И тогда я ее убила - Натали Барелли
Я свернула на нашу улицу и увидела, что вдалеке, возле моего дома, стоят мужчина и женщина. Наши знакомые? Потом до меня дошло, что мужчина — это Джим. Что-то заставило меня остановиться и вглядеться в эту пару. Женщина стояла ко мне спиной, лица ее я не видела, но в ней не было ничего знакомого. Пока я смотрела, Джим шагнул к ней и обхватил ладонями ее лицо, будто собираясь поцеловать. Я отступила за угол, потом снова выглянула. Это правда Джим? Что он делает?
Я двинулась к дому, не сводя глаз со стоящей возле него пары. Затем женщина обернулась. Я действительно ее не знала. Она выглядела совсем юной. Женщина посмотрела на меня, Джим повернул голову и тоже уставился на меня. Потом женщина подхватила свой велосипед, прислоненный к нашему крыльцу, и была такова.
— Что происходит?
Муж был бледен. Губы у него крепко сжались, как всегда, когда он злился. Так это он на меня сердится?
— Джим?
— Ничего особенного, Эм.
— Кто это был?
— Никто. — Он поднялся по лестнице к входной двери, я шла за ним.
— Джим, да что тут такое?!
— Говорю же, ничего, Эм, честное слово.
— Пожалуйста, не отделывайся от меня так. Я ведь тебя видела. Кто она такая?
— Тебя это не касается.
Он закрыл за нами входную дверь и повернул ко мне голову, а потом вроде как немного сдулся, взял мое пальто, повесил на плечики, обнял меня и сказал:
— Прости, Эм, не стоило на тебя огрызаться.
— Тогда скажи мне, кто она? И что вы там делали?
Я не сказала вслух об одной детали: вид у Джима был такой, будто он собирался поцеловать ее, эту привлекательную молодую женщину. Мы прошли в кухню. Он взял меня за руку.
— Просто моя бывшая студентка. Преследует меня, хочет на работу устроиться. Та еще заноза в заднице.
— На работу?
— Да, в «Форум». Знаешь же, как оно бывает. Мы преуспеваем, поэтому молодые амбициозные люди вроде Элисон выстраиваются в очередь перед нашей дверью.
— А связаться с тобой на работе она не могла?
— Она связывалась много раз — и звонила, и приходила. Говорю же, настоящая заноза.
«Джим, мой Джим, — думала я, — любовь моя, жизнь моя, скажи, что это неправда. Не будь одним из тех профессоров, которые заводят интрижки со своими студентками. Сделай так, чтобы я тебе поверила. И постарайся как следует».
— Пойду наверх собирать вещи, — сказал Джим.
Мне оставалось только вздохнуть.
— Я уже упаковалась, но пойду тоже, буду тебе помогать.
Я поднялась следом за ним по лестнице. Поговорить можно и потом, да хоть бы и в самолете.
Джим сел на кровать и посмотрел на меня. Рядом уже лежал его раскрытый чемодан. Он взял меня за руку, притянул к себе.
— Прости, Эм.
Начало положено. Этого далеко недостаточно, но Джим хотя бы начал разговор.
— Я не могу взять тебя в Монреаль.
— Что?
— Я знаю, мы хотели устроить совместное путешествие, но сейчас поехать вместе нельзя, кое-что изменилось. Придется работать гораздо больше, чем я думал. Там будет несколько больших шишек, которые хотят с нами встретиться, и это для нас отличная возможность. — Он посмотрел мне в глаза. — Ты ведь понимаешь, правда?
Должно быть, вид у меня был как у выброшенной на пляж рыбы-скалозуба, потому что Джим еще крепче прижал меня к себе.
— Прости, зайка, — продолжал он. — Это связано с канадским правительством. Я не могу проморгать такой шанс, поэтому поручил Кэрол организовать несколько встреч. Теперь получится не командировка, а каторга какая-то.
Я не смогла сдержать слез. Они просто покатились из глаз, и я не стала их утирать.
— Мне ужасно обидно, Эм. Я так предвкушал, что поеду с тобой, но теперь мне придется все время просиживать на совещаниях.
Я все никак не могла поверить своим ушам.
— Так я с тобой не еду?
— Не в этот раз, дорогая. Поверь, тебе там будет скучно до слез. Но вот в следующий раз, обещаю…
— Я и сейчас могу с тобой поехать! Днем буду осматривать туристические достопримечательности, а вечера станем проводить вместе. Да ты днем меня почти что и не заметишь! Вот честно. — Даже мне самой было ясно, что я ною, а Джим ненавидел нытье.
— Зайка, я уже вернул твой билет и взял другой, для Кэрол. Мне там без нее никак не обойтись. Ты же понимаешь, да?
Так у нас повелось в последнее время: я всегда все понимала. Вот уж что у меня прекрасно получалось! Я понимала Джима лучше, чем кто бы то ни было, в этом состояла моя роль: поддерживать мужа, чтобы он мог спокойно заниматься своей очень важной работой, — поэтому неудивительно, что на лице у него отразилось потрясение, когда я резко спросила:
— Ты летишь с Элисон?
Он отстранился. Обычное великодушное, доброе, терпеливое выражение исчезло, уступив место нешуточному гневу и даже ярости. Он встал и схватил меня за плечи. Я чувствовала, как напряглось его тело, но и сама тоже злилась. Лицо у меня застыло, в памяти, должно быть, всплыли все реплики Беатрис о Джиме, потому что я внезапно услышала собственный крик:
— Нет! Я не понимаю!
Обычно я старалась ходить на цыпочках и рассыпаться мелким бесом в надежде, что каждый день будет хорошим, и оставаться милой и понимающей, даже если выдавался плохой день.
Джим посмотрел на свои руки у меня на плечах и медленно убрал их, выпрямив спину.
— Я собираюсь притвориться, что ты этого не говорила.
— Чего именно?
— Я не лечу с Элисон. Прошу тебя, Эмма, ничего смехотворнее вообще не…
— Да неужели? — Вся дрожа, я чуть отошла от него. — Потому что есть еще кое-что, чего я не понимаю: чем вы там занимались перед нашим домом минуту назад. Только не грузи меня бредом про работу, пожалуйста. Я не настолько тупая.
Джим поднялся и стал медленно, обстоятельно собирать чемодан. Честное слово, за такое вот пренебрежительное поведение убить можно. Кровь во мне бурлила, я злилась так, что меня аж трясло.
— Отвечай! — заорала я.
— Эмма, у меня нет времени на скандалы. Что бы ты ни хотела мне сказать, это подождет, пока я соберусь.
— Ты так и не ответил.
— Ох, да ради бога! Конечно же я лечу не с Элисон! Черт, Эмма, возьми себя в руки!
У Джима было много способностей, но как следует лгать он не умел, и я сообразила, что за его гневной позой что-то скрывается, хоть и не совсем поняла, что именно. С его стороны
