Андрей Ильин - Настоящий полковник
— Сделаем! — радостно ответил диспетчер. Радостно, потому что с тех пор, как этот голос стал периодически звонить диспетчеру полетов, ему стали выплачивать зарплату. И начислять премиальные за каждый посаженный самолет. Равные половине переставшей задерживаться зарплате.
— Давай к ангару, — приказал Хозяин. Уже привычный на аэродромном бетоне «Мерседес» развернулся в сторону ангаров. Которые вот уже почти шесть недель не использовались воинской частью по прямому назначению, а сдавались под товар обществу предпринимателей, доставлявшему в город по поручению администрации продукты и вещи для бюджетных организаций и неимущих граждан.
Ангары были забиты под самые крыши, потому что самолеты садились часто, иногда по несколько раз в день. Но, с другой стороны, и малоимущих в городе и области было тоже немало. Если каждому дать, к примеру, хотя бы по одной паре обуви, футболке и по несколько килограммов продуктов, то это уже получаются десятки тонн. И совершенно огромные объемы.
— Эх, нам бы вон те ангары к рукам прибрать, — мечтал вслух Хозяин, поглядывая на горбатые сооружения по другую сторону бетонной полосы.
— А что там?
— Точно сказать не могу. Знаю только, что те ангары к аэродрому прямого отношения не имеют. Просто дислоцируются на его территории. Летуны говорят, через них раньше перегоняли какую-то новую технику, используя в качестве транзитного аэродрома. А потом перестали. Все хозяйство передали летунам и фактически бросили. Теперь они стоят пустые и тихо ржавеют. Ангары ржавеют, а нам товар хранить негде. Просто какая-то собака на сене получается.
— Так надо было с командиром переговорить.
— Пробовал. Боится. На приказ ссылается. Говорит, что этими ангарами распоряжаться не имеет права.
Ну ничего. Рано или поздно ему охранять их надоест, и он придет ко мне. А я любой металлолом к делу приспособить смогу. Как и вот этот, в котором тоже черт знает что хранилось.
«Мерседес» замер у ангаров, возле которых туда-сюда мерила периметр забора из колючей проволоки нанятая Хозяином и по-быстрому натасканная Зубановым охрана. По-настоящему службу не несла, но изображать — изображала.
— Пора бы уже, — в последний раз посмотрел Хозяин на часы.
— А машины под товар где? И грузчики? — поинтересовался Зубанов.
— Есть. И машины, и грузчики, — ответил Хозяин. — Вон он!
Над аэродромом, приседая брюхом над взлетно-посадочной полосой, завис самолет. Очень небольшой самолет. Совсем не такой, как прилетали до того.
— Этот? — переспросил Зубанов.
— Этот. Этот самый.
Самолет плюхнулся на выпущенные шасси и покатил по бетону, гася скорость. В середине слишком длинной для него полосы развернулся и малым ходом двинулся к хорошо видимым ангарам. Доехал и встал в отдалении, не выключая двигатель.
Зубанов сделал шаг вперед.
— Погоди, — остановил его Хозяин. — Я сам.
— Один?
— Один.
— Но…
— Я сказал — один, значит, один!
Хозяин взял стоявший у его ног «дипломат», развернулся и не торопясь пошел к самолету. Один пошел. Что лишило охрану всякой возможности осуществлять ближнюю страховку.
— Рассредоточиться и смотреть вокруг, — приказал Зубанов телохранителям. — И чтобы незамеченной муха не пролетела!
Телохранители разделили всю прилегающую местность на сектора и стали внимательно отсматривать каждый свой. Но телохранителей на такую обширную, с многочисленными потенциальными укрытиями местность было явно недостаточно.
— Эй вы! — крикнул Зубанов охране ангаров.
— Мы?
— Вы! Ну-ка быстро добежали вон до тех кустов и посмотрели, нет ли там кого, — распорядился Зубанов, которого они узнали.
— Но мы…
— Отставить разговоры! И — шагом марш!
— Что смотреть?
— Не что, а кого. Людей смотреть.
— А если…
— Если кого найдете — пристрелите. Ну! Быстро! Охранники, сжимая в руках смешные берданки, побежали к кустам. Пристрелить они, конечно, никого не пристрелят, но как минимум, чтобы не мешали, пристрелят их. Что позволит обнаружить затаившегося противника.
Все, что можно было в этой ситуации сделать, Зубанов сделал. Расположенная сзади местность худо-бедно контролируется. А на аэродроме никаких, за которыми можно залечь с винтовкой, препятствий нет. Аэродром чист, как разглаженный лист бумаги.
Осталась гипотетическая угроза, исходящая от самолета.
