Джордж Грин - Воронье
Когда Джейс убивал кого-то из своих врагов, раздавался тонкий сдавленный писк. Эти предсмертные вопли вызвали у Шона ностальгию.
— Эй, Джейс, — наконец сказал он. — На каком ты уровне?
— На третьем.
— Ты прикидывал, как иметь дело со Стервятником Хуанг Шаном?
Джейс уставился на него:
— Нет. А зачем? Он собирается напасть на меня?
— Не обязательно. Он может и помочь тебе. Но я не хотел бы распространяться…
— Расскажи мне!
— Мои уста запечатаны. Но наблюдай, как его глаза меняют цвет.
Джейс не мог скрыть благоговейного трепета.
— До какого уровня вы добрались?
— В этой игре? — спокойно сказал Шон. — Ну да… я был Крылом Митрана.
— Крылом Митрана? Ух ты! И вы больше не играли?
— Угу.
— Почему?
— Не знаю. Это же не настоящая жизнь. Тут нет сложностей. Нет убедительных страхов. И знаешь что? Я думаю, что тут всего лишь одна тысячная того, что есть на самом деле.
Суббота
Ромео рано утром зашел в кафе Труди и взял сандвич с яичницей.
Тут было полно полицейских. Одна большая ниша у стены была полностью забита этой ветчиной. Даже старый пузатый коп был здесь — тот, что вчера встретился с ним во время погребения. У него был какой-то жалкий и одинокий вид. Он сидел сам по себе, пока остальные копы гоготали и рассказывали друг другу истории.
Ромео решил было подойти и поздороваться с этим старым кабаном, но передумал. Разговаривать с копом? Шон осудил бы его.
Доедая на ходу свой сандвич с яйцом, он вышел и поехал к дому Нелл. Припарковался он в ста ярдах от Эгмонт-стрит, откинул спинку сиденья и настроился на волну 103,9. Он надеялся услышать новости о предстоящей пресс-конференции. Но все, что он услышал, был непрерывный поток банальностей — поп-мелодии, слащавые и жирные, как его недавний сандвич. Он откусил еще три куска и выкинул его.
«Если я сейчас двинусь в дорогу, — подумал он, — то до темноты отмахаю пятьсот миль. Ночь проведу в Майами, а утром — полет на Тринидад. Девушки, ром, калипсо».
На пляже он найдет какую-нибудь симпатичную девушку, которая научит его, как танцевать калипсо.
И тут Ромео открыл глаза. Оказывается, он уснул. Подняв глаза, он увидел, что Нелл уже на улице, садится в свою машину. На ней был брючный костюм, а в ушах болтались серьги. Ромео мгновенно понял, что она направляется на пресс-конференцию. Из глубины сердца хлынул страх. «Я так и знал. Я должен был сказать тебе. И я скажу, Шон. Они нас размажут».
ШОН чувствовал легкость в голове от возбуждения. Отправляясь на пресс-конференцию, он надел свою выцветшую вельветовую куртку — единственную, которая у него была, одолжил галстук у Митча, а свой пистолет 32-го калибра засунул сзади за широкий пояс. «Что бы там ни случилось, — подумал он, — я готов. Вот так и надо жить. Я пытался вести какой-то другой образ жизни, но это единственный путь — всё в огне». Он занял пассажирское сиденье в потрепанном джипе «Либерти-02» Ботрайтов. Тара вела машину, а остальные устроились сзади. Выражение лица Тары было мрачным, но решительным. С ней все будет в порядке, подумал Шон. Так вот люди и становятся солдатами. Зажужжал его телефон, он ответил, и Ромео сказал:
— Нелл собирается на вашу пресс-конференцию.
— Что?
— Она уже направляется туда.
— Откуда ты знаешь?
— Она уже готова.
— Подожди, — сказал Шон, повернулся к Митчу: — Разве ты не говорил, что Нелл сегодня не будет?
— Я думал, что она не появится, — ответил Митч. — Похоже, она передумала.
Шон передал это Ромео:
— Митч говорит, что она передумала.
— Она передумала? Вы что, с ума сошли? Если она будет на пресс-конференции, я к ней и пальцем не прикоснусь! Я вообще ни к кому не прикоснусь. Они нас с дерьмом смешают!
— Ладно. Постарайся успокоиться.
— Ты хочешь, чтобы я успокоился? Так ты сказал? Это мятеж! Они прикончат нас!
— Ты же знаешь, я сейчас в машине. И действительно не могу говорить.
— Шон! С нами покончено!
— У нас все в порядке, Ромео. Продолжай свое дело.
Они как раз разворачивались на стоянке у гостиницы, и он резко выключил телефон. Представитель лотереи штата Джорджия, мистер Крив, с маленькими, как бусинки, и бегающими глазками, встретил их и торопливо провел сквозь рой репортеров к боковому входу в гостиницу. Они очутились в зеленой комнате. Тара и Пэтси расположились на складных алюминиевых стульях, и две женщины занялись их гримом. Джейс устроился в углу, продолжая уничтожать орды врагов. Тем временем Крив безостановочно болтал.
