Василий Дорогокупля - Вперед и вниз

Краткое знакомство с Там-Тамом не прошло бесследно и для других участников его освобождения. В материальном плане наименее бесследным оно оказалось для Наташи, чья квартира пережила «культурный погром», организованный по всем правилам этого непростого искусства. С другой стороны, Наташа обогатилась духовно, узнав массу нового о гастрономических пристрастиях Моны Лизы, о прикованном и раскованном Прометее, о списке данайских судов, некогда промышлявших Елену, и о многих других вопиющих, фатальных и просто занятных вещах, каковыми были напичканы головы энциклопедистов. Существенно пополнились и Наташины представления о человеческой природе, к изучению которой она питала некую дилетантскую склонность. Прежде ей не приходилось встречаться с людьми этого типа, не принадлежащими ни к тем, кто в данный момент правил бал, ни к тем, кто стенал на обочине жизни или со стиснутыми зубами дожидался своего часа, — с людьми, которые все, что угодно, включая безделье, обращали в творческий процесс и за счет этого ухитрялись не потерять себя в беспределе российского космоса. Так что Наташа осталась не внакладе, как и сами подвижники творчества — позднее Кутешихин сочинит о Там-Таме роман, талантливо передернув немногие известные ему факты, а Патронский разродится выдержанной в гекзаметре комической поэмой, где фактов, даже передернутых, не будет вовсе, но сохранится дух, а он всего важнее. Что до Владика Сивкова, то он будет огромное множество раз пересказывать эту историю на своей специфической стадии визитов к друзьям и знакомым и со временем, безнадежно запутавшись в количестве спасенных им негров, повсюду прослывет махровым аболиционистом.

Таким образом обстояли дела с освободителями Там-Тама. Несколько по-иному — более драматично — обернулась ситуация для главных организаторов его похищения.

IX

Пропажу пленника первым обнаружил Женьшень, посетивший подвал на следующее утро. Он сразу же позвонил Панужаеву и Швеллеру, а затем на завод Алтынову — все трое были в равной степени потрясены его открытием. Кашлиса дома застать не удалось, и на него пали главные подозрения, когда остальные сообщники встретились, чтобы обсудить случившееся. Правда, никто из них не предполагал, что Кашлис мог выкрасть негра по собственной инициативе; все склонялись к версии, что он как-то сошелся с Катковым, был запуган им или подкуплен, после чего и навел врагов на след Там-Тама. В причастности к этому делу Каткова сомнений не было — так уж вышло, что слово «козлы», походя написанное Наташей на стене комнаты, было любимым и самым распространенным словом в лексиконе этого бурного деятеля, который употреблял его сплошь и рядом, не избавившись от этой привычки даже после того, как обзавелся респектабельным имиджем и начал всерьез подумывать о прорыве в публичную политику.

Швеллер был вне себя — бешеным бегемотом метался он в тесном пространстве подвала, опрокидывая и круша все на своем пути. Его друзья благоразумно дали ему отвести душу, присев на лестничные ступеньки и отзываясь на шум внизу скупыми комментариями: «стол разбивает», «уронил шкаф» и т. п. В финале он расстрелял из пистолета злополучную надпись на стене и, вновь обретя почти человеческий облик, появился в пролете двери, выходившей на лестницу.

— Я убью этого козла, — пообещал он.

— Давно пора, — сказал Женьшень. — Так или иначе от него житья не будет. Зря мы его в тот раз не замочили — два года назад все было проще. Как думаешь, Никита?

— Наезжать на Каткова надо прямо сегодня, — сказал Панужаев, — брать на ура, пока он не изобрел новой пакости. Только втроем нам тяжело придется.

— Почему втроем? А Саша? — Женьшень выжидательно посмотрел на Алтынова.

— Это не мои заботы, — медленно ответил тот, — но если без меня вы не справитесь…

— Справимся, — сказал Панужаев. — Тебе-то на кой это нужно?

— Не мешай, — остановил его Швеллер. — Сашка свой парень, он тоже завязан в деле и не оставит нас в трудную минуту.

— Будешь так подначивать, точно оставлю, — сказал Алтынов. — В гробу я видал вашего Каткова.

Швеллер закачался с пятки на носок и начал сердито раздувать щеки.

— А почему не взять двух-трех надежных ребят из конторы? — предложил Женьшень. — Я могу поручиться за Гену и Толика.

— А я за Стаса, — сказал Швеллер. — Он не хлыздун и не любитель плевать на других со своей колокольни, как некоторые.

