Марк Олден - Гири
Ле Клер некоторое время молчал. Деккер знал, что прокурор лихорадочно придумывает, с какой стороны надавить сейчас на детектива. Наконец, он услышал в трубке его голос:
— Ну, хорошо, господин Манфред, будь по-вашему. Но я могу получить по крайней мере ответ на такой вопрос: когда я смогу ожидать вашего доклада по поводу дражайшего нашего друга Дориана Реймонда и по поводу его алиби прошлой ночью?
Собака!
Она просила хотя бы притворяться добрым... Деккер закрыл глаз и сдержанно сказал:
— Я знаю, где Дориан Реймонд был прошлой ночью.
Ле Клер молча ждал.
— В Атлантик-Сити. Он звонил оттуда своей жене. Где-то между половиной десятого и десятью часами вечера.
— Великолепно. Ага, так, так, так!.. Мне это нравится, черт возьми! Так, теперь давайте подойдем к этому с другой стороны. Как насчет того, чтобы еще раз встретиться с нашим любимцем Канаи? Спросите тихонько, не приглашала ли его вчера или сегодня утром «Мерибел Корпорейшн» явиться с денежками и выкупить свою долю в «Золотом Горизонте»?
— Канаи хоронит зятя, так что какое-то время его лучше не трогать. Похороны требуют определенного, довольно сложного ритуала, церемоний. Для японцев смерть священна. Они не относятся к ней с такой легкостью, как мы. Если Бакстеда замочили из-за «голубиного списка»...
— А это всего вероятней.
— ...Это значит, что мы тем более не должны сейчас же набрасываться на Канаи. Нужно подождать хотя бы недельку.
— Я уже не так рад, Деккер, что поручил вам вести это дело вашими методами. Я уже не так рад, что позволил совершить ту манипуляцию с «дипломатом», в котором были документы насчет «Мураками Электроникс». Вы что-то уж очень осторожны и медлительны.
— Канаи не дурак. «Дипломат» — это еще не все. Чтобы поддерживать наши контакты на, должном уровне и в дальнейшем, нам придется время от времени «подкармливать» его чем-нибудь.
— Чем же?
Ле Клер не относился к тому типу людей, которые быстро сдавались под напором оппонента.
— Информацией, — спокойно ответил Деккер. — Он чувствует уже, что с «Мерибел Корпорейшн» что-то нечисто. Он прекрасно знает, что раз полицейский начал задавать вопросы, самое время идти пересчитывать столовое серебро. Если мы получим доказательства того, что «Мерибел» — это всего лишь прикрытие для семейки Молизов, Канаи захочет, чтобы мы поделились этими новостями с ним.
— Деккер, я вам расскажу что-то вроде притчи, которая имела место, однако, в действительности. Мой дед был чернокожим священником у южных баптистов. У него было два сына. Мой отец и его брат, мой дядя. Так вот, дядя родился горбуном. Изо дня в день он слушал моего деда, когда тот говорил, что Господь все создал в природе совершенным, что мы живем в совершенном мире, ну и прочую ерунду. Однажды мой дядя спросил его: «Если все, что ты говоришь, правда, то как же я родился горбуном?» А мой дед ответил на это: «Дурачок! Ты же родился совершенным горбуном! Самым совершенным в мире!»
— Ну и что? — сказал в трубку Деккер.
— А то, сержант, что многие люди по жизни вынуждены страдать. Не всем улыбается счастье. Те, кому не повезло, живут с этим и как-то привыкают. Такая уж у них доля. Мы тут ничего не поделаем. Канаи не повезло, что он связался с этим дерьмом. Короче, если вы вздумаете разоткровенничаться с ним, то сначала обсудите это со мной, ясно?
— Ясно.
— Не обижайтесь на мой тон, дружище, — ободряюще проговорил Ле Клер. — Выше голову. Выше голову, приятель. У нас впереди длинный путь. У вас и у меня. Если мы пойдем по нему вместе, то преодолеем его скорее в два раза, чем поодиночке. Кстати, вспомнил сейчас кое-что, что может вам показаться интересным. Насчет майора Тревора Спарроухоука. ЦРУ схватило нас за яйца из-за него. Там не хотят, чтобы мы копали то, чем он занимался в Сайгоне во время войны. Нам известно, что он был у них, так сказать, нештатным агентом, за которого не несут полной ответственности, но все равно никто не хочет вспоминать то, что он там делал. Характерное свойство цэрэушников.
— Я могу рассказать вам только о том, что слышал, — сказал Деккер. — Кажется, Спарроухоук занимался для ЦРУ убийствами. Как, впрочем, и Дориан Реймонд.
— Меня это не удивляет. Нам также известно, что в Сайгоне как Спарроухоук, так и Реймонд, контактировали с неким японцем по имени Джордж Чихара. У него была дочь, с которой вы, насколько я понял, были знакомы.
— Мичи. Мы собирались пожениться. Она погибла там.
— Очень печально. — Выдержав положенные «скорбные» секунды, Ле Клер заговорил опять: — Вьетконговская ракета ударила в ее дом. Нашли только мертвые тела. Пересчитали — все оказались на месте. Я слышал, что Спарроухоук и Реймонд были свидетелями того злодейства.
