Анри Лёвенбрюк - Соборы пустоты
33
Эрик Левин сидел в приемной как на иголках.
Обсудив все с женой накануне вечером, он в конце концов согласился пойти к Вэлдону, чтобы поговорить с ним лично. Каролина Левин, обеспокоенная тем, что ее муж вот-вот бросит на полпути самый выгодный за всю свою карьеру контракт, убедила его открыто высказать Доктору свои сомнения и опасения. Например, попросить его объяснить подробнее, куда делся Чарльз Линч. В конце концов, возможно, Эрик раздувает из мухи слона. Вэлдон — человек незаурядный, и с самого начала он был более чем щедрым. Пусть даже проект, за который они взялись, явно выходит за рамки обычного, не могут же они бросить все вот так, ни с того ни с сего. А главное, им нужны эти деньги. Молодому инженеру было не по себе. Встретиться с Доктором с глазу на глаз, чтобы поделиться с ним своими страхами, — не слишком радужная перспектива. Кроме того, к Вэлдону так просто не попадешь. Он занятой человек, руководящий большим и сложным проектом, и ему некогда разбираться в душевных метаниях сотрудников. Эрик даже удивился, что ему так быстро назначили аудиенцию. Но теперь, сидя перед высокой бронированной дверью, он трусил. Хватит ли ему смелости излить свои чувства так же искренне, как вчера жене? Выдержит ли он? Сумеет ли сформулировать свои тревоги и подозрения?
Вдруг дверь открылась. Эрик подскочил. В дверном проеме показалась личная секретарша Вэлдона. На вид лет сорока, волосы собраны в пучок, взгляд холодный, лицо бесстрастное. Эрику уже приходилось с ней сталкиваться, но она не проявляла ни малейшей любезности, выглядела озабоченной и всегда куда-то спешила.
— Следуйте за мной, месье Левин.
Он поднялся и вошел за ней в следующую комнату, но это не был кабинет Вэлдона. Словно еще один этап, который надо преодолеть на пути к цели, а может, и испытание…
— Присаживайтесь. Доктор Вэлдон пока занят, он примет вас через несколько минут.
— Спасибо.
Инженер устроился в одном из больших красных кресел, стоявших в ряд перед письменным столом, за который только что села высокая секретарша.
То, что ожидание так затянулось, его нисколько не удивило.
С влажными от страха руками, безмолвный и неподвижный, Эрик успел рассмотреть всю комнату, которая, впрочем, была почти пустой. Письменный стол, кресло, книжный шкаф, стенной шкаф, ксерокс. Ни одной картины на бетонных стенах, ни единой безделушки, даже на полу глазу не на чем остановиться. Пытаясь убить время, он обшарил взглядом весь письменный стол.
Зато он, как мог, старался не смотреть на две камеры видеонаблюдения, установленные на обоих концах потолка. С каждой минутой ощущение, что за ним следят, только усиливалось, и вскоре Эрик был почти уверен, что Доктор затеял эту игру нарочно, чтобы испытать его терпение и обезоружить его. Хотя из-за двери доносились чьи-то голоса… Секретарша не солгала: Вэлдон не один в своем кабинете.
Время от времени она поднимала голову и смотрела на него с натянутой улыбкой, словно все происходящее было в порядке вещей. Вот уже скоро час он сидит здесь, ничего не делая, только чувствуя, как внутри растет тревога и даже гнев. Он уже готов был встать и уйти, когда из переговорного устройства на столе секретарши послышалось легкое потрескивание.
— Месье Левин все еще здесь?
Эрик узнал голос Доктора.
— Да, сидит напротив меня.
— Хорошо. Собрание еще не совсем закончилось, но пусть войдет, я не могу заставлять его ждать дольше, это неудобно.
— Поняла.
Секретарша отпустила кнопку переговорного устройства и тут же поднялась со стула.
— Прошу вас, — с преувеличенной вежливостью произнесла она.
Она открыла дверь кабинета и знаком пригласила Эрика войти. Он вытер влажные ладони о брюки, кое-как скроил непринужденную мину и шагнул вперед.
Дверь за ним закрылась, и он словно очутился в другой вселенной — настолько непривычной показалась ему обстановка. Весь подземный комплекс походил на казарму, строгую, серую, холодную, а здесь вы словно попадали в богато обставленный кабинет старинного парижского дома. Бетонные стены скрыты за элегантными панелями темного дерева, а вместо спартанской металлической мебели, которой было обставлено все подземелье, здесь стояла коллекционная резная мебель, украшенная позолотой и инкрустацией. Толстое ковровое покрытие усиливало ощущение спокойного уюта, а многочисленные безделушки завершали роскошное убранство.