— Своя колокольня ближе к небу, — заметил Алтынов, спокойно воспринимая намек. — Мне все меньше нравятся ваши затеи, но я готов еще раз в них поучаствовать. Только мочить никого не согласен, увольте.

— Мы и сами не будем, — сказал Панужаев.

— Вот те раз! — удивился Швеллер. — А что же мы будем делать?

— Мы будем разговаривать.

— С этим куском говна?! Какие с ним могут быть разговоры?

— Мы будем его бить, пугать и шантажировать, — объяснил товарищу быстрый умом Женьшень. — Ну а после, понятное дело, замочим.

— Убивать неприлично, — сказал Панужаев.

Компаньоны ухмыльнулись шутке.

— И невыгодно, — продолжил он.

Компаньоны заволновались.

— Почему невыгодно?

— Мы сделаем по-другому: заставим его купить у нас негра, которого он украл. За очень хорошую цену.

— А потом?

— Там будет видно. Катков не захочет стучать ментам, ему самому это может аукнуться — уж мы-то знаем, сколько за ним всякой мути.

— Мы много чего знаем, — внушительно произнес Швеллер, — это наличный факт.

Его щеки несколько убавили в объеме, качание с пятки на носок прекратилось.

— Итак, в теории все прекрасно, — подвел итоги Алтынов. — Теперь дело за малым: прижучить Каткова на практике.

— Выследим и прижучим, не впервой, — заверил его Женьшень. — Мы не только много знаем, но и кое-что умеем.

— Кое-что, — подтвердил Швеллер, — хе-хе…

…В девятом часу вечера серебристый «гранд-чероки» Каткова пролетел по скоростному участку объездной дороги, выписал дугу на развязке и покинул пределы города. Сразу после того державшийся долгое время за ним невзрачный «жигуленок» сбавил ход и начал отставать.

— Давай к обочине, Гена, — сказал водителю «жигулей» сидевший сзади Женьшень. — Едут в загородный дом, — передал он по «уоки-токи». — Это без вариантов. С ним двое быков и какая-то телка. Прием.

— Ждите нас! — выхаркнула рация.

Через несколько минут к ним подъехали две машины, в которых сидели Панужаев, Алтынов, Швеллер, а также Стас и Толик — те самые «надежные ребята из конторы».

— Я знаю этот его дом, — сказал Панужаев, когда все они собрались в кружок для совещания, — к нему можно выйти с задней стороны через лес, но машины придется оставить далеко от места.

— Ничего, прогуляемся, — бодро сказал Женьшень.

— У всех есть пушки?

— У меня нет, — сказал Алтынов, — обойдусь.

— Возьми, мало ли что. Толик, дай ему из своих запасов.

— Потом вернешь. — Толик, как бы играючи, пихнул плечом Алтынова, и карман куртки последнего ощутимо потяжелел.

Перекурив и обменявшись несколькими замечаниями насчет погоды (к ночи опять назревал дождь), они расселись по машинам и продолжили путь. Ехали недолго и вскоре свернули на довольно узкую, но аккуратно заасфальтированную дорогу — она была проложена пару лет назад, когда эти края облюбовали для своих поместий нувориши. К настоящему времени расчищенный от леса участок земли в стороне от шумной магистрали был уже весь поделен, но готовых коттеджей здесь насчитывалось не больше десятка, остальные либо строились, либо пока оставались в проектах. Катков был в числе здешних первопроходцев: жилой дом он поставил еще прошлым летом, а за зиму его усадьба приросла еще флигелем, баней, оранжереей и гаражом, к новому сезону обретя вполне обустроенный вид. Создатели этого новорусского поселения с самого начала позаботились о своей безопасности — вся территория была обнесена железобетонным забором, с внешней стороны которого несколько раз в течение суток совершали обход охранники, в остальное время дежурившие на контрольно-пропускном пункте у ворот.

На изгибе дороги, вне зоны видимости с КПП, три машины покинули асфальт и, нещадно хлестаемые ветвями, углубились в лес по давно не езженной, едва различимой среди зарослей колее. Добравшись до поляны, чьи размеры худо-бедно позволяли сделать разворот, они остановились. Гена и Толик были высланы в дозор, чтобы засечь передвижения охранников, в то время как остальная компания активно подогревалась коньяком и кофе. Все были возбуждены и говорливы, анекдоты и всевозможные занятные истории сыпались без перерыва, но их по-настоящему никто не слушал, включая и самих рассказчиков, то и дело поглядывавших в ту сторону, где отдельные просветы меж стволами деревьев намекали на близость дачного поселка.