Андрей Ильин - Настоящий полковник
— Да погоди ты, — не очень вежливо ответил гражданин и сделал то, что должен был только изобразить. — Представляешь, по-настоящему прижало. Еле добежал.
— Пошли в соседнюю комнату, — предложил Зубанов, глядя на мокрую, дымящуюся паром стену.
Ох уже эти «шептуны», любое дело в прямом смысле обгадят!
Переставшие быть озабоченными граждане прошли в соседнюю комнату и сели на обломки какой-то уже не узнаваемой мебели.
— Что скажешь? — спросил Зубанов.
— Скажу, что жить стало тяжелее. Все тяжелее и тяжелее. Нормально поесть не на что, не то что одеться. И еще погода… Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит…
Зубанов расстегнул карман плаща и вытащил засунутый в полиэтиленовый мешок сверток. И из другого кармана — лист бумаги и ручку.
— Сколько здесь?
— Как всегда. Пиши расписку.
— Не буду я писать расписку.
— Почему? Раньше ведь писал. А теперь почему-то не будешь.
— Раньше писал, а теперь не буду.
— Ну как хочешь, — сказал Зубанов и стал засовывать сверток в карман.
— Ты это чего?
— Ну ты же не будешь писать расписку? А без нее я тебе денег дать не могу. Мне отчет начальнику представлять надо. А то он подумает, что я его деньги пропил.
— Ну ты же не пропил!
— А он подумает, что я пропил! Как я докажу?
— Я подтвержу.
— Подтверждай, — сунул Зубанов в руки осведомителю бумагу и ручку. — Ну — или…
— Ладно, черт с тобой, — согласился осведомитель, не отрывая глаз от свертка. — Но последний раз!
— Там посмотрим.
Осведомитель написал, отдал расписку и тут же, разорвав сверток, пересчитал деньги.
Зубанов ему не мешал. У каждого свои привычки и свои дурные наклонности. У этого — никому не доверяя, пересчитывать деньги, не отходя от кассы. У другого тащить их домой и рассматривать при свете тусклого ночника.
— Эта купюра сильно рваная. У меня ее в магазине не возьмут, — возмутился осведомитель. — Заменить бы надо.
— Да пошел ты! — уже совершенно искренне возмутился Зубанов, потянувшись к деньгам. — Я такого дерьма, как ты, на эту сумму троих куплю! Тоже мне…
— Да ладно ты. Чего разорался? — примирительно сказал осведомитель, засовывая деньги во внутренний карман. — Закурить не будет?
Закурить было. Потому что Зубанов хорошо знал и помнил привычки своих стукачей. Конкретно этот всегда стрелял сигареты. И был очень доволен, когда получал их.
— На, держи, — передал полковник пачку. — Можешь всю забирать.
— Вот спасибочки, — обрадовался осведомитель.
— А теперь рассказывай, что нового узнал.
— Много чего. Узнал, кто у Сивого деньги слямзил. И знаешь кто…
Кто слямзил у Сивого деньги, было совершенно не интересно. Но выслушивать пришлось. Потому что достаточно оборвать осведомителя раз-два, как он, стараясь угодить, начнет редактировать информацию и обязательно что-нибудь упустит.
— Так, хорошо. Что еще? Я тебя по Северному рынку просил узнать.
— С Северным рынком все то же самое. Братва грозится не сегодня-завтра спалить.
— Кто конкретно грозится спалить?
— Громко — Сивый и Рыжий. Но они, мне кажется, просто звонят. Выставляются друг перед другом.
— А кто тихо?
— Гундосый — тихо. Он говорил, что ему большие бабки за тот пожар забашляют.
— Когда?
— Не знаю. Он не говорил. Говорил, что скоро, а когда — молчок.
— Узнай.
— Как же я узнаю?
— Как хочешь. Узнаешь — премию тебе выпишу. Конечно, не положено осведомителям премии раздавать, чтобы не развращать, но тут случай особый. Тут без материального поощрения не обойтись. Правда, если он войдет во вкус, то, считай, сексота нет. Стукачу-попрошайке — цена копейка. Так как он скоро, чтобы получить лишние деньги, начнет сочинять то, чего не было, но что от него хотят услышать.
— Сколько дашь?
— Половину того, что обычно. В следующий раз.
— А если авансом? Тогда я…
— Хрен тебе, а не аванс. Ты аванс пропьешь, а потом плакать будешь, что денег нет. Деньги против информации.
— Ладно, узнаю.
— Только смотри без фантазий! Я проверю.
— Когда я вас подводил?
— Пока не подводил. Но мало ли… Ладно, что еще?
— Братва болтает про аэропорт.
— Про гражданский, что ли?
