Джеффри Дивер - Брошенные тела
Бринн сжала ее руку.
Жест остался без ответной реакции.
— Пожалуйста, Мишель, нам нужно двигаться быстрее.
Девушка подчинилась, но с видимой неохотой. Вид у нее был обиженный, словно ей одной приходилось переносить невзгоды. Она живо напомнила Бринн сына, когда приходилось заставлять его сделать уроки, прежде чем садиться за компьютерные игры или электронную переписку с приятелями.
По пути Бринн вспомнила спор, возникший у них с Мишель в доме номер два, когда она согласилась включить отопление.
Но сделала она это только с одной целью: заставить преступников поверить, будто они там укрылись. Она сказала Мишель:
— Собирайтесь. Мы возвращаемся к Фельдманам.
— Что?
— И побыстрее!
Мишель с вывихнутой лодыжкой и все еще в шоке от смерти близких друзей, стала умолять Бринн остаться в доме номер два, спрятаться где угодно — даже в кишащем пауками подвале — и дождаться полиции. Капризничая, как маленькая принцесса, она отказывалась покидать дом. До нее никак не доходило, почему Бринн считает, будто мужчины непременно вернутся, а не уедут к шоссе 682.
Однако Бринн не сомневалась, что случится именно так. Направившись в сторону шоссе, они лишь хотели их обмануть.
— Но зачем им это надо? — с жаром препиралась с ней Мишель. — Это просто бессмысленно.
Бринн приводила свои доводы:
— Даже судя по тому, что вы рассказали, это не обычные грабители. Они — профессиональные убийцы. А значит, непременно будут нас искать. Они просто не могут этого не сделать. Мы ведь способны опознать их. И цепочка потянется к заказчикам. Стало быть, у них двойной стимул расправиться с нами. Если они этого не сделают, хозяева разделаются с ними самими.
Но Бринн не поделилась с ней еще одним важным фактом, на основе которого сделала свои выводы, а этим фактом был человек по имени Харт. Этот просто так не уйдет. Она хорошо помнила его уверенный тон, когда он говорил с ней, затаившейся в доме Фельдманов. Никаких эмоций. Это был голос человека, готового убить без колебаний, стоило ей только появиться.
Харт напомнил того хирурга, который совершенно бесстрастно объяснял ей, почему ее отец скончался во время предварительной операции.
Еще более пугающим стало навеянное Хартом воспоминание о первом муже. На его лице промелькнуло то же выражение, какое было у Кейта, когда однажды она застала его прячущим в ящике шкафа в их спальне незнакомый ей пистолет. На ее вопрос офицер правоохранительных органов после некоторых колебаний признался, что они с коллегами иногда тайком уносили с места преступления оружие, не служившее уликой в деле. И хранили его.
— На всякий случай, — пояснил Кейт.
— Ты имеешь в виду случай, когда можно подбросить его преступнику, а потом заявить, будто сам стрелял в целях самообороны?
Супруг ничего на это не ответил, но посмотрел на нее тогда тем же взглядом, с каким Харт совсем недавно выскочил из-за кустов с пистолетом в руке, готовый выстрелить в любое мгновение.
Бринн показалось, что в этом взгляде было и нечто другое. Чуть ли не восхищение.
Да, вполне возможно.
Но и вызов тоже.
Пусть победит сильнейший…
Уверенная, что преступники вернутся в дом, где прятались они с Мишель, Бринн переключила телевизор в одной из спален на коммерческий канал, заблокировала дверь шифоньером и обмотала электрический кабель вокруг его ножки. Она нашла банку с аммиаком и полила им пол в ванной рядом с опрокинутым ведром, имитируя ловушку. Это послужит Харту и его напарнику уроком, покажет им, что она готова была ослепить своих преследователей. На самом деле она никогда не пошла бы на такой риск. Ведь существовала вероятность, что дверь в ванную первым откроет хозяин дома или кто-то из спасательной команды.
Они прихватили из дома номер два некоторые вещи — какое-никакое, но оружие. При каждой из них был теперь носок с вложенным в него бильярдным шаром — самоделка наподобие применяемого южноамериканскими индейцами метательного снаряда боло. Бринн узнала о нем, когда помогала Джоуи писать школьное сочинение об Аргентине. В карманах у них лежало по кухонному ножу в ножнах, сделанных из картонных упаковок для колготок. Кроме того, Бринн вооружилась самым длинным из ножей для разделки мяса, примотанным изолентой к наконечнику бильярдного кия.
Мишель, разумеется, не хотела никакого оружия, но Бринн настаивала, и молодая женщина уступила, словно делая одолжение.
