Алан Фолсом - Послезавтра
Лебрюн зажег еще одну сигарету и кивнул.
– Это сделал не Осборн, а настоящий профи, – сказал Маквей.
– Я не знаю. Наши эксперты обнаружили смазанный отпечаток пальца на осколке от стакана. Отпечаток принадлежит не Осборну. У нас в компьютере такого вообще нет. Мы послали запрос в Лион, в штаб-квартиру Интерпола.
– Ну и?..
– Послушайте, Маквей, это произошло всего несколько часов назад.
– Осборн тут ни при чем, – уверенно сказал Маквей.
– Разумеется, его там не было. Вполне возможно, что это вообще совпадение и с нашей историей никак не связано.
Маквей опустился на стул.
Лебрюн сунул папку обратно в ящик стола.
– Знаю, о чем вы сейчас думаете. Следствие и так зашло в тупик, а убийство Жана Пакара не имеет никакого отношения к вашим безголовым телам и отрубленной голове. Но вы ведь прибыли в Париж из-за Осборна. Он – ваша единственная зацепка. И теперь вдруг такое совпадение. Вы наверняка спрашиваете себя, а если все-таки еще покопаться, вдруг связь обнаружится. Я правильно понимаю ход ваших мыслей?
Маквей поднял глаза.
– Правильно.
Глава 22
Под ее окнами стоял черный лимузин.
Вера увидела его из окна. Сколько раз ей приходилось дожидаться появления этой черной машины? Сколько раз сердце ее замирало, когда лимузин выезжал из-за угла? А теперь ей хотелось, чтобы эта машина не имела к ней ни малейшего отношения. Как было бы замечательно, если бы она наблюдала эту сцену со стороны, а лимузин заезжал бы не за ней.
Вера была одета в черное платье, в черные чулки, в ушах – жемчужные серьги, на шее – жемчужное ожерелье. На плечи она набросила короткое манто из серебристой норки.
Шофер открыл перед ней заднюю дверцу, и Вера села. Секунду спустя машина тронулась с места.
* * *В четыре пятьдесят пять Анри Канарак вымыл руки, пробил время на своем пропуске. Рабочий день окончен. В раздевалке его поджидала Агнес Демблон.
– Тебя подвезти? – спросила она.
– Зачем? Обычно ты ведь меня не подвозишь. Остаешься здесь, пока не проверишь кассу.
– Но сегодня необычный день…
– Тем более. Сегодня все должно быть так же, как всегда. Понимаешь?
Он надел куртку и, не оглядываясь, вышел под дождь. От служебного выхода до улицы было всего несколько шагов. Канарак поднял воротник и быстро зашагал по улице. Две минуты шестого.
У тротуара с противоположной стороны был припаркован голубой «пежо». Капли дождя молотили по сияющей лаком крыше. В салоне было темно. Пол Осборн сидел за рулем и ждал.
На углу Канарак повернул на бульвар, и Осборн тут же включил зажигание. Завернув за угол, он двинулся налево вслед за Канараком и посмотрел на часы. Семь минут шестого, а на улице почти совсем темно – из-за дождя. Сначала Осборну показалось, что Канарак исчез, но вскоре он увидел знакомую фигуру, неторопливо шагавшую по тротуару. Судя по походке, Канарак ничего не подозревал – то ли уже успокоился, то ли вообще не придал инциденту в кафе особого значения, решил, что на него напал какой-то псих.
Канарак остановился у светофора. Осборн тоже. Он чувствовал, как его захлестывает волнение. «Сделай это прямо сейчас, – шептал внутренний голос. – Нажми на акселератор и сбей его, как только он ступит на мостовую. Никто тебя не увидит. Даже если случайный прохожий запомнит номер, что с того? Скажешь полиции, что ехал в темноте, ничего не видел, лил дождь. Кого-то сбил? Может быть. В такую погоду все может быть. Откуда они узнают, что это тот самый человек, на которого ты набросился в кафе? Ведь они понятия не имеют, кто он такой.
Нет! Даже не думай! В прошлый раз ты чуть было все не погубил, поддавшись порыву. Кроме того, мало просто убить Канарака. Нужно получить от него ответ на вопрос. Это не менее важно, чем отомстить. Поэтому нужно успокоиться, взять себя в руки и действовать в соответствии с планом. Как только подействует первый укол сукцинилхолина, легкие Канарака вспыхнут огнем от недостатка кислорода, потому что откажут мышцы, необходимые для работы легких. Он начнет задыхаться, перепугается как никогда в жизни и будет готов ответить на любой вопрос, но будет поздно – язык ему тоже откажет.
Потом действие препарата начнет ослабевать, Канараку станет легче дышать. Он взбодрится, решит, что самое страшное позади. И тут нужно будет показать ему второй шприц. Сказать, что вторая доза будет гораздо больше первой. От одной мысли о том, что только что пережитый кошмар повторится вновь, Канарак затрепещет. Тогда-то он и ответит на все твои вопросы. Он расскажет обо всем».
