Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II
Машина остановилась, и я услышала, как хлопают дверцы со стороны пассажира и водителя. К багажнику приблизились шаги. Солнце пустыни после темноты багажника так резануло по глазам, что я не сразу рассмотрела Гарольда и Мэттью. Оба нависали надо мной, глядя сверху вниз. Бывали в моей жизни моменты и получше. В глазах Гарольда по-прежнему светилось нездоровое возбуждение, и мне это очень не понравилось. Мэттью тоже был возбужден, но тут уж постаралась мать-природа. Он расстегнул ширинку, вытащил член и начал его наглаживать прямо перед моим лицом. Не так сильно, чтобы кончить, но достаточно, чтобы «не терять интереса».
— Ну разреши мне вставить! — Он очень старался, чтобы это прозвучало разумной просьбой. И обращался к Гарольду, а не ко мне. — Засадить ей один раз. Просто чтобы знала. Чтобы помнила, кто тут главный.
Гарольд не ответил, только смерил перекачанного подельника взглядом, который рассказал мне о Гарольде больше, чем я хотела бы знать.
Мэттью улыбался мне.
— Мы посреди Мохаве, [11]— сказал он. — В сотнях миль отовсюду. Давай, кричи.
Он сдернул клейкую ленту с моего рта. Я не закричала и не сказала ни слова, холодно глядя на него.
— Считаешь себя крутой, а? А как насчет того, чтобы получить вот это за щеку? — Он демонстративно потянул себя за член.
Я широко раскрыла рот и клацнула зубами не хуже акулы, демонстрируя, чего он добьется. Мэттью инстинктивно отпрянул и замахнулся.
Нет, — спокойно сказал Гарольд. — Мы не метим мясо. — Он зашагал прочь от машины, бросив Мэттью через плечо: — Застегнись. Веди себя прилично. И отнеси ее на место.
4Единственной постройкой в поле зрения была хижина, в которой, наверное, Гарольд и сменил свою одежду на черную мантию. А главной сценой было назначено место за ней, небольшое углубление в песке, похожее на бассейн. Мэттью отнес меня туда, предварительно ткнув шокером в горло, чтобы не возиться с осложнениями. А затем, что странно, разрезал жутковатым ножом клейкую ленту на моих запястьях и лодыжках и, держа шокер на виду, попятился за край бассейна. Я осталась в центре.
Гарольд тоже держался за периметром, между ним и Мэттью оставалось добрых двадцать футов. Учитывая меня, получался треугольник.
— Как видишь, — солнце еще не зашло, и Гарольд в своей черной мантии потел, как свинья, — почва приготовлена.
Ну, попытаюсь описать разнообразные кровавые ошметки Джимми Фитца, которыми были декорированы четыре угла бассейна. Будь это полем для дьявольского бейсбола, голова несчастного идиота Джимми таращилась бы на меня аккурат с основной базы. В мертвых глазах застыло изумление, челюсть отвисла, а в провале рта виднелись лепестки роз. Нежно-желтого цвета. Лепестки бы мне понравились, но, учитывая обстоятельства, я как-то слабо воспринимала эстетику.
— Где Стейси? — спросила я.
Гарольд взглянул на часы.
— На данный момент, думаю, она уже вернулась к Паули, — с улыбкой сообщил он.
Я ничего не сказала и, надеюсь, не выдала мимикой своих чувств, потому что он наблюдал и ждал, когда информация усвоится.
— Если тебя это утешит, — совершенно спокойно продолжил Гарольд, — тебе не придется долго мучиться из-за того, что тебя оставили в дураках. Солнце скоро опустится под землю, и предательство друзей перестанет тебя волновать.
Я бы рассмеялась над его странной вежливостью, если бы не пыталась разобраться, насколько же глубоко я вляпалась. Я не вполне понимала, что задумал Гарольд, но знала, что это мне ни черта не понравится. Но Стейси и Паули в любом случае попали в мой список мести. Они подали меня безумному ублюдку на блюдечке, как десерт, и я пыталась успокоиться или хотя бы отвлечься, представляя, как медленно буду их убивать, если выберусь отсюда живой.
Задняя дверь лачуги распахнулась, и из нее вышла старуха.
С первого взгляда ее можно было принять за мою древнюю родственницу из родной страны. Черная Карга из ирландской сказки неплохо обустроила за эти годы свой домик. Она медленно шла к нам, всем телом налегая на резную клюку с ручкой из высушенного черепа ястреба. Один глаз у старухи был цвета морской волны. Второй был мертв. Кожа у нее на лице была белой. Не бледной, а именно белой.Как страница, с которой вы это читаете. Белой, как крыша мира.
