Джеффри Хадсон - Экстренный случай
— Какая? Артисточка, которая выступает со стриптизом?
— Нет, я хочу сказать Баблз — соседка по комнате.
— Соседка Карен?
— Да.
— По общежитию в колледже?
— Господи, да нет же. По квартире, которую прошлым летом они снимали сообща на Бикон Хилле. Карен, Баблз и еще третья, которая имела какое-то отношение к медицине — сестра, или техник, или еще кто-то там. Хорошая компания!
— А как ее настоящее имя? Не Баблз[4] же?
Кто-то подошел к бару за подкреплением. Фриц строго посмотрел по сторонам и сказал профессиональным тоном:
— Звучит довольно серьезно. Пришлите его ко мне. Завтра, между половиной второго и половиной третьего.
— Я это устрою, — сказал я.
— И прекрасно. Рад был повидать вас, Джон.
Мы пожали друг другу руки.
Джудит разговаривала с Нортоном Хэмондом, который стоял, прислонившись к стене. Подходя к ним, я подумал, что Фриц прав: она действительно выглядела очаровательно. А потом я заметил, что Хэмонд курит сигарету. Собственно, ничего особенного в этом не было, если не считать того, что Хэмонд вообще-то некурящий. Рюмки в руке у него не было, и курил он не спеша, сильно затягиваясь.
— Слушай, — сказал я. — Ты бы с этим поосторожней.
— Я пыталась объяснить ему, — заметила Джудит — что кто-нибудь обязательно унюхает.
— Никто здесь ничего не унюхает, — возразил Хэмонд. По всей вероятности, он был прав: в комнате было не продохнуть. — А ты, значит, за аборт, но против марихуаны? Так я тебя понимаю?
Пока я наблюдал, как он набирает полный рот дыма, меня вдруг осенила мысль:
— Нортон, ведь ты живешь на Бикон Хилле. Ты не знаешь некую особу по прозвищу Баблз?
— Кто же ее не знает? — Он рассмеялся. — Баблз и Суперголова. Они всегда вместе.
— Суперголова?
— Ага. Это ее текущее увлеченье. Сочинитель электронной музыки, которая звучит, как собачья свора, воющая на луну.
— Она не жила прежде в одной квартире с Карен Рендал?
— Не знаю. Возможно. А что?
— Как ее настоящее имя? Этой Баблз.
— Никогда не слышал, чтобы ее называли по-другому. А парня зовут Сэмюел Арчер.
— Где он живет?
— Где-то недалеко от ратуши, в каком-то подвале. Он у них оборудован под чрево.
— Под чрево?
— Это надо видеть, чтоб поверить, — сказал Нортон и спокойно, удовлетворенно вздохнул.
10
Адрес я нашел в телефонном справочнике: Сэмюел Ф. Арчер, 1334, Лэнгдон-стрит.
Правда, существовал риск, что Сэмюел Ф. Арчер мог переехать, но все же я решил отправиться прямо по адресу. Квартира находилась в облупленном многоквартирном доме на крутом восточном склоне Бикон Хилла. В подъезде пахло капустой и пеленками. Я спустился по скрипучей деревянной лестнице в подвал, где сразу же вспыхнул зеленый свет, осветив дверь, выкрашенную черной масляной краской. На двери висела табличка с надписью: «Господь печется о чадах своих». Я постучал.
Изнутри до меня доносились взвизгивания, завывания, трели и стенания. Дверь отворилась, и передо мной предстал молодой человек лет двадцати с небольшим, с окладистой бородой и длинными влажными черными волосами. На нем были джинсы, сандалии и лиловая и белую крапинку рубашка. Он смотрел на меня приветливо, не проявляя ни удивления, ни любопытства.
— Что угодно?
— Я доктор Бэрри. Вы не Сэмюел Арчер?
— Нет.
— А мистер Арчер дома?
— Он сейчас занят.
— Я бы хотел его видеть.
— Вы его знакомый? — Теперь он смотрел на меня с нескрываемым недоверием. Я услышал новый каскад звуков — скрежет, грохот и протяжный свист.
— Мне нужна его помощь.
Он как будто немного оттаял:
— Неудачное время вы выбрали.
— Дело не терпит отлагательства.
— Вы доктор?
— Да.
— У вас машина?
— Да.
— Какой марки?
— «Шевроле», 1965 года.
— Номер?
— Два-один-один-пять-шестнадцать[5].
— Извините, но сами понимаете, какое теперь время. Никому нельзя верить. Заходите. Только молчите, хорошо? Я сперва сам ему скажу. Когда он творит, к нему лучше не подходить. Правда, сейчас уже пошел седьмой час, так что, наверное, ничего. Но вообще-то он легко срывается с нарезок. Даже на излете.
Мы прошли через комнату, бывшую, по-видимому, гостиной. Тут стояли диван-кровати и несколько дешевеньких торшеров. Стены были белые, — покрытые странным растекающимся рисунком, выполненным светящимися красками. Свет фиолетовой лампочки еще больше выделял его.
