Алан Фолсом - Послезавтра
Лифт остановился на пятом этаже, японцы вышли. Кабина поползла дальше. Осборн рассеянно взглянул на мужчину в мятом костюме. Где-то он его уже видел, но не мог вспомнить, где именно. На седьмом этаже двери опять раскрылись, и Осборн вышел. Мужчина в сером костюме последовал за ним. Правда, Осборн свернул направо, а мужчина – налево.
Идя по коридору, Осборн обдумывал ситуацию уже спокойнее. Потрясение известием о гибели Пакара прошло. Нужно какое-то время, чтобы оценить ситуацию и решить, как быть дальше. Предположим, Пакар перед смертью рассказал Канараку о своем клиенте, сообщил имя, адрес гостиницы. Раз Канарак убил детектива, то вполне может прикончить и заказчика.
Внезапно Осборн услышал шаги за своей спиной. Оглянувшись, он увидел все того же мужчину в сером костюме и вспомнил, что тот жал на кнопку девятого этажа, а никак не седьмого. Справа открылась дверь, и какой-то молодой парень выставил поднос с грязной посудой. Мельком взглянув на Осборна, он снова закрыл дверь, щелкнул замок.
Теперь Осборн остался в коридоре наедине с незнакомцем. Повинуясь внутреннему сигналу тревоги, он резко остановился, спросил, обернувшись:
– Что вам от меня нужно?
– Чтобы вы уделили мне несколько минут, – спокойным, мирным тоном проговорил Маквей. – Меня зовут Маквей. Я из Лос-Анджелеса, как и вы.
Осборн внимательно осмотрел незнакомца. Ему было за шестьдесят, рост около пяти футов десяти дюймов, вес под двести фунтов. Зеленые глаза смотрели добродушно, почти ласково; седеющие каштановые волосы, на макушке сквозь них просвечивает лысина. Костюм из дешевых, синтетическая рубашка голубого цвета и галстук не в тон. Мужчина был похож на дедушку, приехавшего в город к внукам. Так сейчас, наверное, выглядел бы отец Осборна, будь он жив. Пол решил, что бояться нечего, и спросил уже не так настороженно:
– Мы с вами знакомы?
– Я полицейский. – Маквей показал значок.
У Осборна отчаянно забилось сердце. На секунду ему показалось, что он опять, как только что в сувенирном магазинчике, окажется на грани обморока. Он с трудом произнес:
– Ничего не понимаю. Что-нибудь случилось?
Из-за угла появилась пожилая пара в вечерних костюмах. Маквей посторонился, давая им пройти. Те улыбнулись и слегка кивнули. Подождав, пока они отойдут подальше, Маквей вновь взглянул на Осборна.
– Почему бы нам не зайти к вам в номер? – Он кивнул на дверь осборновского номера. – Или, если хотите, можем спуститься в бар.
Маквей по-прежнему говорил доброжелательно, без малейшего нажима. Ему, собственно, было все равно, где разговаривать с Осборном – в номере или в баре. Так или иначе, наутек хирург не бросится – это было ясно. А номер Маквей уже успел осмотреть.
Пол встревожился не на шутку, но старался не показать этого. В конце концов, пока он ничего еще не натворил. Разве что с помощью Веры раздобыл сукцинилхолин, что, конечно, не вполне законно, но уголовным преступлением не является. К тому же этот Маквей работает в лос-анджелесской полиции. Здесь, в Париже, у него вообще нет никаких полномочий. Главное – не паниковать, сказал себе Осборн. Будь вежлив, попытайся выведать, что ему от тебя нужно. Вполне возможно, речь идет о какой-нибудь ерунде.
– Можно и у меня, – сказал он вслух, открыл дверь и пропустил Маквея вперед. – Прошу садиться. – Он закрыл дверь, бросил ключи и газету на столик. – Если не возражаете, я зайду в ванную, сполосну руки.
– Не возражаю.
Маквей присел на край кровати и осмотрелся, а Осборн скрылся в ванной. Комната выглядела точно так же, как утром, когда детектив с помощью удостоверения и взятки в двести франков, врученной горничной, проник сюда с незаконным обыском.
– Выпить хотите? – спросил Осборн, вытирая руки.
– Только за компанию.
– У меня нет ничего, кроме шотландского виски.
– Годится.
Осборн принес полбутылки «Джонни Уокер». Взял с подноса на письменном столе два стакана, упакованные в целлофановые пакеты, разорвал целлофан и разлил виски.
– Льда, увы, тоже нет, – сказал он.
– Так сойдет. – Взгляд Маквея упал на кроссовки Осборна, покрытые толстым слоем засохшей грязи.
– Пробежку устраивали?
– Что вы имеете в виду? – спросил Осборн, передавая детективу стакан.
Маквей кивнул на его ноги.
– Обувь у вас грязная.