— Нет. Военный. Тот, что за городом. Говорят, кто-то на него лапу положил. Говорят, оттуда мануфактура по магазинам пошла.
— Кто — знаешь?
— Имя не знаю, а кличку слыхал. Боров кличка. Братва гутарит, боссы сильно на него в дыбы встали. Говорят, хотят войну.
— Кто хочет?
— Боссы.
— Какие? Ты мне конкретные фамилии узнай. И что и когда они хотят делать.
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько премия будет? За имена.
Ну вот, пожалуйста. Уже понял, что почем. И за что. Теперь забудет про оклад и станет работать за премии. Ну никак нельзя осведомителям дополнительное вознаграждение давать…
— Ладно. Получишь. В размере обычного получишь.
— Вот спасибочки.
— Ты еще не узнал.
— Теперь узнаю.
— Что еще интересного болтают?
— Разное болтают. Болтают, что братья Толстого на перо поставить хотят. За какое-то давнее дело.
— А чего же не поставили? Раз хотят.
— Так он трус. Из дома носа не кажет. Пера боится.
— Еще.
— Наркота в городе всплыла. Много наркоты.
— Наркота всегда была.
— Я же говорю — много наркоты. Столько раньше не было. Даже цены съехали.
— Кто сбрасывает, знаешь?
— Не знаю, И никто не знает. Я барыг спрашивал, они говорят, этот дурман идет не по их каналам. Толкуют, что наших кто-то специально валит.
— Как так валит?
— Сбрасывает наркоту по дешевке, чтобы клиента отбить. Если клиенты будут у него, оптовики тоже будут у него. И он тогда весь город заберет…
Не понравилось Зубанову то, что сказал осведомитель. Еще не понял чем, но не понравилось. Что-то было в этой информации знакомое и тревожное. Только никак не вспомнить что.
— Теперь все?
— Все.
— Ну тогда иди.
Осведомитель собрался уходить, но вдруг вернулся.
— Еще вспомнил. Братва болтает, что какое-то постановление по торговле вышло. И что его кто-то специально сделал. И что тот, кто сделал, за центр города воюет.
— Это я знаю. Это постановление в газетах было напечатано. Так что ты…
Стоп! Вот оно. Сошлось. Здесь партию товара завезти, чтобы цены сбросить и центр города под себя забрать. И там завезти и сбросить. Чтобы рынок под себя подмять.
Неужели?..
Ведь это не просто товар. Это «дурь»… Это…
Но, с другой стороны, это очень выгодный товар. Может быть, самый выгодный товар. Потому что его можно наценить не вдвое-втрое. Его можно задрать гораздо круче…
Неужели? И откуда? Ведь все операции на глазах… А самолет? Тот маленький самолет, который не надо было встречать грузчикам. Те четыре коробки…
Что там могло быть? В таких небольших коробках? Ради которых гоняли целый самолет. И которые встречал сам Хозяин. Лично встречал!
Что может иметь немалую цену при таких малых объемах?
Только деньги. Например, валюта. Или..
— Когда ты узнал про наркоту? — спросил Зубанов осведомителя. — Когда она пошла по городу?
— Несколько дней назад.
— Точнее вспомнить можешь9
— Могу. Сейчас. Мы как раз с Серым самогона перебрали. Который он из деревни привез. Это было… Это было… Воскресенье. Ну, значит, дурман во вторник пошел. Точно. Во вторник
— А не раньше?
— Нет. Не раньше. У меня барыги знакомые. Они точно знают Самый первый во вторник пошел. А потом уже много в среду и четверг.
Вторник был через два дня после того, как улетел самолет…
— Вот что… Я тебе сейчас скажу самое главное твое дело. Которое нужно обязательно узнать Те, которые были раньше, тоже нужны, но это самое главное. Понял?
— Понял. Как не понять.
— Узнай, откуда пошла наркота. Откуда конкретно. Кто ее распространял и откуда брал. Узнаешь — будет тебе премия. В три оклада будет.
И еще. Следующая встреча будет не в четверг. В понедельник будет. Не здесь. В парке. На старом месте. К понедельнику узнаешь все про наркоту. Обязательно узнаешь. Потому что это для тебя теперь самое главное.
Потому что для меня главное…
Глава 17
Иван Степанович Боровицкий сидел за своим любимым наркомовским столом в огромном, тоже не иначе как из-под седалища наркома кресле и внимательно выслушивал отчет своего доверенного помощника.
Сам он давно уже ничего не считал. Сам он мог позволить себе вместо калькулятора иметь штат бухгалтеров.
— Что известно по новой партии?
— Партия прошла удачно.
— Оборот?
— Три недели.
— Остаток?
— Без остатка.