— Ошалеть можно, — сказал я в надежде, что говорю именно то, что нужно.
— И не говорите.
Мы вошли в следующую комнату. Свет здесь был притушенный. Бледнолицый невысокий юноша с огромной копной светлых вьющихся волос сидел на полу на корточках, в окружении разнообразной электронной аппаратуры. У стены стояли два микрофона. Работали сразу два магнитофона. Бледнолицый юноша трудился над своей техникой, он нажимал то одну, то другую кнопку и извлекал из поставленных повсюду приборов странные звуки. Когда мы вошли, он на нас даже не взглянул. Вид у него был весьма сосредоточенный, но движения казались замедленными.
— Обождите здесь, — сказал бородатый. — Я ему скажу.
Я остановился у двери. Бородатый подошел к бледнолицему и позвал тихонько: «Сэм, Сэм».
Сэм поднял на него глаза.
— Привет, — сказал он.
— Сэм, к тебе пришли.
У Сэма сделался озадаченный вид:
— Ко мне? — Он по-прежнему не замечал меня.
— Да. Очень симпатичный человек. Ты понимаешь? Он как друг пришел.
— Хорошо, — медленно произнес Сэм.
— Ему нужна твоя помощь. Ты поможешь ему?
— Спрашиваешь, — сказал Сэм.
Бородатый поманил меня.
— Чем это он? — спросил я, подходя.
— Да накурился. Уже пора бы ему очухаться. Но все равно, вы поосторожней. Хорошо?
Я присел на корточки, так что мое лицо оказалось на уровне лица Сэма. Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом.
— Я тебя не знаю, — наконец произнес он.
— Я Джон Бэрри.
Сэм шелохнулся.
— А ты, брат, старый. Ой какой старый.
— Отчасти да! — сказал я.
— Да, брат, чудеса… Эй, Марвин, — сказал он, глядя вверх на своего приятеля — Ты видел этого дядю? Совсем старик!
— Совсем, — подтвердил Марвин.
— Вот чудеса — старенький!
— Сэм, я твой друг.
— Ты фараон, — сказал он.
— Нет, не фараон. Не фараон я, Сэм.
— А вот и врешь.
— Он часто так закидывается, — сказал Марвин. — У него навязчивая идея. Все боится, что его засадят в сумасшедший дом.
— Да нет же, Сэм, я не фараон. Если ты не хочешь помочь мне, я уйду.
— Фараон, ищейка, копейка, индейка.
— Нет, Сэм, нет! Нет!
Он наконец успокоился немного.
Я перевел дух:
— Сэм, у тебя есть знакомая Баблз?
— Да.
— Сэм, у нее есть подруга по имени Карен?
Он устремил взгляд вдаль. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:
— Да! Карен.
— Баблз жила в одной комнате с Карен?
— Да.
— Ты знал Карен?
— Да. — Он часто задышал. Грудь его вздымалась, и глаза расширились.
Я осторожно положил руку ему на плечо:
— Тихо, Сэм. Тихо, тихо. В чем дело?
— Карен, — сказал он, уставившись в дальний угол комнаты. — Она была ужас какая. Она была хуже всех, брат. Хуже всех.
— А где теперь Баблз, Сэм?
— Нету. Уехала к Энджеле, Энджеле…
— Энджеле Хардинг, — подсказал Марвин. — Она, Карен и Баблз жили прошлым летом все вместе.
— А где живет Энджела теперь? — спросил я Марвина.
Но тут Сэм вскочил и начал во всю глотку орать: «Фараон! Фараон!" Он замахнулся на меня, промазал, хотел брыкнуть, но я поймал его за ногу, и он упал, сшибив по дороге кое-что из своей электронной аппаратуры… Пронзительные звуки, вырвавшись из какого-то прибора, заполнили комнату.
Я схватил Сэма и прижал к полу. Он брыкался и отчаянно вопил:
— Фараон! Фараон! Фараон!
Марвин старался мне помочь, но толку от него было мало. Сэм стал колотиться головой об пол.
— Подсунь ему ногу под голову.
Марвин не понял.
— Да шевелись ты! — прикрикнул я.
Наконец он подсунул ногу так, чтобы Сэм не ушиб себе голову. Тот продолжал биться и барахтаться, но я держал его крепко. А потом внезапно отпустил. Он сразу перестал извиваться, посмотрел себе на руки, затем поднял глаза на меня.
— Эй, брат, ты что это?
— Можешь больше не трепыхаться.
— Слушай, брат, а ведь ты меня отпустил.
Я кивнул Марвину, он подошел и вытащил вилки электронных приборов. Завывания смолкли. Сэм внимательно посмотрел на меня:
— Слушай, брат а ведь ты меня отпустил. Ты и впрямь меня отпустил. — Он продолжал вглядываться мне в лицо. — Брат, — вдруг сказал он, дотронувшись до моей щеки. И поцеловал меня.
