Эндрю Брин - Ужас клана. Акт I
Пиршество началось. Отличные блюда, сделанные придворными поварами, пробовались на вкус каждым. Вино лилось рекой, еда быстро менялась. Я вкушал, выпивал, но почти не разговаривал. Радовался за дочь. Она у меня уже взрослая. Как и любой отец хочу, чтобы у неё действительно всё хорошо сложилось. Впрочем, за всех дочерей моя душа спокойна. Пусть они еще не готовы к замужней жизни, я всё же надеюсь однажды увидеть внуков.
Слова о том, что Мири однажды станет матерью, поневоле заставили вздрогнуть моё сердце. Я только сейчас понимаю что мои дочки, и их будущая жизнь это самое лучшее, что есть у меня, а не участие во всех этих глупых политических распрях, которые хоть и важны, но не затмевают своей важностью наше семейное счастье. Пусть я и на пороге почти скорой старости, я еще не чувствую себя дедом. Единственное что правда меня гложет – отсутствие собственной второй половинки, которая так нужна в тот момент, когда любовью и вниманием не одаришь уже взрослых дочерей, она таится в душе, а позже твердеет и навивает плохие чувства. В такие моменты я скверно себя чувствую, без той, кому можно подарить редкую, но искреннюю любовь.
Время шло, праздник, который уже сопровождался музыкой исполняемой на фоне, разгорался с новой силой. Многие, в чьи головы ударило вино, надоедали мне словами о том какая для них честь быть рядом со мной, какая честь видеть повелителя. Так, в очередной раз, когда уже под красивую музыку ввелся бал, на пустующее место именинницы вышедшей потанцевать, сел незнакомец.
– Господин Мор-Сул, я так… так рад видеть вас здесь, – он был сильно пьяным, язык заплетался, а глаза плыли, – я так рад что вы и именно вы наш Лидер Клана, а не какой-нибудь глупец из вчерашнего Совета.
– Избавь меня от своего присутствия, – сказал я, ибо уже надоело слышать одно и то же через каждые десять минут, – на вот еще выпей, – я сунул мужчине свой бокал с вином, чтобы он ушел.
Потанцевав с Мироном, именинница села обратно, отдыхая. Я смотрел на нее некоторое время и заскучал, поскольку знал, что у нее проблем с повседневной рутиной не меньше чем у меня, она в плену таких же обязательств, как и всех здесь. Такие пиры как сейчас, здорово помогают расслабляться и забыть обо всем, но как горестно думать, что завтра мне придется снова вникать в дела кланов, думать о том, что вся страна катится в яму большого упадка. Зная это, мне следовало бы искать решение проблемы, сидя на Совете кланов, но как же я могу обделить своим присутствием и отцовским вниманием одну из своих прекрасных и любимых дочерей, единственными радостями в этой мрачной суровой жизни. Начиная с неё, я глазами медленно пробегался по наполовину опустевшему столу пока не остановился на знакомом взгляде. Легкое опьянение не сразу позволило понять, на кого я смотрю, а поняв, для меня как будто остановилось время. Глаза, в которые я смотрел, открыли некий тоннель, откуда всплыли все радостные воспоминания, моменты из жизни и просто времени. Расстояние между нами не помешало мне увидеть те же чувства в этих глазах. Этот чарующий взгляд так и говорил об одном, чтобы я снова и снова смотрел на нее, и помнил, как же было хорошо с ней и как паршиво было после расставания.
Интересно, как долго она на меня смотрела, ожидая нашей встречи глазами? Она не подошла первой, но и я сейчас не тороплюсь. Эта встреча, как бальзам помазало мое сердце и всколыхнуло душу. Некое чувство, пробивающееся через преграду моего затвердевшего сердца, похожее на эйфорию, само подняло меня с места. Меня уже ничто не удерживало.
Извинившись перед гостями, что покидаю их, я вышел из-за стола, покинул большой колонный навес и, уходя по вымощенной дороге, обернулся настолько, чтобы боковым зрением увидеть, последовала ли за мной та особа, чей взгляд открыл во мне дверь, выпустившей неподдельное счастье, такого редкого, но настоящего. Она тоже покинула кампанию гостей, и последовала не быстрым шагом за мной.
Плиточная дорожка вела к большому растительному лунному саду. Коридоры из высоких травяных стен сплетались в несложный лабиринт. Я знал этот сад также хорошо, как и ту особу, что следует за мной. Обычно мы сидели здесь глубокой ночью, при свете дивной луны раскрывающей всю прелесть сияющего таинственного сада. Сейчас я словно хожу по своим воспоминаниям. Здесь каждый шаг по этому саду делал меня счастливее, и вот что-то вроде улыбки промелькнуло на лице. Я шел, медленно ведя за собой женщину, и шел до тех пор, пока не уткнулся в большой фонтан, откуда вода тихо капала в низкий бассейн. Гармония звуков воды выстраивала в представлении рай в этом зеленом мире.