Старуха дошла до границы бассейна и остановилась, сохраняя полуофициальную дистанцию между Гарольдом и Мэттью. Старуха повернулась лицом к Мэттью, и кожистая шея издала такой хруст, словно в ее теле не было ни грамма жидкости.
— Я пришла, как уговорено, — прокаркала она, обращаясь к Гарольду. — Чтобы засвидетельствовать исполнение тобой договора.
Гарольд склонил свою слоновью голову со всей доступной ему элегантностью.
— Жертва принесена, — сказал он. — Нетронутая, без пут и несущая символ.
Господь обдолбанный, да что же это такое? Гребаная масонская ложа? Старая карга повернулась ко мне.
— Приветствую тебя, дитя. Я Планета Трилетиум.
Поверьте, я бы с удовольствием рассмеялась. Но в ее голосе не было ни юмора, ни смущения. Старуха назвала свое истинное имя, и в глубине ее мертвого глаза на секунду возник свет, идущий откуда-то изнутри,из темных глубин ее черепа.
И, Богом клянусь, песок под моими ногами шевельнулся в ответ.
И вздохнул.
Я чуть не сломалась тогда, почувствовав себя добычей, на боку которой смыкаются челюсти хищника. Видели, как это бывает? В фильмах о природе? В какой-то миг добыча расслабляется и оседает, просто принимая смерть, позволяя ей случиться. Возможно, в этом даже находят какое-то утешение.
Но, как говаривала моя святая мамочка, Да Ну На Фиг.
Из этой троицы только у Мэттью было оружие — шокер и нож. Наверное, со стороны я выглядела как идиотка, бросившись именно на него. Но из всех троих он больше всего напоминал новичка, к тому же что мне было терять? Я рванулась на него, быстро, сосредоточенно, яростно. И он, как по заказу, тут же инстинктивно вжарил шокером, не дожидаясь, пока я подберусь поближе. Мне даже уклоняться почти не пришлось. Выражение его лица в момент промаха дорогого стоило, я чуть не притормозила, чтобы полюбоваться. Но я не рискнула терять ускорение и вместо этого пнула его по колену опорной ноги. Мэттью завопил, как девчонка, и начал падать, бешено размахивая ножом, чего я и добивалась. Я поймала его за запястье обеими руками, крутанула, выхватила нож и позволила Мэттью увидеть, что его ждет.
Чисто резануть по глазам не получилось, потому что Гарольд влетел в меня сзади всеми своими килограммами, но вышло все равно неплохо. Нож по рукоять вошел в скулу и, видимо, достаточно отклонился вверх, чтобы задеть что-то важное в мозгу ублюдка. Мэттью тут же прекратил двигаться.
Гарольд схватил меня раньше, чем я успела восстановить равновесие и выдернуть нож, и сдавил медвежьей хваткой. Мы начали бороться, но я могла только хлопать руками по его мантии и пиджаку под ней. Найти под складками жира его яйца и двинуть по ним коленом мне так и не удалось. Позволив мне побарахтаться несколько секунд, Гарольд ударил меня в висок и отправил в отключку. Он сбросил меня в центр бассейна, где я попыталась прийти в себя.
Пока я поднималась на ноги, Гарольд успел вернуться на прежнее место. Я видела, как он виновато смотрит на Планету Трилетиум, но ее вся это возня разве что слегка позабавила.
Голова гудела, но адреналин вернулся, и я была готова ко второй попытке сбежать от толстого козла. А может, даже всадить зубы в его глотку и вырвать к чертям трахею… Но у пустыни были другие планы.
Песок пошел рябью.
Медленно. Это не было похоже на землетрясение, скорее уж на океан. Океан, из глубин которого нечто стремилось на поверхность.
Планета Трилетиум нетерпеливо вздохнула, из ее древнего горла донеслось змеиное шипение.
Далеко за моей спиной солнце нырнуло за горизонт.
— Ты пришла в назначенное место, — заговорил Гарольд. — В назначенный час.
Мне сложно было сохранять равновесие, пустыня под ногами вздымалась и опадала все быстрее. Гарольду оставалось произнести одну фразу.
— И ты несешь знак избранного.
Я шире расставила ноги, пытаясь не упасть, и взглянула ему в глаза, подсвеченные последними лучами солнца.
— Проверь карманы, сука.
А что, вы решили, что я боролась с толстым пердуном из чисто спортивного интереса?
Рука Гарольда метнулась под мантию, в карман пиджака. Я четко опознала момент, когда он нащупал пакетик с отрезанным пальцем. Ярость и недоверие на его лице сменились куда более приятным выражением.
Я побежала от центра бассейна, оступаясь на взбесившейся земле, а Гарольд — вопя, как ребенок, что меня очень радовало, — рванулся, чтобы меня перехватить и снова всучить мне проклятый пакетик. Но солнце зашло. А правила есть правила, не так ли? Назначенный час и все такое.