Деккер, уперев ногу в край стола, стал разматывать бинты на колене.
— С ними был еще и третий. Робби Эмброуз.
— Господин Эмброуз? Да, да, точно. Говорят, он такой же каратист, как и вы. Господи, что за времена пошли? Куда ни глянь, везде одни каратисты! Жестокий мир, жестокие нравы, не правда ли? О'кей. Теперь мы узнали еще об одном игроке во всей этой интриге. Это Поль Молиз младший. Известный мафиози, который сумел извлечь прибыль из войны и частенько показывал свою рожу в Сайгоне. Итак, у нас есть мафия, ЦРУ, американские солдаты и японец, господин Чихара. Не говоря уж об одном англичанине, майоре Спарроухоуке. И все грелись у одного костерка. Поразмыслите об этом на досуге.
— А про меня забыли? Я ведь тоже там был с ними. В одно время. И всех знал.
Ле Клер хихикнул в трубку.
— Вас-то они, небось, не очень привечали, Деккер, а? И вы знали это. В этом была ваша спасительная сила. Вы били по ту сторону баррикад, а они по эту. Вы служили в морской пехоте и, если бы не ваше знакомство с Мичи Чихара, вы бы и по сей день ничего не знали бы о всех этих ребятах. Кроме разве что Робби Эмброуза. Он ведь дважды побил вас, да?
— Да.
— Деккер, вы сказали, что обо всех проделках в Сайгоне этой банды только слышали. Как думаете, почему они все оказались в одной упряжке? Что вы об этом слышали?
— Деньги. Наркотики. Взятки по вьетнамским строительным порядкам. Контрабанда алмазов. Контрабанда золота. Незаконный ввоз оружия. Обычные дела. В Сайгоне это ни для кого не являлось тайной. Каждая собака знала о том, чем они занимаются. Особенно в те сумасшедшие дни. Особенно в таком месте, как Сайгон. Это здесь все держится в секрете, как государственная тайна. Но те, кто был там тогда, все знают.
— Ага. Предположим, я еще раз обращусь в ЦРУ. Поднажму хорошенько. Употреблю все свое влияние. Используй то, что у тебя есть, тогда получишь то, что хочешь, так, кажется, в народе говорится? Думаете, получится? Кстати, как ваше колено?
— Неважно.
— Ай-яй-яй! Беда! Ну так мы с вами, значит, договорились на завтрашнее утро, да? У меня в офисе. Строго в девять тридцать, хорошо? И не обижайте миссис Реймонд, Деккер. Будьте с ней поласковее. Женщинам это нравится. Доброта города берет!
Доброта...
Деккер повесил трубку первым.
* * *Вечером Деккер работал со своими учениками в доджо особенно много. Он хотел забыться. Очиститься от того, что вынужден был делать в отношении Ромейн. Звонок ей Дориана был на руку прежде всего Ле Клеру, который рассматривал женщину лишь как вещь, которую необходимо эффективно использовать в деле. Деккер внутренне никогда не хотел этого, но что он мог поделать?
Он забывал об этом в доджо, оттачивая технику карате.
В доджо, — это называлось «Манхэттенским Клубом Карате», — работали пять инструкторов. Четверо американцев и один японец. Двое самых старших, — Нику и Грейс Харпер обоим было около шестидесяти, — муж и жена, являлись владельцами клуба. Оба занимались боевыми искусствами на протяжении многих лет, учили, демонстрировали, теряли последние деньги. Даже в лучшие времена им еле-еле удавалось сводить концы с концами. Однако, начиная с конца семидесятых, когда интерес к восточным единоборствам резко стал возрастать, доджо впервые стало приносить доход. Вскоре Харперам уже полностью окупились их двадцатипятилетние страдания и жертвы. Они верили в это и теперь дождались.
Другими инструкторами были Люк, тридцатилетний, чернокожий школьный учитель, и восемнадцатилетний Томми, японец, черный пояс, который занимался карате с девяти лет. Деккер был лучшим бойцом и лучшим педагогом. Он не брал денег за свою инструкторскую деятельность. Работал исключительно потому что симпатизировал Нику и Грейс, а также потому что они предоставляли ему для тренировок свое доджо. Зал, располагавшийся неподалеку от «Линкольн Центра» и всего в двух кварталах от квартиры Деккера, был на втором этаже дома, в котором до этого размещалась шляпная фабрика.
Сегодня ученики проводили тренировочные спарринги в медленном темпе, чтобы лучше усвоить технику и ощутить преимущества комбинационного ведения боя. Деккер, Люк и Томми циркулировали между своими учениками, поправляли неточности, ободряюще кивали и поддерживали над всем залом свой строжайший контроль. Это было необходимо, ибо спарринги очень легко могли превратиться в обычную драку, особенно по мере того, как накалялись страсти. Наибольшую опасность олицетворяли собой новички, которые даже не подозревали, какой вред могут принести спарринг-партнеру своими «уличными» знаниями.
