Сидни Шелдон - Пески времени
Повернувшись к монахиням, он с нескрываемым раздражением спросил:
– Вы хоть знаете, где находится Мендавия?
Сестры переглянулись.
– Приблизительно, – ответила Грасиела.
– Тогда как же, черт побери, вы собираетесь туда идти?
– Господь приведет нас, – твердо сказала сестра Тереза.
Один из мужчин, Рубио Арсано, улыбнулся.
– Вам повезло. Он сам снизошел, чтобы лично проводить вас, сестра.
Он кивнул в сторону Хайме, но, посмотрев на Миро, осекся.
– Мы разделимся. Пойдем тремя разными дорогами, – сказал Хайме.
Он вытащил из рюкзака карту, и мужчины, присев на корточки, направили на нее свои фонари.
– Монастырь в Мендавии находится здесь, к юго-востоку от Логроньо. Я пойду на север, через Вальядолид и затем поднимусь к Бургосу. – Проведя пальцем по карте, он повернулся к высокому, приятной наружности Рубио. -Ты дойдешь до Ольмедо, потом повернешь на Пеньяфиель и Аранда-де-Дуэро.
– Хорошо, amigo.
Хайме Миро вновь сосредоточился на карте. Подняв глаза на Рикардо Мельядо, лицо которого носило следы жестоких побоев, он сказал ему:
– Рикардо, пойдешь в сторону Сеговии, затем поднимешься в горы к Сересо-де-Абахо, а дальше – через Сорию. Встретимся в Логроньо.
Он убрал карту.
– Отсюда до Логроньо двести десять километров. – Он мысленно подсчитал. – Встретимся там через семь дней. Держитесь подальше от больших дорог. – А где мы встретимся в Логроньо? – спросил Феликс.
– На следующей неделе в Логроньо состоятся гастроли японского цирка, – сказал Рикардо.
– Вот и хорошо. Встретимся там на дневном представлении.
– А с кем пойдут монахини? – снова подал голос Феликс Карпио.
– Мы разделимся.
«Надо это прекращать», – решила Лючия.
– Если вас разыскивают солдаты, senor, то нам безопаснее идти одним. – А нам нет, – ответил Хайме. – Вам стало слишком много известно о наших планах.
– И кроме этого, – добавил тот, кого звали Рубио, – вам самим не дойти. Мы знаем дорогу. Мы – баски, и жители Северной Испании – наши друзья. Они помогут нам и укроют нас от солдат националистов. Вам одним ни за что бы не удалось попасть в Мендавию.
«Да я и не хочу в Мендавию, идиот», – подумала Лючия.
– Ладно, – угрюмо сказал Хайме Миро, – надо двигаться. Я хочу, чтобы мы до рассвета ушли отсюда подальше.
Сестра Миган тихо стояла и слушала человека, отдававшего приказы. Он был резок и надменен, но вместе с тем от него веяло силой и уверенностью. Взглянув на Терезу, Хайме показал на Томаса Санхуро и Рубио Арсано.
– Они отвечают за тебя.
– За меня отвечает Господь, – сказала сестра Тереза.
– Разумеется, – сухо ответил Хайме. – Именно поэтому вы здесь и оказались.
Рубио подошел к Терезе.
– Рубио Арсано к вашим услугам, сестра. Как вас зовут?
– Я – сестра Тереза.
– Я пойду с сестрой Терезой, – поспешно сказала Лючия.
Она ни за что не позволит им разлучить ее с золотым крестом.
– Хорошо, – кивнул Хайме. Он показал на Грасиелу.
– Рикардо, ты пойдешь с этой.
– Bueno, – кивнул Рикардо Мельядо.
Вернулась женщина, посланная Хайме на разведку.
– Все чисто, – сказала она.
– Хорошо. – Хайме посмотрел на Миган. – Ты пойдешь с нами, сестра.
Миган кивнула. Она завороженно смотрела на Хайме Миро. В женщине тоже было что-то интригующее. Смуглая, с пронзительным взглядом и резкими чертами лица она напоминала хищницу. Ее рот был кроваво-красным. В ней было что-то невероятно сексуальное.
Женщина подошла к Миган.
– Я – Ампаро Хирон. Не открывай рта, сестра, и все будет в порядке.
– Двинулись, – сказал Хайме всем остальным. – Через семь дней в Логроньо. Не спускать с сестер глаз.
Сестра Тереза с мужчиной по имени Рубио уже направились по тропинке. Лючия поспешила за ними. Она видела, что Рубио Арсано положил карту к себе в рюкзак. «Я вытащу ее, когда он будет спать», – решила она.
Так началось их путешествие по Испании.
Глава 10
Мигель Каррильо нервничал. Можно даже сказать, что Мигель Каррильо был на грани нервного стресса. День оказался для него далеко не самым удачным. Все, что утром так хорошо начиналось (когда он, наткнувшись на четырех монахинь, убедил их в том, что и сам был монахом), кончилось тем, что он оказался без сознания, связанный по рукам и ногам, на полу в магазине одежды.
