Джонатан Нэсоу - Двадцать семь костей
— Где это было? — спросил он.
— В Пулау-Ниасе, в Индонезии, — объяснила Эмили. — На острове к западу от Суматры.
— Очаровательно.
— Вы правы. Так чем мы можем быть вам полезны, мистер Апгард?
— Можете называть меня Льюисом.
— Чем можем быть вам полезны, Льюис? Мы не часто имеем честь общаться с землевладельцем. Но сейчас уже поздно.
«Мужайся», — сказал себе Льюис. Где же она, хваленая смелость Апгардов? Он пожалел, что не принес с собой фляжку. Прежде, когда он был пьян, а его план был всего лишь проектом, он казался ему таким простым: прийти, рассказать им все, что он знает, и предложить то, что он хочет.
— Тогда я перейду к делу… Вы видели сегодняшние газеты?
— «Сентинел»? — спросил Фил.
— Да.
— Нет, не видел.
Льюис достал из кармана клочок бумаги и протянул его Эмили. Ее пальцы коснулись его руки и ненадолго задержались на ней. Он почувствовал, уже не в первый раз, что нравится этой женщине. Если бы здесь не было ее мужа, возможно, он проверил бы свое предположение.
— Никого не узнаете? — спросил он ее.
— Нет, не припоминаю. А ты, дорогой? — Она передала вырезку Филу, который пробормотал что-то на непонятном Льюису языке, затем покачал головой и вернул вырезку жене.
— Вот странно, — протянул Льюис. — Шесть недель назад я заглянул к вам в окно, — Льюис указал на одно из двух окон, между которыми висел экран, — и увидел этого человека. Он сидел на стуле, а вы — по обе стороны от него, показывая ему карту или что-то в этом роде. Что вы теперь скажете?
— Толонг, — пробормотала Эмили.
— Что, простите?
— Толонг, — повторила она громче. — Толонг, толонг, толонг!
— Что это, черт возьми, значит? — успел спросить Льюис прежде, чем его голос сорвался на крик боли, а из глаз посыпались искры.
— «Толонг» — по-индонезийски крик о помощи, — тихо сказала Эмили, когда Льюис согнулся на своем стуле, а из раны у основания его затылка закапала кровь. — Терима касих (спасибо), Ама Бене.
— Кембали (пожалуйста), Ина Эмили, — ответил маленький человек из Ниаса, заткнув резиновую дубинку с короткой рукояткой за пояс своего шитого золотом ниасианского саронга.
Сознание вернулось к Льюису через несколько минут. В голове стучало, руки были привязаны к стулу длинными нейлоновыми веревками для белья, а подняв глаза, он увидел черное дуло пистолета, направленное прямо на него. В руке Фила был его собственный револьвер. Он попытался откинуть голову, но Бенни стоял позади него, прижимая полотенце к окровавленному затылку.
— Моя жена знает, где я, — сказал он мягко.
— Тогда вы подписали смертный приговор и ей тоже, — ответил Фил.
— Да, — подтвердил Льюис. — Совершенно верно.
— Что вы имеете в виду?
— Именно этого я и хотел. За этим я и пришел!
Эппы удалились в спальню, пока Бенни обрабатывал рану Апгарда. Их потрясли откровения землевладельца. Супругов не так тревожил тот факт, что Льюис видел их с Тексом, как рассказ о двух телах, вынесенных приливом. Это известие едва не повергло их в смятение.
Фил сразу же понял, что случилось. Как только дверь спальни закрылась за ними, он рассказал Эмили о том, как услышал плеск воды, когда они бросили тело Арина в колодец.
Шепотом он сказал, что, возможно, они упустили что-то из виду. Они были беспечны. Радуясь тому, что нашли способ избавляться от тел — трудность, с которой сталкивались все серийные убийцы с незапамятных времен, — они забыли об элементарной геологии. Подземные реки создавали пещеры после плейстоцена. Но даже подземные реки иногда выходят на поверхность и рано или поздно попадают в море. Разве нет? По крайней мере так было на маленьких островах вроде Сент-Люка.
Очевидно, вода, поднявшаяся во время прошлого урагана, каким-то образом вынесла тела в море, а это значит, что их линия защиты пробита. За долгие годы они усвоили, что самый надежный способ избежать расследования — устроить все так, чтобы о преступлении никто не узнал.
Но теперь было уже слишком поздно. Исчезновение девочки Дженканс, а также внезапное появление ее тела не вызвало таких серьезных мер со стороны полиции, как это может произойти сейчас, когда стало ясно, что на острове орудует маньяк. Теперь любой человек без прочного алиби попадал под подозрение, и полицейские в любой момент могли появиться у дверей дома надсмотрщика.
