Дэниел Силва - Сезон Маршей
— Сегодня я имею честь представить вам бывшего сенатора от штата Нью-Йорк Дугласа Кэннона, кандидатура которого выдвинута мной на должность посла Соединенных Штатов при Сент-Джеймсском дворе, — официальным тоном объявил Бекуит. — Дуглас Кэннон служил своему великому штату и всему американскому народу. Везде, и в Сенате, и в Конгрессе, он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. И я уверен, что он обладает интеллектом, силой и учтивостью, чтобы послужить во благо нации на новом для себя и важном для нашей страны посту в Лондоне.
Бекуит повернулся и пожал Кэннону руку. Присутствующие на церемонии вежливо зааплодировали. Президент сделал приглашающий жест, и Дуглас шагнул к микрофону.
— В Лондоне мне предстоит заниматься многими важными вопросами, в том числе вопросами торговли и обороны, но для меня нет ничего важнее, чем помочь премьер-министру Блэру установить в Северной Ирландии прочный мир.
Он сделал небольшую паузу и, подняв голову, посмотрел поверх аудитории в объективы телекамер.
— Хочу сказать кое-что тем, кто рассчитывает актами насилия сорвать договоренности Страстной пятницы. Дни оружия, бомб и масок в прошлом. Народ Северной Ирландии высказал свое мнение. Ваше время ушло. — Дуглас немного помолчал. — Мистер президент, я буду с нетерпением и надеждой ждать возможности послужить вам в Лондоне.
Глава тринадцатая
Портадаун, Северная Ирландия
— Слышали последние новости? — спросил Кайл Блейк, опускаясь на лавку в кабинке паба Макконвила.
— Слышал, — сказал Гэвин Спенсер. — По-моему, он слишком широко разевает рот.
— Мы можем его достать? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Блейк.
— Если достали Имонна Диллона, то сможем достать и американского посла, — ответил Спенсер. — Только вот надо ли нам это?
— Американцы еще не заплатили за поддержку соглашений Страстной пятницы. Если нам удастся убить их посла, в Штатах поймут, кто мы такие и что нам надо. Не забывайте, наша цель — не победить в сражении, а привлечь внимание к нашему делу. Убийство Дугласа Кэннона заставит американские средства массовой информации отказаться от однобокого освещения событий в Ольстере. Им придется изложить и точку зрения протестантов. Это же рефлекторный акт. Есть действие и есть реакция на него. Так было в случае с ИРА. Так было в случае с ООП. Другой вопрос, есть ли у нас реальные возможности?
— Возможностей много, — сказал Спенсер. — Требуется только одно: знать, где и когда. Нам нужна информация о его передвижениях, о его местонахождении. К делу следует подходить осторожно, иначе ничего не получится.
Блейк и Спенсер посмотрели на Ребекку Уэллс.
— Ты можешь обеспечить нас такой информацией?
— Без вопросов. Мне придется отправиться в Лондон. Понадобится квартира, немного денег и много-много времени. Сами понимаете, такие сведения быстро не получишь.
Блейк приложился к кружке. Немного подумав, он повернулся к Ребекке и кивнул.
— Я хочу, чтобы ты как можно скорее обосновалась в Лондоне. Деньги принесу завтра утром.
Он перевел взгляд на Гэвина.
— Готовь группу. Кто объект, им лучше не знать. Разве что в самом крайнем случае. И будьте осторожны. Слышите? Будьте очень, очень осторожны.
Глава четырнадцатая
ФЕВРАЛЬ
Нью-Йорк
— Как Лондон? — осведомился Эдриан Картер.
Они вошли в Центральный Парк с Девятнадцатой улицы и теперь брели по грязной, посыпанной шлаком дорожке вдоль окружающей озеро дамбы. Леденящий ветер шевелил голые ветки деревьев, с которых на головы гуляющих падали иногда мелкие сосульки. Вода у берега замерзла, но чуть дальше, на ртутного цвета поверхности покачивалась стайка уток, похожих на небольшую флотилию ставших на якорь суденышек.
— Откуда ты знаешь, что я был в Лондоне? — спросил Майкл.
— Из «Интеллидженс сервис» пришел очень вежливый запрос. Наши британские коллеги интересовались целью твоего визита: по делам или развлечься. Я ответил, что поскольку ты в отставке, то очевидно прилетел развлечься. Не ошибся?
— Зависит от того, что ты вкладываешь в понятие «развлечься», — ответил Майкл, и его спутник негромко рассмеялся.