Опавшая листва свисающих над садом высоких деревьев хрустела под ногами приближающегося человека. И чем ближе она была, тем чище становился воздух, тем плотнее становилась свежесть. А аромат… втягивая его носом, я будто впадал в юность, в далекую, почти забытую глупую юность, где судьба стояла на перепутье и предлагала большой выбор.
За что же я её так любил? В ней я находил покойную жену, смерть которой стала для меня очень сильным ударом. Это было трагедией не только для нашего семейного круга, но для всего нашего клана. Но я очень хорошо помню ее слова, на смертном одре она не боялась своей смерти, а сколько боялась за меня, рослого мужчину способного преодолеть любые преграды. Она всегда говорила словно пророк, что любовь делает из меня человека, а ее отсутствие медленно превращают в циничное чудовище. К сожалению, как бы я этого не отрицал, и не старался доказать обратное людям, все так и есть. За три долгих года проведенных мной в трауре, и еще столько же полнейшего одиночества я чувствовал, как последние эмоции сживаются из разума. Чего же хотела моя первая любовь? Она хотела, чтобы я оставался хорошим человеком, и желала, чтобы я нашел такую же, как она, чтобы я не терял себя. Вот за что я любил ту, которая так медленно подкрадывалась сзади, будто ощущая вину, за то, что не сберегла моё сердце от обледенения.
Я все также осматривал фонтан и ожидал, пока что-нибудь произойдет позади меня. Шаги стихли в полуметре, ветерок разгонял листву, также разнося повсюду ароматы и благоуханья. Но я не поворачивался, и всему виной обыкновенный стыд, чувство позора, ибо увидев ее дивное красивое лицо, я обязательно вспомню слова ставшие причиной нашей двухлетней разлуки. И только боги знали, что именно сегодня я встречу её. И возможно именно боги свели нас, ибо знали, что мы сами никогда не сможем увидеться и проститься. Вспомнил сразу утро, когда я видел солнце, выглядывающее через прорезь облаков. Оно осветило всю Гикию так же, как эта женщина зажгла свечу во мне. Но меня пронзало горе, из-за своей гордости, не давшей начало нашей любви. Воспоминания о каждой ночи в одиночестве, здесь, в тихом безмятежном саду соединились воедино, создавая злую силу пагубно влияющую на меня. По щеке потекла слеза от воспоминаний хороших времён. Тосковал сам и заставлял это делать свою любимую. Потекла вторая слеза, затем слабые ручейки открыли свои русла, когда на плечо легла нежная рука, сокрытая в перчатке. Словно молния прошла от плеча по всему телу. Я понял, дурак, только сейчас понял, что наша ссора два года назад была моей самой большой ошибкой, но я понес наказание: все эти дни жалеть о таком исходе событий и не в силах все исправить.
Стараясь незаметно смахнуть слезы, стыдясь этого, я случайно всхлипнул. Пришла пора преодолеть все страхи. Я повернулся, взглянул на женщину, чьи большие стеклянные от медленных слез глаза остались в моей душе выискивая взаимность. Её макияж в форме всегда её любимой бабочки вокруг глаз, начал растекаться, но ей уже было все равно.
Все это время расставания я помнил ее, пытался забыть в порыве гнева и злости, но помнил ее прекрасный лик, который отпечатался в моем взгляде как портрет, всплывающий всегда, когда мне одиноко. Ох… дурное одиночество отведало все мои чувства кроме тех, что были заучены как обыденная фраза. Во мне не осталось ничего кроме Лидера, до встречи с новой возлюбленной, а после ее ссоры состояние ухудшилось. Я пытался быть, по крайней мере, хорошим отцом, но мои дочери уже слишком взрослые, чтобы уделять им такое внимание, которое они заменили вниманием и любовью своих новых ухажёров. Но я всегда старался скрывать боль одиночества от людей, избегал подобных тем, и делал вид, что все у меня хорошо. Ничего подобного!
Мы не могли так долго стоять и смотреть на перекатывающиеся друг у друга слезы. Мне следовало начать разговор, но слова не хотели произноситься. Но расслабившись, я взял себя в руки, продолжал с ее щек собирать слезы и наконец, тихо сказал, пытаясь не показывать дрожание голоса:
– Я не ожидал… не ожидал тебя сегодня здесь увидеть.
Она всхлипнула, и посмотрела мне в глаза.
