Максим Шаттам - Хищники
— Мне нужна ваша помощь, Рисби. Я должен расспросить вас о Квентине Трентоне.
— Трен… Трентон? А… что он сделал?
— Не волнуйтесь, просто мне надо помочь подойти к нему.
Двое мужчин, находясь рядом, почти кричали из-за грохота стрельбы.
— Я не слишком хорошо знаю его. Трентон сам себе на уме.
На этот раз Фревен не стал внушать к себе доверие, его лицо приняло строгое выражение.
— Я вас не прошу, я вам приказываю. Вы сейчас выскочите и примете вправо, он должен быть где-то перед нами. Я буду прикрывать вас автоматным огнем, пока вы добежите до следующего укрытия.
Фревен заметил немного позади Маттерса, укрывшегося за двумя мертвыми телами. С ним рядом был медбрат Коллинс. Фревен помахал рукой, чтобы Маттерс увидел его, и дал ему понять, что требуется прикрытие огнем.
— Вы готовы? — спросил он после этого у Рисби, который ошарашенно смотрел на лейтенанта, желая сказать, что он не может, не готов сделать то, что от него требуют. — ДАВАЙТЕ!
Фревен выпрямился и принялся поливать очередью мешки с песком, уложенные на верху дюны. Оттуда регулярно велся обстрел пляжа. Из патронника его автомата стали вылетать гильзы, оружие дрожало в его руках, и, когда магазин опустел, он плашмя бросился на землю. Рисби устремился вперед и остановился в пяти метрах впереди. Фревен понял, что на него нельзя рассчитывать. Слишком молод, слишком напуган.
Фревен подал знак Маттерсу, но тот не ответил.
— Маттерс! — изо всех сил закричал лейтенант. — ПРИКРЫВАЙ ОГНЕМ!
Никакого ответа. Маттерс исчез.
Маттерс не прошел и десяти метров, как услышал за спиной свисток. Его окликнул медбрат, о чем говорили красные кресты на повязке на руке и на каске. Он вышел из-за баржи, откуда только что спустился. Маттерс нашел укрытие и ждал его. Медбрат, крупный брюнет с зелеными глазами, примерно тридцати лет, бросился на песок рядом с ним.
— Вы сержант Маттерс? — спросил он задыхаясь.
— Да.
— Меня послал ваш лейтенант. Я встретился с ним там, наверху, на корме нашей баржи. Я сообщил ему кое-что от некоей Энн Доусон. Он просил меня все повторить вам.
За одну минуту Маттерс узнал о последних сведениях, переданных медсестрой, и понял, почему его командир хотел захватить Трентона живым. Тот больше не был подозреваемым, а лишь потенциальным свидетелем. Но, судя по его поведению, он кого-то боялся, был настороже, кто-то ему угрожал. И этот кто-то мог быть убийцей. Они должны расспросить Трентона и узнать, кто заставил его так себя вести.
Маттерс увидел впереди лейтенанта, прислонившегося к куску металлической обшивки. Он бросился к нему, но тотчас же задрожала земля, и вокруг него взметнулось множество песчаных фонтанчиков. Он прыгнул, спрятавшись за попадавшие друг на друга тела, как за бруствер из плоти. Две пули с мягким звуком вонзились в живот мертвого солдата, в тридцати сантиметрах от головы Маттерса.
Медбрат прижался к нему. Маттерс отдышался и поискал глазами лейтенанта. Две группы солдат стреляли во все, что двигалось; чуть дальше, сгрудившись около толстого радиста, люди орали, чтобы их было слышно на расстоянии.
Внезапно лейтенант Фревен помахал рукой из воронки. Он жестом просил прикрыть его огнем. Маттерс показал, что у него есть только пистолет. Он осмотрелся вокруг в поисках оружия. Брошенное ружье лежало в метре от него. Недолго думая, Маттерс протянул руку, схватился за ремень и подтянул ружье к себе. Оно оказалось заряжено. В сумках у мертвых солдат, служивших ему защитой, он нашел пять полных магазинов. Он часто дышал, в ушах у него шумело. Но все происходящее не имело никакого смысла. Эта ярость, это желание разрушать, уничтожать другого только потому, что он носит форму другого цвета. Песчинки скрипели у него на зубах, вызывая озноб. Какая все это дикость…
Два мертвеца снова получили вражеские пули, отчетливо блеснула кость, и пуля срикошетила в каску.
Маттерс больше не мог переносить все это. Он находился здесь всего лишь несколько минут, но был уже на грани срыва. Он заметил, что лейтенант встал, оставив свое укрытие. Маттерс заплакал. Рядом с ним медбрат в полной растерянности осматривался, выбирая, куда бежать, оглядывая солдат на пляже: тех, кто уже не нуждались в его помощи, тех, кто могли без него обойтись, и тех, о ком он еще мог позаботиться.
Унтер-офицер вопил, прижимая руки к животу. Несмотря на все усилия, ему не удавалось удержать свои внутренности, которые выскальзывали из него наружу.