– А, это… – Осборн скрыл заминку за усмешкой. – Да вот ходил погулять. Вокруг Эйфелевой башни что-то пересаживают, перерыли весь парк. Дождь, знаете ли. Такую грязь развели…
Маквей отхлебнул виски, а Осборн воспользовался паузой, чтобы попытаться угадать – удалось ему обмануть детектива или нет. Собственно говоря, он не врал: вокруг Эйфелевой башни и в самом деле велись какие-то работы. Накануне Осборн проезжал мимо и видел это собственными глазами. Тем не менее лучше сменить тему.
– Так что вам от меня нужно? – спросил он.
– Значит, так. – Маквей явно колебался. – Я был в вестибюле и видел, какое впечатление на вас произвела статья в газете. – Он кивнул на газету, лежавшую на столике.
Осборн тоже отхлебнул виски. Вообще-то он почти не пил, но в ту самую ночь, когда он впервые столкнулся с Канараком, а потом угодил в полицию, после возвращения в гостиницу Пол заказал бутылку. Сейчас он был очень этому рад.
– Так вот почему вы здесь…
Он посмотрел Маквею прямо в глаза. Итак, они знают. Главное – не проявлять лишних эмоций, не вилять. Попробуем выяснить, что именно им известно.
– Как вы знаете, господин Пакар являлся сотрудником одной международной компании, – сказал Маквей. – Я нахожусь, тут, в Париже, совсем по другому делу, работаю в контакте с парижской полицией. И вдруг это убийство… Мне сказали, что вы были одним из последних клиентов господина Пакара. – Маквей улыбнулся и еще отхлебнул из стакана. – В общем, местные полицейские попросили меня зайти к вам и побеседовать. Как-никак мы ведь оба американцы. Нет ли у вас каких-нибудь догадок или подозрений? Вы понимаете, что я не могу вести допрос официально. Просто им нужна помощь.
– Да, я понимаю. Но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь.
– Показалось ли вам, что господин Пакар чем-то был встревожен?
– Может быть, но он никак этого не проявил.
– Позвольте узнать, почему вы его наняли?
– Я его не нанимал. Я обратился в компанию «Колб интернэшнл», а они прислали ко мне этого человека.
– Я не это имел в виду.
– Тогда позвольте не отвечать на ваш вопрос. Это дело личное.
– Доктор Осборн, речь ведь идет об убийстве, – сказал Маквей таким тоном, будто обращался к суду присяжных.
Осборн отставил стакан. Надо же, он ничего еще не совершил, а его уже пытаются обвинить. Это ему совсем не понравилось.
– Послушайте, детектив Маквей, Жан Пакар работал на меня. Да, он погиб. Я сожалею об этом, но не имею ни малейшего представления о том, кто мог его убить и почему. Если вы пришли ко мне только за этим, то напрасно потратили время!
Осборн встал и сердито сунул руки в карманы. Его пальцы нащупали коробочку с ампулами и еще одну со шприцами. Это маленькое напоминание заставило Осборна сменить тон.
– Ладно, извините. Я вовсе не хотел на вас кидаться. Сорвался из-за того, что узнал об убийстве. Это меня буквально потрясло… До сих пор не могу опомниться.
– Скажите хотя бы, выполнил ли господин Пакар ваше задание?
Осборн молчал. Как отвечать? Что, черт побери, ему надо? Знают они о Канараке или нет? Что будет, если ответить утвердительно? Если сказать «нет», то можно и попасться.
– Так выполнил или не выполнил?
– Выполнил, – решился Осборн.
Маквей внимательно посмотрел на него, допил виски. Подержал немного пустой стакан, словно не зная, куда его поставить, а потом внезапно впился в Осборна взглядом.
– Знаете ли вы человека по имени Петер Хосбах?
– Нет.
– А Джона Корделла?
– Тоже не знаю. – Осборн терялся в догадках, не понимая, куда клонит Маквей.
– А Фридриха Рустова? – Маквей закинул ногу на ногу. Осборн увидел полоску белой, безволосой кожи между краем брюк и носками.
– Нет, такого я тоже не знаю. Это что, подозреваемые?
– Это люди, пропавшие без вести.
– Нет, их имена мне ничего не говорят.
– Ни одно из них?
– Нет, ни одно.
Хосбах был немцем, Корделл англичанином, а Рустов бельгийцем. Все трое были обезглавлены. Маквей мысленно занес в свой мозговой компьютер, что Осборн даже не дрогнул, услышав эти имена. Фактор узнавания – ноль. Разумеется, не исключено, что Осборн – незаурядный актер или прирожденный лжец. Врачи ведь часто лгут, если считают, что так лучше для пациента.
– Что ж, мир велик, всякие совпадения бывают, – сказал Маквей. – В том и состоит моя работа, чтобы тянуть ниточки, распутывать клубки.
Слегка наклонившись, Маквей поставил бокал на столик. Там лежало два брелка с ключами: один от номера, второй – от автомобиля. На цепочке эмблема, геральдический лев компании «Пежо».
