Марк Олден - Гири
Как и обычно, в зале были зрители. Кто-то собирался записаться в этот клуб со временем. Другие ждали своих жен, мужей, друзей. Гости сидели на низких лавках рядом с выходом. Тихо переговаривались между собой или вовсе молчали.
Деккер мало обращал внимания на посетителей, особенно во время тренировки. Но сегодня он увидел, что взгляды всех гостей прикованы к одной женщине, которая стояла в самых дверях. Деккер остановился ровно настолько, чтобы бросить на нее взгляд и попытаться проследить, куда она смотрит. Это была миниатюрная, элегантная и красивая японка. На ней была норковая шуба «Блэк Даймонд» и меховая шапка под стать. Сапоги на ногах... За них Деккеру пришлось бы выложить всю свою месячную зарплату.
Он неохотно оторвал от нее взгляд и вернулся вниманием к залу. Перед ним было пятьдесят учеников, которые ждали от инструктора новых объяснений, новых демонстраций. Он просто не имел права отвлекаться.
Деккер опустился на корточки перед девятилетней девочкой и показал ей, как правильно сжать кулак для работы с ним в карате. Кончики пальцев крепко упереть в их основания или возможно близко к ним. Затем согнуть большой палец и накрыть им указательный и средний пальцы. Кулак есть. Теперь надо научиться его крепко сжимать.
Не поднимаясь с пола, он еще раз оглянулся на двери зала. На какую-то секунду ему показалось, что японка смотрит прямо на него. Сказать наверняка было трудно, ибо большую часть ее лица скрывали огромные темные очки. Деккер поднялся на ноги. Девочка старательно сжимала кулак и произвела им несколько ударов в пустоту, с надеждой взглянув на учителя. Он улыбнулся, потрепал ее по голове и кивнул: правильно, молодец...
Он вновь пошел по залу, останавливаясь то и дело, чтобы показать точную траекторию удара, чтобы поправить стойку, наметить рисунок спарринга. Он гулял по залу вроде бы произвольно, но всегда оставался лицом или боком к дверям, чтобы можно было беспрепятственно следить за гостьей.
Интересно...
Японка, определенно, смотрела в его сторону!
Она на несколько секунд сняла очки, видимо, чтобы лучше его рассмотреть. Когда она собралась было уже надеть их обратно, он снова стрельнул в •ее сторону взглядом. Легкая улыбка на ее губах взволновала его. Но он приказал себе не расслабляться. Если инструктор бросает своих учеников, чтобы поглазеть на посетительницу, — неважно, насколько она красива, — это настоящий позор.
Но...
Но в ней было что-то такое, что постоянно притягивало к себе его внимание, что не отпускало от себя...
Он решил поговорить с ней.
Ее взгляд за темными очками был снова обращен на Деккера. Он был в этом уверен. В следующую секунду она чуть склонила голову налево... Он вздрогнул. Теперь он не мог от нее отвернуться, даже если бы очень захотел! Потому что это неуловимое движение, то, как она склонила набок голову, напомнило ему о...
Нет, не может быть!
Он покачал головой, словно хотел отделаться от наваждения. Нет, такого просто не может быть!..
Но чем больше он говорил себе о невозможности, немыслимости этого, тем сильнее становилось ощущение...
Не думая уже ни о чем, он хлопнул Люка по плечу и бросил:
— Подмени.
Люк с улыбкой глянул в сторону дверей. Оценивающе поджал губы, затем ответил:
— Понимаю. Губа не дура.
Деккер уже шел навстречу японке, которая теперь открыто улыбалась ему. Да, ошибки быть не могло, это она... Но если это она, что же тогда случилось с ним?!
Посетители, сидевшие на лавках, глядели на сближающуюся пару с изумлением и любопытством. Что может притягивать инструктора по карате столь неудержимо к загадочной, богатой японке?
Разум Деккера затуманился. Глаза видели то, чего не могло быть. Глаза побеждали. Разум стал сдаваться. Он понимал, что грезит, но не знал, как у него так получилось... Объемно... Живо... Как в стереозале. Тут ему помогали и глаза, которые видели призрака. И сознание, которое до сих пор любило ее.
Но как можно любить мертвую?..
Он подошел к ней и протянул руки, чтобы обнять это видение и вернуться к реальности.
— Мичи?
— Мэнни.
Она произнесла его имя шепотом, но оно отозвалось внутри него, словно шум урагана. Ее голос потряс его до самого основания. Он уже стал бояться за свой рассудок.
Она протянула к нему руки, но он только стоял перед ней и беззвучно рыдал.