Затем они выскользнули из дома, углубились в лес позади него и повернули к северу, к участку Фельдманов, осторожно пробираясь через заболоченную местность, используя бревна и камни, чтобы преодолевать ручьи, сбегавшие к озеру.
Теперь же, укрывшись во дворе своих друзей, Мишель смотрела в южном направлении, откуда доносилась стрельба.
— Зачем нам понадобилось возвращаться сюда? — пробормотала она, обращаясь к Бринн. — Нам нужно было идти в другую сторону. К шоссе. Теперь, чтобы пробраться туда, придется как-то проскочить мимо них.
Бринн покачала головой.
— Я ехала по шестьсот восемьдесят второй дороге добрых полчаса, и мне попались только три встречные машины. И это в час пик! Нам пришлось бы сильно рисковать и пешком идти по обочине шоссе бог знает как долго. Они бы легко нас поймали.
— Но ведь там есть какое-то жилье, верно? Мы могли бы зайти в один из домиков. Вызвать девятьсот одиннадцать.
— Нет, мы туда не пойдем, — отрезала Бринн. — Мы не имеем права привести убийц к кому-то еще. Больше никто пострадать не должен.
Мишель замолкла, глядя на дом Фельдманов, потом сказала:
— Это просто безумие. Нам нужно выбираться отсюда.
— Мы и выберемся. Но только не тем путем, каким попали сюда.
— И почему здесь нет других полицейских? — недовольно спросила девушка. — Почему вы приехали одна? В полиции Чикаго так никогда бы не поступили.
Капризы этой девицы стали действовать Бринн на нервы. Но она сдержала раздражение. Бросив взгляд ей за спину, она сделала жест указательным пальцем.
Внутри дома номер два отчетливо виднелись лучи двух фонариков — один наверху, второй на первом этаже. Лучи шарили по комнатам. Оба преступника были там и настойчиво их разыскивали.
— Следите за фонариками. Я зайду внутрь. У Стива был пистолет?
— Понятия не имею, — усмехнулась Мишель. — Они не любили оружия.
— А где ваш мобильный телефон? — спросила Бринн.
— В сумочке на кухне.
Бринн поспешила к крыльцу, но уже почти на пороге оглянулась и увидела глаза молодой женщины, насколько это позволял скудный лунный свет. Естественно, в них читалась печаль — все-таки она только что потеряла своих лучших друзей. Но преобладало другое выражение — такое Бринн видела порой на лице своего сына в неприятные для него моменты. Взгляд словно бы говорил: «Почему это случилось именно со мной?! Как все-таки несправедлива жизнь!»
— Никого.
Произнесено это было шепотом.
В подвале дома номер два по Лейк-Вью Харт кивком подтвердил, что слышал реплику Льюиса, обводившего лучом фонарика обширную кладовку, которая могла бы послужить идеальным укрытием.
И она же была последним местом, где они все еще надеялись обнаружить спрятавшихся в доме женщин.
Харт снова чувствовал себя вполне уверенно. Скорее всего, женщины не вооружены — такой вывод напрашивался сам собой. В противном случае они устроили бы засаду и стреляли в них с Льюисом. И, тем не менее, он настоял, чтобы они пользовались только фонариками, не включая свет.
В один из моментов Харту почудилось за спиной какое-то шевеление. Он резко повернулся и выстрелил на звук, но то была всего лишь крыса, тень от которой на стене казалась гигантской. Невредимый грызун скользнул в щель. Харту оставалось только злиться на себя за поспешную стрельбу: резкий поворот всем телом причинил боль в раненой руке, а от звука оба они снова на время оглохли. Огорчала потеря контроля над собой. Хотя как посмотреть — движение в его сторону кого-то невидимого… Тут любой бы пальнул.
Впрочем, оправданий Харт не любил и не принимал. Всегда виноват только ты сам, и никто другой, — если ошибся с размерами доски или ножкой стула, получившейся кривой, попался сучок или тщательно выструганная шпонка дала трещину.
«Семь раз отмерь, один — отрежь» — любимая поговорка его отца.
Они поднялись из подвала в темную кухню. Харт вгляделся в черноту леса через окно заднего крыльца, гадая, не смотрят ли они сейчас с той женщиной друг на друга.
— Только потеряли драгоценные минуты на их поиски. Для того они и задумали все эти трюки в спальне. Чтобы выиграть время.
И чтобы ослепить нас. Он все еще чувствовал запах аммиака даже здесь, внизу, хотя дверь в спальню была закрыта.
— Но где же они? — Харт принялся размышлять вслух. — Куда бы я направился на их месте?