И хотя поначалу предложение Апгарда оскорбило их — они ведь не были наемными убийцами, — с другой стороны, они тоже могли выдвинуть ему свои условия.
— Око за око, зуб за зуб, услуга за услугу и все такое, — шепнула своему мужу Эмили.
— А может, просто убить их обоих, закрыть вход в пещеру и уехать с острова?
— Это тоже вариант, — согласилась Эмили. — Но мы его ближайшие соседи, если они внезапно исчезнут, нас начнут обо всем расспрашивать. Признайся, все это время нам очень везло. И возможно, Апгард — наша лалуа тонуа. (По-ниасиански это означало «десница судьбы».)
— Ты так думаешь? — спросил Фил.
— Я чувствую это, — ответила Эмили, — здесь. — Она прижала большую, костлявую и волосатую руку Фила к низу своего живота.
Возможно, кому-нибудь показалось бы странным, что опытные ученые вроде Эппов полагаются на такие ненаучные аргументы. Но для ученых, настоящих ученых, факты всегда превосходят теорию. Существует истина, и она неоспорима, не важно, можешь ли ты объяснить ее или нет. Матка Эмили никогда не ошибалась прежде, и этого им было вполне достаточно.
Но даже если ты имеешь дело с неопровержимыми фактами, всегда остается место для их интерпретации. Фил посоветовал Эмили не делать встречного предложения, а подождать, пока все будет кончено, и лишь потом сказать Льюису, во что ему все это обойдется.
Льюис Апгард должен был хорошенько усвоить: когда дело касается убийства, ты поневоле впадаешь в зависимость от убийцы и вынужден плясать под его дудку.
Глава шестая
1Для Пандера это было второе утро на острове. Кто-то постучал в дверь его спальни.
— Доброе утро, Эдгар! Ты проснулся?
Восемь часов, если верить часам, стоявшим на прикроватной тумбочке рядом с застывшим гекконом.
— Если я не проснулся, значит, ты мне снишься. Что тоже неплохо.
Джулиан распахнул дверь. Он уже был в форме: выглаженные брюки цвета хаки и рубашка такого же цвета с короткими рукавами и синими морскими погонами на плечах — никаких рангов и знаков отличия. Он откинул москитную сетку и протянул Пандеру кружку дымящегося кофе.
— Не время для шуток. Я только что разговаривал по телефону с Человеком с мачете… возможно, у нас появилась еще одна жертва.
— Он звонил тебе?
— Нет, я сам ему позвонил. А ты как думаешь?
Пандер отхлебнул кофе.
— Тогда буди меня поскорее.
— Двадцать минут назад мне позвонили. Мужской голос прошептал: «Вы опять будете искать очень долго, поэтому я помогу вам. Старая мельница». Он повесил трубку прежде, чем я успел спросить, какая именно.
— Твой номер… он есть в телефонной книге?
— Всегда был.
— А ты не узнал голос?
— Он говорил шепотом, и я расслышал только фальшивый британский акцент.
— Это уже о чем-то говорит, — задумчиво произнес Пандер.
— О чем?
— Он не британец. У меня есть время принять душ?
— Только поскорее… В этих широтах трупы разлагаются быстро.
В прежние злополучные времена, когда Сент-Люком правил его величество сахарный тростник, на каждой плантации была своя мельница по его переработке. Джулиан объяснял это Пандеру, пока они ехали по южной дуге Серкл-роуд. Одни мельницы приводились в действие ветром, другие — водой, третьи — с помощью быков, четвертые — рабов. Но все они постепенно вышли из употребления после освобождения рабов и появления сахарной свеклы, которая сделала экономически невыгодным выращивание сахарного тростника.
Джулиан сказал, что на острове осталось лишь несколько действующих плантаций — из свеклы нельзя приготовить хороший ром. Также здесь было около дюжины заброшенных мельниц, уцелевших или рухнувших.
— Я послал своих людей проверить их все. Но вероятнее всего труп находится на мельнице на холме Сахарная Голова. Она стоит изолированно, но хорошо известна на острове, и к ней легко подобраться. Я оставил ее для нас.
— Как нам повезло! — сказал Пандер.
Холм Сахарная Голова напоминал большую шишку с закругленной вершиной. Он уединенно стоял посреди выжженных зарослей тростника. Потрескавшаяся башня в форме конуса имела около тридцати футов в диаметре у основания и десяти — на вершине, края ее были неровными. У ее подножия лежали огромные валуны, покрытые обломками известковой штукатурки, экскрементами червей, обертками от сандвичей, пустыми коробками из-под поп-корна, пивными банками и использованными презервативами. Джулиан припарковал «мерседес» у подножия холма. Пандер последовал за ним вверх по склону, мимо валунов, к двери под сводчатым куполом. На косяке была выгравирована дата: 1792.
