Питер Альбано - Атака седьмого авианосца
Рядом с Марком Алленом Брент увидел нового командира эскадрильи пикирующих бомбардировщиков подполковника Казоуси Миуру, заменившего лейтенанта Даизо Сайки, — тот, обвиненный в трусости, застрелился на этом самом месте всего полгода назад. Шестидесятилетний подполковник казался старше своих лет: был рыхловат, а его бесстрастное плоское и широкое лицо проутюжил, казалось, тяжелый каток, который, однако вовремя остановился, пощадив обширный подрагивающий живот. Выпускник Военно-морской академии, Миуру начинал летать во время войны на D3A, дрался на Соломоновых островах, а у Санта-Круса точно отбомбился над авианосцем «Хорнет». В воздушном бою над Филиппинским морем он был ранен и сбит. Выйдя из госпиталя, подал рапорт о зачислении в отряд камикадзе, но из-за раны до конца войны участия в боевых действиях не принимал. Потом благодаря дружеским отношениям с Минору Генда, командовавшим Силами самообороны Японии, Миуру был переаттестован и прослужил в них двадцать два года, после чего вышел в отставку. Брент перехватывал мрачные взгляды, которые подполковник, пользовавшийся репутацией отважного и искусного пилота, время от времени бросал на Аллена и на него самого: как видно, огонь вражды еще тлел, и Миуру не забыл и не простил американцам свою рану.
Рядом с ним сидел новый командир эскадрильи торпедоносцев подполковник Сусаку Эндо, для которого это тоже было первое совещание на «Йонаге». Происходя из прославленного и древнего самурайского рода, Эндо гордился своими предками. В 1600 году бесстрашный Тонисио Эндо получил титул «наследственного князя» и обширные поместья с тысячами вассалов. В 1610 году, когда в ходе одной из войн против клана Маеда его войска были разбиты в бою, он совершил харакири на ступеньках дворца в присутствии своего сюзерена Ийеасу Токугавы и многочисленных свидетелей. Об этом великолепном жесте отчаяния до сих пор с восхищением говорили в аристократических кругах. Брент не сомневался, что адмирал Фудзита согласился взять Сусаку Эндо на «Йонагу» именно в память о харакири его далекого предка. Впрочем, ходили слухи, что протекцию ему оказал сам император Хирохито.
В 1873 году, после реставрации династии Мэйдзи, для рода Эндо, как и для прочих самураев, лишенных всех прав, настали тяжелые времена. Впрочем, предки подполковника пользовались милостями при дворе и сохранили имения близ Киото. Их положение еще более упрочилось в 1903 году, когда император пожаловал прадеду Сусаку титул маркиза и послал его представлять свою особу на коронации короля Сиама Рамы IV.
Сейчас, разглядывая сидевшего напротив подполковника, Брент невольно поражался его огромным, по японским меркам, габаритам: ростом он был не меньше шести футов, а весил фунтов двести. У него были молодо блестевшие черные волосы, чистая кожа, живые глаза, а точно определить его возраст Брент затруднялся. На вид ему можно было дать лет тридцать пять, но жесткие, глубокие складки, тянувшиеся от носа к углам рта, и морщины у глаз заставляли набросить еще лет пять. Широкоплечий, с бычьей шеей, он двигался с упругостью тренированного атлета, и в глазах у него постоянно тлел недобрый огонек, разгоравшийся ярче всякий раз, когда он с затаенным вызовом взглядывал на Брента. Американец не доверял ему и ждал от него беды.
Место представителя ЦРУ пустовало — Джейсона Кинга отозвали в Вашингтон, а его преемник, который, по расчетам, два часа назад должен был приземлиться в Токийском международном аэропорту, еще не прибыл на корабль. Он вез с собой предназначенный для Брента новейший дешифратор и сведения о последних перемещениях арабской авиации и флота, а также данные о готовящихся террористических акциях. Представителя ЦРУ никто не знал. Было лишь известно его имя — Дэйл Макинтайр. Его поджидали с нетерпением, и Брент, поглядывая на пустой стул, беспокойно ерзал и сжимал пальцами голову — она болела так сильно, что он едва удерживался от стонов.
Представитель израильской разведслужбы полковник Ирвинг Бернштейн, как всегда в защитном, под цвет пустыни, комбинезоне, расположился рядом с пустовавшим стулом своего будущего коллеги, выделяясь среди чисто выбритых офицеров аккуратно подстриженными усами и выхоленной остроконечной бородкой. Его сухощавая и жилистая фигура свидетельствовала о незаурядной физической силе, закатанный рукав комбинезона открывал голубоватые цифры татуировки. «Это так, на всякий случай, чтоб не забывал про Освенцим», — спокойно отвечал он, когда кто-нибудь по наивности спрашивал, что это за цифры. Бернштейн был прикомандирован к штабу адмирала Фудзиты два года назад, перед средиземноморским походом «Йонаги» и боями на севере Африки.
Фудзита метнул через стол раздраженный взгляд туда, где должен был сидеть опаздывающий Макинтайр, беспокойно забарабанил пальцами по столу, и в салоне сразу стало тихо. Адмирал кивнул Мацухаре. Тот поднялся, заглянул в свои записи.
— Все эскадрильи укомплектованы по штатам военного времени. Истребители переоборудованы новыми моторами «Сакаэ» по две тысячи лошадиных сил. Можем поднять в воздух пятьдесят пять «Зеро». — Он поднял глаза, на мгновение стиснул челюсти и продолжил совсем другим тоном: — Но тридцать четыре моих летчика — зеленые новички, их еще нужно долго натаскивать.
— Но ведь вы постоянно проводили учебные полеты в международном аэропорту и на базе в Цутиуре, — сказал Фудзита.
— Проводил, — согласился Мацухара. — Беда в том, что моих офицеров «ставили на крыло» на реактивных самолетах, они еще не очень чувствуют поршневой двигатель и пропеллер.
— Не потеряли бы столько людей — не потребовалось бы учить новичков, — заметил подполковник Эндо.
В рубке установилась мертвая тишина. Все повернулись к Йоси, и Брент увидел, как по лицу Фудзиты тенью скользнула довольная усмешка. Глаза Йоси налились кровью.
— Никто не скорбит о потерях больше, чем я, — медленно, подрагивающим от сдерживаемой ярости голосом ответил он. — А ваша сухопутная реплика оскорбляет память отличных пилотов.
— Шестерых отличных пилотов, если не ошибаюсь? — уточнил Эндо, на плоском лице которого не отразилось никаких чувств.
Брент знал, что подполковник Эндо, как и многие другие летчики последнего набора, считает, что Мацухара слишком стар для должности командира БЧ авиации. Эти мысли, очевидно, внушил своему преемнику подполковник Тасиро Окума, вернувшийся в Силы самообороны. Он питал к Мацухаре нескрываемую неприязнь, завидовал ему, и за время его недолгой службы на «Йонаге» дело у них не раз доходило до открытых столкновений. Уверен был Брент и в том, что, если бы не рейд на северокорейский аэродром, когда истребители Мацухары прикрывали торпедоносцев Окумы, оба летчика выяснили бы отношения с оружием в руках в судовом храме, отведенном по приказу адмирала для поединков.
— Если у вас есть претензии по тому, как я командую своими людьми и готовлю их к полетам, то я буду счастлив встретиться с вами с глазу на глаз в храме…
— Отставить! — крикнул Фудзита. — Сначала надо встретиться с головорезами полковника Каддафи.
Однако Йоси не унялся и с необычным для себя жаром воскликнул:
— Вы не имеете права, господин адмирал, запрещать самураю…
Фудзита медленно поднялся с кресла и выпрямился во весь свой карликовый рост. Голос его вдруг стал гулким и раскатистым, словно исходил не из тщедушного тела, а из глубокой пещеры. Бренту на миг почудилось, что адмирал чуть ли не задевает головой верхнюю переборку салона.
— Подполковник Мацухара, — сказал он. — Попрошу впредь не указывать мне, на что я имею право, а на что — нет, что я могу и чего не могу запрещать.
— Он оскорбил меня и моих летчиков!.. — ощетинился Йоси.
— Нет! Память погибших для меня священна, а вот кое с кем из живых я… — мгновенно отреагировал Эндо.
— Еще раз приказываю прекратить! — выкрикнул адмирал. — Приберегите свой боевой задор для арабов. Как, когда и где вам получить удовлетворение, решать буду я! Доложите, подполковник, о боевом воздушном патрулировании.
Йоси глубоко вздохнул, справился с собой и ответил:
— Как и раньше, господин адмирал, шесть истребителей постоянно барражируют над Токийским аэропортом, шесть готовы подняться в воздух. Никто не осмелится войти в зону «Йонаги».
— Хорошо, — сказал адмирал и повернулся к Эндо.
Командир группы торпедоносцев доложил, что в строю находятся пятьдесят четыре машины, еще двенадцать ремонтируются. Три получили в небе над Кореей такие серьезные повреждения, что годятся теперь только на запчасти.
— Но на моих самолетах, господин адмирал, стоят допотопные моторы «Сакаэ» — мощность всего девятьсот лошадиных сил — и собраны они пятьдесят лет назад, — он коротко глянул в сторону Мацухары. — Нам нужны новые двигатели по две тысячи лошадиных сил, а они все достались только истребителям.