Эдриан Картер был шефом Контртеррористического центра ЦРУ и непосредственным начальником, контролером Майкла в период его оперативной работы. Даже сейчас они вели себя так, как будто находились на вражеской территории. Сутулящийся, с опущенной головой и спрятанными в карманы руками, Картер походил на человека, постоянно пребывающего под гнетом чувства вины. Большие, прикрытые поникшими ресницами глаза выражали вековую неизбывную тоску, но при этом находились в постоянном движении, успевая просканировать и деревья справа, и водохранилище слева, и лица редких любителей бега, то ли по смелости, то ли по недостатку ума бросивших вызов жуткому холоду. Нахлобученная на голову бесформенная лыжная шапочка и коротенькая дутая куртка дополняли эффект невыразительности и неуклюжести, и со стороны могло показаться, что Картер движется по дорожке не по собственной воле, а катится, подхваченный ветром. Те, кто не знал Картера, обычно недооценивали его, чем он неизменно пользовался на протяжении всей карьеры, как в оперативной работе, так и в бюрократических окопах Лэнгли. Он был блестящим лингвистом, видел сны на десятке языков и уже давно потерял счет странам, где побывал за годы службы.
— И все-таки какого черта ты делал в Лондоне?
Майкл рассказал.
— Узнал что-нибудь интересное?
Не называя источника, Майкл передал информацию, полученную от Грэма Сеймура. Картер, только кивал, ничем не выражая своего отношения к услышанному. Таким он был всегда и со всеми, даже с Майклом. В Управлении шутили, что шеф КТЦ скорее примет мученическую смерть, чем согласится сказать, что ел на ланч.
— А что тебя привело в Нью-Йорк? — спросил Майкл.
— Кое-какие дела… — Картер замолчал — мимо, тяжело дыша, пробежала парочка, пожилой мужчина и молодая женщина, — местного значения, но такие, что никому не передоверишь. К тому же я хотел повидаться с тобой.
— Зачем?
— Боже, Майкл, мы же знаем друг друга двадцать лет, — с легким раздражением, заменяющим у него злость, упрекнул Картер. — Я подумал, ну что тут плохого, если мы, пользуясь случаем, немного поболтаем.
— Немного поболтаем? Так ты ради этого вытащил меня в парк в двадцатиградусный мороз?
— Не люблю тесные, плохо проветриваемые помещения.
Они вышли к часам у старой насосной станции, где уже устраивалась, готовясь фотографироваться, группа туристов, говоривших на немецком с венским акцентом. Майкл и Картер машинально, как пара синхронистов, отвернулись и направились к деревянному мостику. Через минуту они шли уже по Парк-драйв, за музеем «Метрополитен».
— Сенат повел себя на редкость миролюбиво, единогласно проголосовав за назначение Дугласа послом в Лондон, — заметил Картер.
— Да, его это тоже удивило. Думал, что уж по крайней кто-нибудь из старых противников пожелает испортить бочку меду ложкой дегтя.
Картер поднес ко рту ладони и несколько раз медленно выдохнул, согревая порозовевшее от холода лицо. Завзятый гольфист, он трудно переносил зиму.
— Ты же не о Дугласе хотел со мной поболтать, а, Эдриан?
Картер кивнул и убрал руки в карманы.
— Вообще-то, я хотел узнать, когда ты собираешься вернуться на работу. Ты нужен мне в КТЦ.
— С чего бы это вдруг?
— Объясняю. Ты из тех редких пташек, которые умеют совмещать работу в Управлении с оперативной. Так что мотивы у меня чисто эгоистические.
— Извини, Эдриан, но я ушел и возвращаться не намерен. Знаешь, жизнь, оказывается, хорошая штука.
— А я уверен, что она тебе уже осточертела. И если ты станешь уверять меня в обратном, то просто солжешь.
Майкл повернулся к Картеру с перекошенным злостью лицом.
— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком…
— Ладно, ладно, успокойся, — перебил его Картер. — Возможно, я выбрал не совсем подходящие слова, но чем, черт возьми, ты занимался последние месяцы?
— Чем занимался? Своей семьей. Своими детьми. Впервые в жизни я занимался тем, чем и должен заниматься нормальный человек.
— Какие перспективы с работой?
— Пока никаких.
— И у тебя ни разу не возникло желания вернуться?
— Не знаю. У меня ведь нет реального опыта настоящей работы, потому что компания, в которой я числился, была лишь прикрытием ЦРУ. К тому же мне запрещено сообщать потенциальному работодателю сведения, касающиеся прежнего места службы.
— Так почему бы не вернуться домой?
— Потому что в последний раз дома я там себя не чувствовал.
— Давай предадим прошлое забвению и начнем с чистого листа.