Другой человек выдернул чеку гранаты и изо всех сил бросил гранату в сторону пулеметного гнезда; одновременно неподалеку разорвался тяжелый снаряд, и воздух гильотинным ножом разрезали десятки осколков. Голова солдата откинулась назад, удерживаясь только на мышцах шеи. Он прошел метров пять нетвердой походкой, как обезглавленная курица, а затем кровь хлынула ему на плечи. Его лицо не выражало никакого страдания, только животный страх. И все. Пустой взгляд. А смерть отправилась дальше, взявшись уже за другого солдата, в десяти метрах от убитого.
Маттерс привык к виду крови, он уже бывал в переделках. Однако здесь что-то не заладилось. Он мог понять смертельное безумие сломленной души, жестокость мстительного эго, глубокую связь между жертвой и его убийцей. Но как тысячи людей могли преследовать и без тени злобы предавать мучениям себе подобных, даже не зная друг друга?!
Маттерс расслышал свое имя в какофонии стрельбы, криков и взрывов.
— МАТТЕРС! СТРЕЛЯЙТЕ, РАДИ БОГА! ПРИКРЫВАЙТЕ МЕНЯ! — кричал лейтенант Фревен.
Кевин Маттерс посмотрел на свое ружье, на пальцы, вымазанные кровью, и у него слезы потекли из глаз.
— МАТТЕРС!
Сержант стиснул зубы, на которых заскрипел песок. Его указательный палец медленно скользнул к спусковому крючку. Не в силах сглотнуть, Маттерс сплюнул. Он выплюнул то, что было во рту, в душе и в глубине его сознания. Потом встал на одно колено и увидел черный ствол станкового пулемета на самом верху дюны.
Первый выстрел, ствол ружья дернулся вверх. Он крепче сжал ружье, сильнее вдавив приклад в плечо, и снова выстрелил, не слишком стараясь целиться. Третий выстрел. Слезы слепили его, ему не удавалось четко увидеть цель. Четвертый выстрел. Краем глаза он увидел, как лейтенант Фревен открыто бежал по пляжу. Пятый выстрел. В ушах больше не шумело, в них жужжало, он терял слух. Маттерс вытер глаза и постарался совместить каску вражеского стрелка с линией прицела. Это было трудно. Казалось, что все вокруг дрожит. Он увидел, как дуло тяжелого пулемета поворачивается в его сторону.
Маттерс вздохнул и задержал дыхание.
Из ствола вражеского орудия вылетело пламя за полсекунды до того, как Маттерс различил звук.
Сержант еще раз нажал на спусковой крючок.
Он увидел, как черная каска откинулась назад, но и в него самого попала пуля. Удар свалил его на землю. Жжение от пробившего его тело металла достигло мозга Маттерса.
Он прищурил глаза. Пулеметная очередь задела его.
Тепло волной разлилось в его правом плече.
Его сердце выталкивало из тела кровь, которая образовывала пурпурную лужицу на влажном песке.
Фревен бежал зигзагами между кучами сухих водорослей, осколками снарядов, грудами тел и их разорванными частями. Он бежал, прижимая к себе автомат, его каска плотно сидела на голове, дыхание прерывалось от стресса. Перед ним, как дымовой занавес, поднимался песок, в него целились.
Еще пять метров.
Пуля прошла между его ног, в нескольких сантиметрах от колена.
Поначалу, удивленные этой вспышкой безумия, солдаты третьего взвода ничего не могли понять. Потом они нацелили свои ружья, прижав щеки к прикладам, и открыли огонь, желая защитить этого неразумного человека. А все потому, что на нем была униформа такого же цвета, как и у них.
Фревен мчался.
Еще немного.
Он не видел Трентона среди солдат.
Еще немного, несколько метров.
Он должен лечь, немедленно.
А вон и Трентон, он укрылся в широкой яме. Фревен свернул в его сторону. Трентон видел, как приближается лейтенант. Он посмотрел на него ненавидящим взглядом, но с места не сдвинулся. Он находился на передовой и знал: еще десять шагов — и верная смерть. Фревен, почти добежав до него, широко открывая рот, громко закричал:
— Не двигайтесь! Я должен сказать…
Огромный спрут вырвался из песка под Трентоном так внезапно, что ослепил Фревена своими чернилами. Горящий дым. И в ту же секунду страшный удар отбросил лейтенанта, превращая его дыхание в рычание, в глухой хрип.
Через мгновение Фревен лежал спиной на земле, оглохший, покрытый песком и зловещими клочьями. Трентона разорвало на части, и все, что он знал, исчезло вместе с ним.
15
Энн считала, что времени присущи оттенки запахов. Когда тянется, и ты теряешь терпение, оно пахнет лимоном и горчицей. В моменты возбуждения приобретает пряный запах, в присутствии приятного человека время отдает сахаром, а когда рядом несимпатичный человек, постепенно появляется кислый запах. При встрече с женщинами время пахнет или цветами, или плесенью. А сейчас, когда минуты тянулись бесконечно, она, вдыхая, ощущала горькую пленку на нёбе. Невежество, скука, боязливость безвременно отдавали горечью.
