И тогда я ее убила - Натали Барелли
Она перебила меня:
— Ладно, поняла. Но я рассчитываю, Эмма, что ты не предашь моего доверия и не проболтаешься. Договорились?
— Конечно! Господи, Беатрис, ты можешь полностью на меня рассчитывать. Честное слово!
— Отлично.
— Мне очень жаль, напрасно ты подумала, что я с этим справлюсь. Правда жаль.
— Да ничего, Эмма, я понимаю. Серьезно.
— Здорово! — Я почувствовала облегчение. — Ну так во сколько мне тебя завтра подхватить?
— Завтра?
— Ну, знаешь, завтра ведь обед у Крейга. Хочешь, заеду пораньше?
— Нет-нет, не беспокойся, я туда не собираюсь. Только что пришла правка от редактора, до конца недели нужно отсмотреть ее и вернуть рукопись.
— Ох.
— Почему бы тебе не взять с собой Джима? Мне кажется, приятно выйти куда-нибудь с мужем.
— Может быть. — Я постаралась, чтобы в голосе звучал энтузиазм, но не особенно преуспела.
— Извини, дорогая, мне надо бежать, но спасибо, что сообщила о своем решении.
— Не за что. Мы ведь скоро поговорим, да?
— Конечно.
Я была ужасно разочарована тем, что не увижу Беатрис завтра. Вряд ли я пошла бы на обед у Крейга с Джимом, и она об этом знала. Я не привыкла к тому, что Беатрис занята, и это, конечно, было глупо: должна же она когда-то работать.
Однажды она обмолвилась, что работает наскоками.
— Я только полгода пишу, — объяснила она тогда, — а вторые полгода мысли просто пузырятся в голове, как хотят, как что к тому времени, когда пора браться за работу, у меня уже есть готовая история.
Нет, обижаться несправедливо. Нужно оставить ее в покое. Я только надеялась, что перерыв продлится не шесть месяцев — столько мне не вынести. Но были и положительные моменты: мы с Джимом сможем проводить вместе гораздо больше времени. И начать можно с короткого путешествия в Монреаль, благо выезжать уже завтра вечером.
Вот только я ожидала услышать от Беатрис что-нибудь про набросок моей истории, а она ни слова о ней не сказала. Поэтому я перезвонила.
— А мой план романа — ты до него добралась? Прочла? Что ты о нем думаешь? — выпалила я.
— Да, конечно. Прости, дорогая, я сделала для тебя кое-какие заметки. Приходи их забрать.
— Как здорово? Сейчас? Могу подъехать. — Я сверилась с часами. Пришлось бы закрыть магазин пораньше, но какая разница.
— Нет-нет, сейчас мне неудобно. Давай завтра, хорошо?
«Да! Да-да-да! Завтра!» — возликовала я. Джекки меня подменит. Мы с Беатрис повидаемся, поговорим о моей будущей книге и — как же это замечательно! — сможем одновременно работать каждая над своей историей! Я прямо увидела, как мы вместе сидим у нее в кабинете!
Я забыла спросить, во сколько лучше приехать, и решила, что время не имеет особого значения. Дергать ее еще раз звонком я не собиралась. Если бы она имела в виду определенный час, то так бы и сказала. Поэтому я сочла, что лучше встретиться после обеда, тогда в процессе мы сможем еще и выпить коктейль-другой. Беатрис никогда не ждет пяти часов, чтобы приступить к коктейлям.
* * *
Беатрис не знала, во сколько меня ждать, и поэтому неудивительно, что, когда я приехала на следующий день, дверь открыла горничная, имени которой я не помнила.
— Миссис Джонсон-Грин оставила вам конверт, мэм. Сейчас принесу.
— Вот и хорошо, значит, она меня ждет, — сказала я, проходя в коридор.
— Она работает у себя наверху, мэм. Ее нельзя беспокоить.
— Она знает, что я пришла? — Даже для моих ушей это прозвучало заносчиво, чего я вовсе не хотела. Я была скорее озадачена, чем обижена.
— Миссис Джонсон-Грин велела мне передать вам конверт. Подождите, пожалуйста, минутку, я его принесу.
— Погодите! — остановила я ее, и она обернулась.
— Да?
— У нас назначена встреча, она наверняка захочет меня увидеть, будьте добры, передайте, пожалуйста, что я здесь. Я Эмма. Эмма Ферн.
— Да, я знаю, кто вы, миссис Ферн. Миссис Джонсон-Грин не хочет, чтобы ее тревожили. Она велела передать вам конверт, — только и сказала горничная.
Я застыла, сбитая с толку, разочарованная. Ноги словно приросли к полу. Мы же определенно собирались обсуждать мою рукопись, разве нет? Сидеть бок о бок, голова к голове, обговаривать каждую часть, анализировать героев, сюжет. Или я чего-то не поняла?
Горничная вернулась с тем же конвертом, который я передавала Беатрис, и вручила его мне. Я автоматически взяла.
— А мистер Грин здесь?
Вот было бы славно! Мы с Джорджем могли бы немного пообщаться, пока Беатрис не закончит свои дела. Уверена, ей это понравится. Ей будет приятно, что я ее дождалась, а я бы с удовольствием пообщалась с Джорджем, чтобы мы могли получше друг друга узнать. Выпили бы кофе или что-то еще в таком роде. Беатрис обрадуется, когда спустится к нам.
— Мистер Грин на работе.
Конечно, у Джорджа же есть офис в центре, там его основное место работы.
— Тогда, может, мне подождать миссис Джонсон-Грин? — Я хваталась за соломинку, все еще надеясь, что мне предложат остаться.
— Миссис Джонсон-Грин работает, мэм. Она сказала, не надо ее ждать.
Я прямо-таки ожидала, как в этот самый момент, пока я еще не ушла, Беатрис появится на лестнице со словами: «Эмма, дорогуша! Вот и ты! Поднимайся скорее!» Только ее не было и в помине, поэтому я поблагодарила горничную и ушла с тонким маленьким конвертом.
Дойдя до метро, я уговорила себя, что все не так плохо. Я просто не знала Беатрис в рабочем настроении, и вот, оказывается, какой она тогда бывает. Она молодец: знает, что такое настоящая дисциплина. Надо об этом помнить.
Я нашла свободное место, села, открыла конверт, и сердце забилось быстрее. Не в силах больше ждать, я быстро вытащила листы и опешила. Тут и там тянулись красные линии — Беатрис использовала маркер. Еще я увидела несколько небрежных примечаний вроде: «неясно» и «слишком банально», и на этом все — почти. В самом конце имелась приписка: «Меньше, чем я ожидала. Надо доработать».
И вот так, в ее понимании, выглядит «наставничество»? Уголки рта поползли вниз, я почувствовала себя школьницей, которую вдобавок отчитали. Беатрис во мне разочаровалась. Все должно было произойти совсем иначе; она должна была обсудить рукопись со мной. Понравилось ли ей что-нибудь? Хоть что-нибудь вообще? Или все совсем безнадежно? И я сама безнадежна? Глаза наполнились слезами, и я сунула листки обратно в конверт.
Дура, дура, какая же я тупая дура! Можно же поговорить с Беатрис позже. Ничего хорошего не выйдет, если вот так переживать раньше времени.