят. Для этого выставлены люди. Их, видимо, много, и они грамотно разбросаны парами. Он успел заметить такие посты внешнего наблюдения, когда его сюда везли. А в мире ведь нет еще техники, которая могла бы снимать звук с таких, как у него, крошечных модулей с расстояния более четырех-пяти сотен метров. С модулей, которые вшиты в кожную ткань. Они это прекрасно знают. Поэтому, когда его вежливо, но очень тщательно обыскивали, их интересовали лишь более мощные портативные устройства.
— И вы остановились в гостинице «Метрополь» под этим именем.
— Под этим, проверьте.
— Уже проверили, пока вас везли.
Они были вдвоем в большом полуовальном кабинете. И этот улыбчивый человек, лет сорока пяти, уже минут десять задавал ему малозначимые вопросы. Впрочем, улыбка искусственная, напускная.
— Но настоящего своего имени вы нам не откроете?
— Нет, не открою. Почему мы должны быть менее осторожны, чем вы?
— Справедливое замечание, мистер Бирс, вполне справедливое. — Человек нажал на одну из многих кнопок перед собой и проговорил уже не ему, а кому-то, кого не было в этой комнате: — Итак, что вы скажете об акценте нашего американского друга?
— Акцент квалифицирую как подлинный, — прозвучало ему в ответ.
Андрею это прибавило настроения. Не в том, конечно, что они могли вычислить его по природно неродному английскому акценту, а то, что пытаются ловить на такой ерунде. Значит, недооценивают, полагают, что могут дело иметь с дилетантами. «Люблю я мелкие недочеты в стане противника», — как выражается в таких случаях генерал.
— Ваша сторона предлагает мир? Примирение? Оригинально, мистер Бирс, крайне оригинально. Еще вчера, в моем собственном вчера, — пояснил человек, — вы жили одной единственной мыслью о полном нашем уничтожении. И предлагаете теперь мир? Вы, несомненно, люди с юмором. Смех, полагаю, будет последним, что, проиграв, мы от вас услышим.
Его собеседник и сам рассмеялся, но как смеются не от радости, а от какого-то внутреннего удовольствия.
— Как бы тогда там ни было, война сейчас бесполезна, — спокойно отреагировал Андрей. — Что могут сделать друг другу ядерные державы?
Кажется эти последние его слова только усилили радостное состояние собеседника. Тот даже подпрыгнул в кресле и, откинувшись на спинку, с полминуты глазел на Андрея как на диковинную и, вместе с тем, абсолютно ненужную штучку.
Потом он нажал одну из кнопок и его лицо сделалось строже. Тут же стол между ними поехал обеими половинками в стороны и в его середине образовалась большая светящаяся панель. «Карта мира», — сразу заметил Андрей.
— Видите, — довольно сообщил человек, — мы сориентированы. Я на Севере, вы на Юге.
— И что из того?
— Это политическая карта, где обозначены страны. А вот, — он снова нажал на кнопку, — она стала географической, горы и реки.
Андрей только пожал плечами:
