А потом он убил меня - Барелли Натали

Муж резко отодвигается от меня, чуть не свалившись с кровати.

— Блин, Эмма! Что ты такое говоришь? — Напряжение в его голосе бьет наотмашь. — Ты мне угрожаешь?

— Нет! Извини. Зря я спросила, прости.

Он хочет встать, но я неловко обхватываю его обеими руками:

— Не уходи. Прости меня. Останься, пожалуйста.

Вначале тело у него как каменное, но через некоторое время я чувствую, как муж расслабляется и наконец говорит:

— Ты тоже меня прости.

— Тебе нужно показаться врачу, Джим, пусть выпишет что-нибудь успокоительное, раз у тебя такой стресс.

— Ты права, я знаю. Так и сделаю. — Он снова гладит меня по щеке. — Я люблю тебя, Эм. Правда люблю. Ты меня поддержала.

— И я люблю тебя, Джим.

— Знаю. А теперь завтракай и отпусти меня на работу.

Он встает, и я его отпускаю. Скрепя сердце.

— К ужину вернешься?

Джим смотрит на меня, подняв одну бровь.

— Постараюсь, но приду поздно. У меня же сегодня встреча с бостонцами, помнишь?

— С бостонцами?

— Я ведь тебе рассказывал, ты в курсе.

— Ой, точно. Ну, если задержишься, оставлю тебе перекусить.

Джим качает головой:

— Не надо. Перехвачу чего-нибудь по дороге домой.

Когда он уходит, я ставлю поднос обратно на тумбочку, посмеиваясь над бумажным цветком. Потом откидываю одеяло и спускаю ноги с кровати, ощущая ступнями мягкий ковер. Я ничего не помню про бостонцов, и начались такие штуки после несчастного случая. Так что скорее уж мне нужно показаться врачу. Я постоянно что-то забываю. Может, я действительно схожу с ума и это у меня нервный срыв. Раньше мне казалось, что человек не должен понимать, когда у него случается нервный срыв, но кто его знает.

Я встаю, беру с вешалки на двери халат, иду прямиком в кабинет Джима и ахаю.

Там идеальный порядок. Я присматриваюсь, потом пытаюсь открыть картотечный шкаф, который снова заперт. Все бумаги вернулись на полки и лежат там аккуратными стопками. Я открываю стоящий на столе ноутбук, включаю его. Он с жужжанием просыпается, и на экране появляется окошко пароля. Но я и не пытаюсь проверить, какие файлы Джим хранит на жестком диске, а лишь хочу еще раз взглянуть на веб-камеру.

Она заклеена скотчем.

ГЛАВА 13

Я встаю под душ и говорю себе, что все будет хорошо. Не стану больше думать о своей забывчивости и нервных срывах, а собираюсь сосредоточиться на книге номер два, книге Сэма.

Наша вчерашняя встреча получилась просто замечательной, и будущая история теперь оживает у меня в голове.

Я быстро одеваюсь, потому что мне не терпится отправиться на работу. Не помню, когда меня в последний раз так радовал наступающий день.

Где-то в гостиной звонит телефон, я вчера его там оставила. Номер не определяется. Я отвечаю на звонок.

— Миссис Ферн?

— Да?

Мужской голос что-то говорит мне, но звучит он приглушенно, и я ничего не могу толком разобрать. Мой собеседник находится в каком-то оживленном месте вроде железнодорожного вокзала. Я зажимаю свободное ухо ладонью.

— Пожалуйста, нельзя ли погромче? Вас не слышно.

— Извините. Так лучше? Я доктор Джонсон, звоню из Нью-Йоркской пресвитерианской больницы в Квинсе. Вы знакомы с Фрэнки Бадосой?

— С Фрэнки? Да! С ним все в порядке?

— Сожалею, миссис Ферн, но мистер Бадоса пострадал в ДТП. Его привезли на скорой. Сотрудники сказали, что вы в списке тех, с кем нужно связаться. Вы сможете приехать немедленно?

Оказывается, не врут люди, говоря, что после таких новостей все мгновенно меняется. Мир плывет у меня перед глазами, ноги подкашиваются. Я вцепляюсь в спинку ближайшего стула и умудряюсь выговорить:

— Да, конечно. Сейчас выезжаю. — Потом задаю самый страшный вопрос: — Он поправится?

— Мы делаем, что можем, миссис Ферн.

О господи! Только не Фрэнки, дорогой Боженька, пожалуйста. Господи, пожалуйста, пожалуйста, Боже. Ноги у меня заплетаются. Я лихорадочно хватаю вещи — ключи, сумку, пальто. Закрываю за собой входную дверь и захожу в лифт, который как раз на моем этаже. В голове у меня снова и снова звучат слова доктора Джонсона: «Мы делаем, что можем». Это плохо.