— Оповещение состоится в покоях Винса Дули! Местная телестанция Саванны покажет нас в прямом эфире, и еще будет подключение CNN и Fox. Ребята, передача пойдет по всему свету! Это будет не только самый большой день в вашей жизни — нет, это будет самое большое событие, что случалось в этом городе! Ну и кашу заварил Брунсвик!
Никто ему не ответил.
Шон попытался прикинуть. Может, Ромео прав? Может, они в самом деле попали в ловушку? Хотя нет никаких ее примет. Никто не перешептывается, не обменивается многозначительными взглядами. Просто у всех утомленный вид. Но вдруг ты ничего не знаешь. Что тогда? Ты не можешь быть настолько уверенным.
Он отвел Митча в угол комнаты и, поправляя ему галстук, тихо спросил:
— У тебя тут все будет в порядке?
Митч пожал плечами. Его толстые губы уныло обвисли — но у него всегда было такое выражение.
— Пять минут! — воззвал Клив. — Как мы будем вести себя? Пять минут — и жизнь изменится! Это в самом деле потрясающе!
Приглушив голос, Шон спросил Митча:
— Ладно. Так когда ты спас меня?
— Третьего марта.
— И где мы были в то время?
— В Гринвилле, Южная Каролина.
— И чем ты занимался в ту ночь, когда мы встретились?
— Сидел на кризисной линии в церкви.
— А что я делал?
— Просто зашел.
— Отлично, — сказал Шон. — Отлично.
Но Митч продолжал смотреть прямо перед собой в пустоту. «Глупый человек, — подумал Шон, — а я доверил свою судьбу этому идиоту».
— Приободрись, Митч. Не выгляди таким мрачным.
— О'кей.
— Общее здоровье зависит от твоего бодрого вида.
БАРРИС и пара других копов развернули машины у входа, стараясь сохранить контроль над хаосом. Но люди продолжали ломиться. В лимузине, набитом советниками, явился мэр. Показался какой-то толстый конгрессмен. Затем какой-то тип, который сказал, что он государственный секретарь штата Джорджия — что бы это ни значило. Грохотали грузовики со спутниковой аппаратурой. Баррис был в слишком мрачном настроении, чтобы связываться с ними. Отступив назад, он позволил заниматься делами молодым копам. Честно говоря, ему было наплевать, кто займет стоянку, а кто нет, — почему он должен этим заниматься?
Ругаясь, выскочил управляющий отелем.
— Заставь их парковаться на Джи-стрит! Тут больше нет места! — Он появился снова через пять минут и сказал: — Заставь их парковаться на Гудьир-стрит.
Спорить с ним стал какой-то чиновник из комиссии лотереи, который носился вокруг с воплями:
— Это конгрессмен! Пропустите конгрессмена!
Или:
— Радиостанция WICK 103,9! Пропустите WICK 103,9!
Или:
— Это президент компании «Си Айленд»! Ради бога!
Гудки, проклятия, бедлам, какие-то пьяницы — но кто на них обращает внимание? Баррис попытался держаться в стороне от всего этого, но делая вид, что исполняет свои обязанности.
В средоточии этого хаоса появилась Нелл. В своем старом белом «кадиллаке». Она стояла на Глочестер-стрит, дожидаясь возможности повернуть на стоянку. Один из молодых копов попытался отогнать ее.
И тут появился Баррис.
— Все хорошо, Нелл, проезжай.
Молодой коп надулся из-за этого вмешательства. Он стал ворчать, но Баррис заткнул ему рот:
— Я сказал пропустить ее!
Нелл услышала эту перебранку. Она засмеялась и крикнула:
— Вот это мне нравится!
— Ты можешь встать у центрального входа, — сказал Баррис. — Видишь, где стоит моя машина? Припаркуйся рядом с ней.
— Спасибо, Баррис. Я люблю тебя, дорогой.
Нелл сказала это легко и беззаботно, но тем не менее… Она произнесла эти слова и теперь никогда не сможет отказаться от них или забыть.
Нелл не была красавицей и никогда не считалась ею. Прическа у нее была как у хулиганистого школьника, да к тому же и плечи как у грузчика. Но смеялась она так заразительно и музыкально, что и металл расплавился бы. В сущности, давным-давно он расплавил цепи, которые приковывали его к понятиям приличия и достойного поведения. Он плевал на молодого копа, который сейчас глазел на него. Его совершенно не волновали претензии сотрудника лотереи: «Здесь нет места! Вы не можете ставить сюда кого угодно». Он даже не пытался объясняться с ними. Он не сказал: «Ради бога, это мать победителя». Он просто стоял, задумчиво глядя вслед Нелл, пока она пробиралась на то место, которое он приберег для нее.
