Джон Гришэм - Время прощать
– Вы сказали, что когда-то работали адвокатом. Вам это должно было понравиться.
– Я был всего лишь захолустным поденщиком, каких миллионы, и работал в Алабаме, но законы, касающиеся наследственных дел, мало отличаются в разных штатах.
– Это правда – вы не обязаны выполнять роль душеприказчика.
– Кому захочется ввязываться в такие неприятности?
«Мне, например», – подумал Джейк, но не стал говорить это вслух.
Официантка убрала со стола и снова наполнила чашки. Эмбург еще раз прочел завещание и закурил вторую сигарету.
– Итак, мистер Брайгенс, – произнес он, выдохнув дым, – позвольте поразмышлять вслух. Сет упоминает предыдущее завещание, составленное в прошлом году юридической фирмой Раша в Тьюпело. Этих ребят я знаю и могу утверждать, что то завещание было гораздо более пространным, складно написанным и составленным так, чтобы добиться наиболее выгодных налоговых обложений, освобождения от налога на дарение, приемлемых условий передачи имущества через поколение – словом, всего что возможно, чтобы защитить наследство и законно обойти как можно больше налоговых вычетов. Вы следите за моей мыслью?
– Да.
– Затем, в последний момент, Сет пишет свой непродуманный документ, который аннулирует профессионально составленное завещание, оставляет практически все своей черной домоправительнице и подвергает собственное состояние опасности быть съеденным налогами. Понимаете?
– На налоги уйдет около пятидесяти процентов, – согласился Джейк.
– Половина! Она просто будет пущена на ветер. А теперь скажите: похоже это на человека, который мыслит здраво?
Конечно, это было далеко от здравомыслия, но Джейк не собирался отступать ни на шаг.
– Уверен, именно этот аргумент будет предъявлен в суде, мистер Эмбург. Но моя работа состоит в том, чтобы отстоять завещание и исполнить волю моего клиента.
– О, это речь истинного адвоката.
– Благодарю вас. А вы собираетесь все же исполнить обязанности душеприказчика?
– Мне за это заплатят?
– Да, будет назначен гонорар, который подлежит утверждению судьей.
– Сколько времени займет процесс?
– Вероятно, много. Если завещание опротестуют, а похоже, так и будет, мы можем провести в суде много часов, а то и дней. Как душеприказчик вы будете обязаны присутствовать постоянно и выслушивать каждого свидетеля.
– Но, мистер Брайгенс, мне не нравится это завещание. Я не одобряю то, что сделал Сет. Я не видел предыдущее завещание, но, черт возьми, уверен: оно мне понравилось бы больше. Почему я должен защищать эту сляпанную в последний момент на скорую руку и от руки написанную чушь, по которой все отходит не заслуживающей того черной домоправительнице, которая, вероятно, обрела чрезмерное влияние на больного старика? Понимаете, что я имею в виду?
Джейк кивнул и подозрительно нахмурился. После получаса общения с этим человеком он был абсолютно уверен, что не хочет провести предстоящий год в компании с ним. Поменять душеприказчика дело нехитрое, и Джейк не сомневался, что ему удастся убедить судью в необходимости освободить этого типа.
– Полная бессмыслица. – Эмбург еще раз огляделся по сторонам. – Последние десять лет своей жизни Сет вкалывал, как ломовая лошадь, чтобы сколотить новое состояние. Он шел на невероятные риски. Ему повезло. И после этого сложить все к ногам какой-то женщины, которая не имеет к его успеху абсолютно никакого отношения?! Меня от этого тошнит, мистер Брайгенс. Тошнит и вызывает серьезные подозрения.
– Тогда откажитесь от обязанностей душеприказчика, мистер Эмбург. Уверен, суд найдет вам замену. – Джейк взял со стола листки с завещанием, аккуратно сложил по старым сгибам и сунул в карман. – Но не торопитесь, подумайте. Спешки нет.
– Когда начнется война?
– Скоро. Адвокаты из Тьюпело вот-вот объявятся со своим завещанием.
– Будет увлекательно.
– Спасибо, что уделили мне время, мистер Эмбург. Вот моя визитка.
Джейк положил на стол свою визитку, пять долларов в уплату счета и поспешно покинул кафе. Забравшись в машину, он посидел немного, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться на стоящем двадцать миллионов долларов завещании, которое наверняка будет опротестовано.
Годом ранее Клэнтон гудел сплетнями о процессе, касающемся страхового полиса завода по производству удобрений, который загадочным образом сгорел дотла. Владельцем его являлся сомнительный делец из местных по имени Бобби Карл Лич, ловкач, в чьем багаже не одно сгоревшее здание и не один судебный процесс.