Контраст между этим кабинетом и квартирами сотрудников шокировал Эрика Левина. Но в конце концов именно Доктор был создателем всего проекта, так что это, возможно, в порядке вещей…
Инженер застыл на пороге, пораженный тем, сколько народу собралось за необъятным письменным столом Доктора. Четверо мужчин в темных костюмах удобно расположились в креслах эпохи Людовика XVI.
— Пожалуйста, садитесь.
Эрик поднял глаза на Вэлдона.
Он в третий раз видел его лично и должен был признаться, что тот казался ему все таким же внушительным. У Доктора была очень необычная внешность, которую он явно всячески подчеркивал: старомодная и оригинальная, едва ли не пугающая. Сухопарый, с впалыми щеками, длинными всклокоченными волосами и черными пронзительными глазами, он словно видел тебя насквозь. Поношенный коричневый жилет, который был ему велик, делал его похожим на старого разорившегося аристократа. Во всем его облике сквозило что-то мессианское, вполне соответствующее выбранной им роли.
— Мы еще не закончили, но мне не хотелось заставлять вас ждать дольше. А эти господа уверяют, что ваше присутствие нисколько им не помешает. По правде говоря, оно лишь доставит нам удовольствие.
Доктор широко улыбнулся, продемонстрировав очень плохие зубы, и простер руки к Эрику:
— Господа, позвольте представить вам Эрика Левина, одного из наших ведущих специалистов по энергии, о котором я вам, разумеется, рассказывал. Должен заметить, что это один из самых блестящих умов нашего исследовательского отдела. Хотя удивляться тут нечему, «Summa Perfectionis» всегда гордилась тем, что принимала в свои ряды только лучших ученых нашего времени.
— Благодарю, — застенчиво прошептал Левин, усаживаясь между ними. — Но я всего лишь один из членов команды.
— Как я вам и говорил, он отличается невероятной скромностью. Ну же, Эрик! Вы делаете замечательную работу. Присутствующие здесь наши партнеры восхищены грандиозными успехами вашей команды.
Инженер кивнул. Выходит, эти люди, которых Доктор так ему и не представил, и есть их «партнеры»? Он не вполне понимал, что это в точности означает.
— Надеюсь, что вы не заскучаете, Эрик, но мы как раз говорили об одном очень древнем тексте. Очевидные совпадения наводят на мысль, что наши предки, по-видимому, интуитивно догадывались о наших теперешних открытиях. Нам оставалось обсудить еще два-три момента. Вы не будете против, если я закончу свою мысль? Возможно, ваш научный подход позволит нам увидеть все в новом свете.
— Прошу вас, — ответил Эрик.
Разумеется, он бы предпочел сразу перейти к делу и избавиться от давившего на него груза… Его совсем не радовала перспектива выслушивать разглагольствования Доктора, но все-таки это не так скучно, как торчать в кабинете секретарши.
— Удивительно, как современная наука порой подтверждает или разъясняет постулаты, которые давным-давно выдвигали древние, хотя мы ошибочно и принимали их за сплошные выдумки… А с учеными, такими как вы, подобное случается постоянно, не правда ли?
Четверо в костюмах уставились на Эрика, словно ждали от него меткого замечания, но ему нечего было добавить к услышанному. То, что говорил Доктор, было удручающе банальным и, на его взгляд, не нуждалось в ответе. Поэтому он лишь вежливо кивнул.
— Видите ли, именно этим и прекрасно научное сообщество, подобное нашему. Позволить гуманитариям вроде меня вынести свои интуитивные догадки на строгий суд представителей точных наук. В этом заключается секрет истинного познания. Наука и воображение не могут обойтись друг без друга. Тот, кто не видит скрытой поэзии в математике, ничего не смыслит в красотах Вселенной. Что же… Продолжим, — сказал наконец Вэлдон. — Так о чем я говорил? Ах да!
Ведя авторучкой по листку бумаги, он прочитал две фразы:
— «Так ты обретаешь славу всего мира. Поэтому от тебя отойдет всякая тьма». Любопытно, не так ли?
Он окинул довольным взглядом четырех мужчин в черных костюмах. Глаза его возбужденно горели. Но Эрик не сомневался, что он преувеличивал свой восторг, стремясь усилить производимое им впечатление.
— Прошу вас обратить особое внимание на слово «слава», ибо это синоним известности, но известности блестящей, ослепительной. Слава есть атрибут божества. Недаром в живописи лики святых и праведников обводят сверкающим нимбом — ореолом славы.