Полковник повернул голову в сторону, куда ушел Хозяин. Тот стоял возле открытого люка и о чем-то разговаривал с высунувшимся оттуда человеком. Говорили они недолго. Потом голова человека скрылась в фюзеляже и буквально через минуту показалась снова. Он подтянул и выбросил на бетон один за другим четыре коробки. Хозяин в ответ закинул в самолет «дипломат». Самолет, взревев моторами, самым малым ходом стал отъезжать вперед.
Хозяин что-то крикнул в незакрытый люк. Вновь появившаяся голова что-то ответила в ответ.
Зубанов напряг слух. Но рев мотора заглушал все слова. В том числе наверняка Хозяину заглушал. Человек в самолете это понял и, подняв, растопырил пятерню правой руки. Затем присоединил к ней кулак левой и отставил два пальца.
Семь. Цифра «семь».
Что может обозначать цифра «семь»?
Скорее всего семь часов или семь дней. Если разговор идет о встрече, то часов — вряд ли. Скорее дней. Семь дней. Или одна неделя.
Хотя с таким же успехом это может быть семь недель, семь месяцев или семь лет. Больше едва ли. Больше — это уже семь столетий. В любом случае тот, кому надо знать, что это за семерка, знает. А кому не надо, бессмысленно догадывается.
Моторы набрали обороты.
Хозяин прикрыл лицо рукой от поднимаемого винтами ветра.
Самолет вырулил на взлетную полосу и, набирая скорость, покатился по бетону. В середине полосы он оторвался от земли и очень быстро исчез из поля зрения.
— Сюда, — показал Хозяин.
Телохранители подбежали, взяли коробки и вместе с Хозяином, окружив его, пошли к машине.
— Это весь груз? — спросил Зубанов.
— Весь, — ответил Хозяин. — Можно ехать домой.
— Что это? — все-таки не удержался, спросил полковник.
— Товар, — сказал Хозяин.
Сказал ровно столько, сколько хотел сказать.
— Поехали. Здесь нам больше делать нечего.
Глава 16
— Куда собираешься на ночь глядя? — спросил Зубанова уже у самой двери его «замок». По-армейскому «замок» — заместитель командира. А по-гражданскому гораздо скучнее — первый заместитель. То есть вместо емкого и привычного «замок» получается какой-то «перзам». Если не сказать в другой очередности и оттого еще хуже. Нет, уж лучше по старинке — по-армейскому.
— Пойду прогуляюсь.
— Под дождем?
— А почему бы и нет? Чем дождь хуже солнца? «Замок» пожал плечами и скосил глаза на большой перекидной календарь, висевший на стене.
— Ах, ну да! Сегодня же четверг, — вспомнил он. — Тогда конечно. Тогда можно и под дождем. Или, может, мне прогуляться вместе с тобой? Чтобы не так скучно.
— Нет. Не надо. Ты же знаешь, я люблю гулять один.
— Под дождем?
— Под дождем…
— Тогда — счастливо!
В четверг командир всегда гулял. Вне зависимости от капризов погоды. Такая у него была привычка. И такой график. Ну может же человек иметь свои привычки.
Зубанов вышел на улицу и открыл зонт. Погода была действительно мерзкая. Сильный, сбиваемый ветром дождь сек по лицу каплями, несмотря на выставленный вперед зонт. Порывы ветра выгибали спицы, норовя сломать и вывернуть наизнанку полукруглый купол. Лужи и грязь встречались на каждом шагу.
Погода была ужасная.
Что было очень кстати.
Полчаса Зубанов бродил по улицам, скверам и переулкам, часто оглядываясь, проверяя, как завязаны ботинки и заглядывая в витрины. Когда он убедился, что других обожающих гулять в дождь «прохожих» нет, он стал искать подходящую новостройку или, наоборот, развалины, чтобы… ну то есть понятно, зачем долго гуляющие по городу люди вдруг начинают искать укромные места.
Подходящие руины подвернулись очень скоро. И очень вовремя. Ровно в двадцать двадцать пять. Зубанов протиснулся в полуоткрытую дверь, поднялся по лестнице до первого этажа, спустился по лестнице и снова вышел на улицу. Но уже во двор дома. Там он огляделся и снова зашел в подъезд, парадный ход которого выходил на другую улицу.
Полковник зашел в комнату и посмотрел на часы.
В подъезде зашуршал сор, застучали обломки задетых ногой кирпичей. Полковник на всякий случай повернулся к стене и расстегнул ширинку. В комнату, тихо поругиваясь, зашел еще один, озабоченный поиском укромного места, гражданин.
Он огляделся и тоже подошел к стене.
— Здравствуй, — тихо сказал Зубанов.