Первой, кто его обнаружил, была жена владельца магазина. Ею оказалась грузная пожилая усатая женщина со скверным нравом. Посмотрев на него, лежавшего связанным на полу, она воскликнула:
– Madre de Dios! Кто ты такой? Что ты здесь делаешь?
Каррильо призвал на помощь все свое обаяние.
– Слава Богу, что вы пришли сеньорита. – Хотя сразу было видно, что перед ним замужняя женщина. – Я пытался высвободиться из этих пут, чтобы добраться до телефона и позвонить в полицию.
– Ты не ответил на мой вопрос.
Он постарался занять более удобное положение.
– Все очень просто, сеньорита. Я – брат Гонсалес из монастыря недалеко от Мадрида. Проходя мимо вашего замечательного магазина, я увидел, что двое молодых людей пытаются ворваться в него. Как слуга Господа я счел своим долгом остановить их. Я прошел за ними внутрь, в надежде уберечь их от ошибок на их пути, однако они повалили и связали меня. Не будете ли вы теперь так любезны развязать…
– Mierdia!
– Простите? – Он уставился на нее.
– Кто ты такой?
– Я же сказал вам, что я…
– Знаешь, что я тебе скажу: ты – самый ничтожный лгун из всех, кого я видела.
Она подошла к брошенным монахинями одеждам.
– А что это такое?
– Ах, это? Те двое молодых людей маскировались – понимаете? И…
– Так их, судья по одежде, было четверо, а ты говорил – двое.
– Верно. Потом пришли еще двое и…
Она подошла к телефону.
– Что вы делаете?
– Звоню в полицию.
– Уверяю вас, в этом нет необходимости. Как только вы поможете мне высвободиться, я сам тут же пойду в полицию и обо всем сообщу.
Женщина посмотрела на него сверху вниз.
– Запахни свою рясу, монах.
***Полиция проявила к нему еще меньше сочувствия, чем хозяйка. Каррильо допрашивали четыре жандарма гражданской гвардии. Один их вид в зеленой форме и черных блестящих кожаных шляпах XVIII века внушал страх всей Испании, и они, естественно, показали Каррильо свое искусство.
– Вы знаете, что в точности соответствуете описанию человека, убившего священника неподалеку отсюда?
Каррильо вздохнул.
– Неудивительно. У меня есть брат-близнец, да накажет его Господь. Из-за него я постригся в монахи. Наша бедная мать…
– Хватит.
В комнату вошел великан со шрамом на лице.
– Добрый день, полковник Акока.
– Это он?
– Да, полковник. В связи с тем, что кроме него мы нашли в том же магазине и одежду монахинь, мы подумали, что вы захотите лично допросить его.
Рамон Акока подошел к бедолаге Каррильо.
– Да. С удовольствием.
Каррильо подарил полковнику свою самую обворожительную улыбку.
– Я рад, что вы пришли, полковник. Я выполняю поручение своей церкви, и мне крайне важно попасть в Барселону как можно быстрее. Я уже пытался объяснить этим любезным джентльменам: я стал жертвой обстоятельств лишь потому, что старался быть добрым самаритянином.
Полковник Акока вежливо кивнул.
– Поскольку ты торопишься, я попробую избавить тебя от излишней траты времени.
– Благодарю вас, полковник. – Каррильо расплылся в улыбке.
– Я задам тебе несколько простых вопросов. Если ты честно ответишь, все будет замечательно. А если ты солжешь, тебе будет очень больно.
Что– то мелькнуло в его руке.
– Слуги Господа не лгут, – гордо ответил Каррильо.
– Мне очень приятно это слышать. Расскажи-ка мне про тех четырех монахинь.
– Я ничего не знаю о четырех монахи…
Удар кулака с надетым на него медным кастетом пришелся ему по губам, и по комнате разлетелись брызги крови.
– Боже мой! Что же вы делаете? – задыхаясь, вскричал Каррильо.
– Расскажи мне про четырех монахинь, – повторил свой вопрос полковник Акока.
– Я не…
Очередной удар кулака сломал Каррильо зубы.
– Не надо. Я… – Каррильо чуть не захлебывался кровью.
– Расскажи мне о четырех монахинях. – Акока говорил спокойным и рассудительным тоном.
– Я… – Тут Каррильо увидел занесенный кулак. – Да! Я… я… слова точно посыпались из него: – Они были в Вильякастине, убежали из своего монастыря. Пожалуйста, не бейте меня больше.
– Продолжай.
– Я… Я сказал, что помогу им. Им надо было переодеться.
– И ты забрался в магазин…
– Нет. Я… да. Я… Они украли какую-то одежду, потому оглушили меня и исчезли.
– Они говорили, куда направляются?
И тут Каррильо вдруг овладело какое-то своеобразное чувство собственного достоинства.
– Нет.
Он не упомянул про Мендавию вовсе не из-за того, что хотел спасти монахинь. На них Каррильо было абсолютно наплевать, но полковник изуродовал ему лицо. И после выхода из тюрьмы ему будет стоить больших трудов зарабатывать себе на жизнь.