Осборн взглянул на свои руки и увидел, что костяшки пальцев побелели – так сильно он вцепился в руль. Казалось, сожми он пальцы еще сильнее, и руль треснет. Осборн глубоко вздохнул, заставил себя расслабиться. Напряжение немного спало.
Зажегся зеленый свет, и Канарак перешел на другую сторону улицы. Он был уверен, что за ним следят – то ли американец, то ли полиция, хотя последнее маловероятно. Как бы то ни было, нельзя подавать виду. Нужно вести себя точно так же, как он вел себя в течение последних десяти лет, возвращаясь с работы домой. Уйти из булочной ровно в пять, зайти в какое-нибудь кафе по дороге, потом поехать домой на метро.
Отсюда рукой подать до кафе «Ле Буа». Нарочно замедлив шаг, Канарак всем своим видом старался показать: идет простой работяга, уставший после долгого трудового дня. Навстречу ему попалась молодая женщина с собакой, а затем показалась и тяжелая стеклянная дверь «Ле Буа».
Многие заходили сюда отдохнуть после работы, поэтому внутри было шумно и накурено. Канарак хотел сесть поближе к окну, чтобы его можно было увидеть с улицы, но все столики оказались заняты. Пришлось сесть к бару. Канарак заказал кофе с ликером. Взгляд его был устремлен на дверь. Полицейского в штатском он узнает сразу – есть особые приметы, характерные признаки. Например, полицейские почти всех стран мира, отправляясь на задание, надевают черные туфли и белые носки.
Другое дело – американец. Во время нападения Канарак почти не успел его рассмотреть. И потом, когда американец следовал за ним в метро, Канарак был настолько потрясен, что не сумел разглядеть преследователя как следует. Запомнил лишь, что американец высокого роста, темноволосый и очень сильный.
Когда ему подали кофе, Канарак не сразу стал пить, а немного выждал. Потом взял чашечку, отпил и почувствовал, как внутри все согревается. Он вспомнил, как пальцы Осборна сжимали его горло. Американец явно хотел его задушить. Это странно. Если Осборна прислали, чтобы его убить, то разумнее было бы воспользоваться пистолетом или ножом. Убивать голыми руками в общественном месте? Чушь какая-то.
Жан Пакар, к сожалению, знал очень мало, толку от него добиться не удалось.
Добыть адрес частного детектива оказалось совсем несложно, хоть его домашний телефон и адрес, разумеется, в адресной книге отсутствовали. Канарак позвонил на коммутатор компании «Колб интернэшнл» в Нью-Йорк. Говорил он по-английски, с неподражаемым американским акцентом. Сказал, что звонит из своего автомобиля, находится в штате Индиана. Ему срочно нужно разыскать сводного брата, который работает в «Колб интернэшнл». Имя брата – Жан Пакар. Несколько лет назад Жан переехал в Париж, и с тех пор они не контактировали. Дело в том, что восьмидесятилетняя мать Жана тяжело больна, лежит в больнице и вряд ли доживет до утра. Не могут ли в компании сообщить ему телефон Жана?
В это время года между Парижем и Нью-Йорком пять часов разницы. Это означало, что если в Нью-Йорке сейчас шесть часов вечера, то в Париже уже одиннадцать и в офисе «Колб интернэшнл» никого нет. Дежурный оператор из Нью-Йорка доложил начальству. Дело казалось достаточно простым – обычные семейные проблемы. С Парижем связаться невозможно – там рабочий день уже закончился. Как быть? Кроме того, в шесть часов рабочий день уже заканчивался и в нью-йоркском офисе. Начальство тоже торопилось домой. Поэтому почти без колебаний оно дало санкцию, и оператор сообщил «сводному брату» телефон Жана Пакара в Париже.
Двоюродный брат Агнес Демблон работал диспетчером в управлении пожарной охраны первого парижского округа. Поэтому узнать адрес по телефону удалось без проблем. Так Канарак вышел на Жана Пакара.
Два часа спустя, в начале второго ночи, Анри Канарак стоял у подъезда дома Жана Пакара, находившегося в северной части французской столицы. Еще через двадцать минут Канарак уже спускался по черной лестнице, а тело Жана Пакара – точнее, то, что от него осталось, – валялось в гостиной на полу.
Допрос дал совсем немного. Пакар сообщил фамилию клиента и название гостиницы. Больше ничего. На другие вопросы – почему Осборн преследует Канарака, зачем он нанял частного детектива, работает ли он на кого-то другого, – Пакар ответить не смог. Канарак был уверен, что частный детектив ничего не утаил. Конечно, Жан Пакар был крепким орешком, но не до такой же степени. В начале шестидесятых Канарак прошел курс спецподготовки в американских частях особого назначения. В начале вьетнамской войны он руководил разведвзводом, совершал рейды в тыл противника и отлично умел выколачивать информацию из любого, даже самого упрямого «клиента».