Деннис работает у нас в доме консьержем. Он мне нравится. Крупный мужчина, высокий и плотный, он был бы к месту перед входом в ночной клуб и напоминает скорее вышибалу, чем привратника. Недавно он признался, что копит деньги на изучение акупунктуры. Тогда я посмотрела на его руки и удивилась, какие они чуткие. Если мне понадобится лечение иглами, я не против, чтобы Деннис их в меня втыкал.

— У вас все в порядке, миссис Ферн? — спрашивает он сейчас.

— Деннис, помогите мне, пожалуйста, добыть такси.

И он помогает.

На путь до больницы в Квинсе уходит сорок пять минут, всю дорогу я плачу и молюсь. Я вижу, как водитель поглядывает на меня в зеркало заднего вида с озабоченным выражением лица. Он не спрашивает, все ли у меня в порядке. Когда берешь такси до отделения неотложной помощи, объяснять свою нервозность не требуется.

Я врываюсь в двери, но в таких местах всегда царит хаос, и мне не сразу удается хоть с кем-то поговорить. Потом я объясняю, что хочу видеть Фрэнки, причем немедленно; я почти что родственница, и если они не верят, пусть позвонят ему в офис. Еще я говорю, что мне нужно сейчас же поговорить с доктором Джонсоном.

Прежде чем доктор Джонсон спускается в регистратуру, чтобы со мной встретиться, проходит еще двадцать минут. Он садится рядом в одно из пластиковых кресел, но я встаю и говорю ему:

— Я приехала, где Фрэнки? Могу я его увидеть? Как у него дела?

Однако врач несет какую-то ерунду, повторяет нелепицу, в которой до этого пытались убедить меня в регистратуре:

— У нас нет пациента с таким именем.

— Но вы мне звонили, — настаиваю я. — Велели немедленно приехать.

— Я не звонил вам, миссис Ферн. Вы ошиблись больницей.

Джонсон уходит, а я хватаюсь за голову. Мне хочется себя поколотить, потому что до меня наконец доходит очевидное. Я так зла на себя, что готова рвать волосы.

Нужно позвонить Бадосе.

Я так и делаю. Пальцы у меня дрожат. Я набираю мобильный номер Фрэнки, и он говорит:

— Привет, Эмма, в чем дело?

— Ни в чем, — отвечаю я, — позже тебе перезвоню. — И вешаю трубку.

Когда я подъезжаю на такси к дому, идет дождь, и Деннис любезно встречает меня с зонтиком. Все тело болит от напряжения, хочется лишь одного: принять ванну и завалиться спать, но я знаю, что не судьба.

— Как ваш друг, миссис Ферн? — интересуется Деннис.

— Мой друг, слава богу, далеко не так плох, как я сперва подумала. Спасибо, Деннис.

— Рад слышать, миссис Ферн.

— Я тоже рада, Деннис, благодарю вас.

Поворачивая ключ в замке, я понимаю: что-то не так. Трудно сказать, что именно, но в воздухе будто ощущается чужое присутствие. Я почти ожидаю увидеть на диване Беатрис, которая меня подкарауливает. Хотя там никого нет, тишина все равно кажется зловещей, и я обнаруживаю, что вхожу в собственную квартиру на цыпочках.

В гостиной я первым делом замечаю, что большая абстрактная картина на стене висит чуть криво. Я некоторое время смотрю на нее, гадая, с чего бы это. Нам нет нужды регулярно ее сдвигать, за ней же нет сейфа.

Сейф. Может, нас ограбили? Я быстро оглядываюсь, но все на местах, хоть и не совсем. Два кресла по обе стороны дивана чуть переставлены, на ковре остались следы ножек.

Я быстро обхожу комнату за комнатой, и везде та же история. Некоторые ящики не до конца задвинуты. Почти, но не совсем. Напольная ваза в коридоре слегка повернута, рисунок у нее по центру смотрит теперь на стену. И у меня в шкафу все тоже немного сместилось, будто вещи достали оттуда, а потом аккуратно положили на место.

Даже кухня не избежала общей участи: на плитках пола я вижу немного чего-то белого, вроде бы муки.

ГЛАВА 14

Остаток дня я провожу съежившись на диване и пытаясь понять, что со мной происходит. Все кажется бессмысленным. Мне хочется поговорить с Джимом — похоже, он прав, когда заявляет, что за ним шпионят. Еще мне хочется, чтобы он вернулся домой и я могла рассказать ему о Фрэнки. Кстати, почему Фрэнки? Меня пытались удалить из квартиры, это ясно, но при чем тут Фрэнки?