Это была Мичи. Живая.
Часть вторая
Кай-кен
Нож, который использовался женщинами в феодальной Японии для самозащиты.
Спустя два часа после того как они вместе покинули доджо, Деккер и Мичи уже сидели перед токонома, — альковом, — в затененной гостиной ее квартиры, расположенной в доме на Ист-Энд Авеню.
На них были черные шелковые кимоно с монс, геральдическими украшениями, гербами семейного клана Чихары. Гербы были вышиты золотыми, серебряными и белыми нитками на задней стороне каждого рукава кимоно и представляли собой средневекового лучника, который целится своей последней стрелой в орла, парящего высоко в небе. Герб символизировал происхождение семейной ветви Чихары из древнего рода Минамото, представители которого славились по всей феодальной Японии, как наиболее искусные мастера стрельбы из лука.
На голой стене алькова висел развернутый свиток, от руки расписанный золотыми, синими, зелеными и белыми красками. На нем также был изображен лучник, только на этот раз он неподвижно сидел, — очевидно, медитировал, — на берегу затененного листвой деревьев ручья. Это был представитель клана Минамото Йошийе, первый выдающийся лучник, на которого указывали японские исторические книги. Его способность обращаться с этим видом средневекового оружия, а также талант военного стратега снискали ему славу и великую честь называться Хачиман Таро, то есть старшим сыном бога войны.
На полу узкого алькова стояли две бронзовые вазы, в каждой из которой было по красивому букету. Это была икебана, японское искусство букетосложения. Красота может достигаться даже при самом минимуме материала. Имея в своем распоряжении лишь несколько желтых роз и веток вечнозеленых растений, Мичи составила рисунок шока, олицетворение и символ триединства, — небо, человек, земля, — впервые донесенного до японцев в шестом веке буддистскими священниками из Китая.
Деккер без труда смог заметить, что у одной розы из каждой вазы Мичи оторвала по лепестку.
Фириу.
Напоминание о несовершенности в совершенном. Напоминание о том, что в природе все преходяще.
В доджо они почти не говорили между собой.
Японцы называют это — ма. Способность наслаждаться обществом друга или любимого в молчании. Способность изобретать паузы и минуты тишины во время разговора. Это умение очень помогает влюбленным на ранней стадии развития их отношений, когда они еще на рискуют высказать прямо то, что чувствуют. Порой ма — всего лишь проявление вежливости. Или защитная оболочка, слой внешней невозмутимости и самоконтроля. Это можно назвать также регулированием времени, искусством передачи мыслей без применения речи.
В такси Мичи сказала:
— Я люблю тебя. Мэнни. Я всегда тебя любила. Мое чувство никогда не угасало. Я... Это главное, а остальное можно сказать после.
Деккер даже представить себе не мог границы своего счастья. Никаких условий ее возвращения он не ставил и не думал ставить. Она даже не обязана была признаваться ему в любви. Главное, что она была рядом, что он мог дотронуться до нее рукой, не боясь, что ударит пустоту. Он ничего не требовал и не просил.
Очень быстро пришло осознание, что она действительно вернулась. Деккер даже удивился тому, как скоро оно пришло.
Он также не забыл сказать ей о том, что любит и все эти годы любил.
— В Сайгоне погибли моя мама и сестра, — сказала Мичи. — Но не отец. Он попал в руки северных вьетнамцев. Все эти годы я была далеко от тебя, потому что пыталась спасти его из плена. С самого начала было ясно, что это бесполезное занятие, но... У меня ведь не было выбора...
Деккер хорошо понимал ее.
Гири.
Семья Чихары был связана жесткими и требовательными японскими традициями кровности. Крепость им добавляло само консервативное японское общество. Род Чихары уходил корнями в первое тысячелетие нашей эры. Это был род самураев, которые служили императорам, сегунам, принцам и главам основных японских кланов. Постепенно сами самураи приобрели самостоятельность и выделились в отдельную элиту.
Представители рода Чихары издавна были привилегированными членами правящей военной касты Японии. Во время Второй Мировой войны отец Мичи Джордж Чихара стал «абсолютным» самураем, членом «Джинраи Бугаи» или «Войск Небесного Грома». Так называли солдат Токко-таи, японского спецназа. Костяк этого подразделения вооруженных сил составляли пилоты-камикадзе.
Из-за плохой погоды пришлось отменить смертельный полет Джорджа Чихары на небольшом реактивном самолете, нагруженном двумя тысячами восьмьюстами фунтами взрывчатки. Целью был американский транспортный эсминец, который крутился возле островов Окинавы.