К счастью, Джейк в той тяжбе не участвовал. Он любой ценой избегал каких-либо пересечений с Личем. Но в ходе разбирательства выяснилось, что чистая прибыль Лича составляла около четырех миллионов. На его бухгалтерском балансе не было текущих активов, но когда денежные обязательства были вычтены из авуаров, получилась внушительная цифра чистой стоимости капитала.
Это породило бесконечные дискуссии и споры о том, кто именно самый богатый житель округа Форд. Дебаты начинались ранним утром в кафе вокруг площади, продолжались в барах, где спустя несколько часов собирались банкиры, дальше переходили в здание суда, где адвокаты, сбившись группами в перерывах между заседаниями, преувеличивали последние свидетельства, и наконец, распространялись буквально по всему городу.
Бобби Карл со своими четырьмя миллионами, безусловно, возглавлял список. Там мог стоять клан Уилбэнксов, если бы Люсьен не промотал фамильное состояние десятилетиями раньше. Упоминалось несколько фермеров, но скорее по привычке. У них были «семейные деньги», однако в конце 1980-х это означало, что они владели землей, при этом с трудом находили средства для оплаты счетов.
Человек по имени Вилли Трейнор восемью годами раньше продал «Форд каунти таймс» за полтора миллиона, и ходили слухи, будто он удвоил эту сумму, играя на бирже. Впрочем, слухи про Вилли редко воспринимались всерьез.
Некая девяностовосьмилетняя старуха имела банковских облигаций на шесть миллионов. По мере того как продолжалось это соревнование, в секретариате суда появлялись анонимные списки, которые по факсу вскоре рассылались по всему городу. Эти «реестры» были остроумно озаглавлены «Список Форбс десяти богатейших людей округа Форд». У каждого имелись копии списка, и сплетни распространялись, как пожар. Списки редактировали, детализировали, исправляли, добавляли новые и исключали старые имена и даже беллетризовали, но никогда там не было никаких упоминаний о Сете Хаббарде.
Эти городские спекуляции бурлили несколько недель, пока не иссяк запас горючего. Неудивительно, что своего имени Джейк в этих списках не видел ни разу. Он усмехнулся, представив миз Летти Лэнг и ее предстоящее весьма драматическое вхождение в этот список.
9
В свой последний рабочий день Летти приехала на полчаса раньше обычного в тщетной надежде, что подобная пунктуальность произведет впечатление на мистера Гершела и миссис Дэфо и что они передумают и позволят ей остаться. В 7.30 она припарковала свой старенький двенадцатилетний «понтиак» рядом с пикапом мистера Сета. Мистером Сетом она перестала называть его, по крайней мере, когда они оставались одни, несколько месяцев назад. При посторонних по-прежнему говорила «мистер», но только для виду.
Стиснув руль, Летти тяжело вздохнула при мысли о новой встрече с этими людьми. Им не терпелось уехать как можно скорее. Она слышала, как они жаловались, что вынуждены провести здесь две ночи. Там, у них дома, жизнь рушилась, и им необходимо было поскорее вернуться. Отцовские похороны стали досадной неприятностью. Они презирали весь округ Форд.
Летти почти не спала той ночью: в голове барабанной дробью стучали слова мистера Брайгенса «внушительная часть его имущества». Она ничего не сказала Симеону. Быть может, позднее… А может, предоставит сказать это мистеру Брайгенсу.
Симеон пытался выведать, зачем приезжал адвокат, что сказал, но Летти была слишком ошеломлена и слишком напугана, чтобы объясняться. И как могла она объяснить то, чего не понимала сама? В каком бы смятении ни пребывала, Летти твердо знала одно: нет ничего глупее, чем заранее поверить в благоприятный исход. Она поверит в него только в тот день, когда реально увидит хоть какие-то деньги, и ни минутой раньше.
Дверь, ведущая в кухню из гаража, была не заперта. Летти тихо вошла и прислушалась. В гостиной работал телевизор. На стойке шумела кофеварка. Она покашляла как можно громче и услышала, как кто-то окликнул ее:
– Это вы, Летти?
– Да, – наилюбезнейшим тоном отозвалась она.
Изобразив притворную улыбку, Летти вошла в гостиную и обнаружила там Йена Дэфо, он сидел на диване в пижаме. Обложившись бумагами, увлеченно изучал детали какой-то сделки.
– Доброе утро, мистер Дефо, – произнесла она.
– Доброе утро, Летти, – ответил он с улыбкой. – Как дела?
