Кристина Старк - Гончие Лилит
– Ну вот, ты не очень-то охотно отзываешься на Морковку. Поэтому я вынужден спросить, как тебя зовут по-настоящему.
– Что? – очнулась я.
– Мне не терпится узнать твое настоящее имя.
– Ой, да ни к чему, Боунс. Впредь я буду стараться живее отзываться на Морковку.
«Ауди» пронеслась мимо колониальных пейзажей, выехала на дорогу, тянущуюся вдоль обрывистого берега, и мое сердце пропустило удар: вот это вид! Океан, во весь окоем, синий, безбрежный, неспокойный.
– Можешь остановиться ненадолго? – встрепенулась я. – Хочу спуститься к берегу. На пять минут.
Кроссовер встал у каменной ограды, и я выбралась наружу, подставляя лицо ветру.
– Сколько там градусов? – я кивнула на воду.
– Десять-пятнадцать. Как и положено зимой. – Боунс вышел вслед за мной и встал рядом, щурясь на солнце.
– Август же на дворе.
– Это у тебя август. А тут, в Южном полушарии, конец зимы.
Зануда. Да разве это зима? Я в шортах и тонкой рубашке, и мне не холодно.
Я спустилась вниз по тропинке, сбросила босоножки, завязала узлом рубашку и побежала к воде. Таблетка подействовала: озноб прошел, а голова перестала трещать. Упасть в эту соленую воду, смыть пот и пыль путешествия, намочить пылающее лицо… Волна лизнула ступни.
– Но-но-но, – возник рядом Боунс, – с Морковкой иметь дело – еще куда ни шло. А возить потом по больницам овощ я не намерен. Ты в своем уме?
– Мне нужно искупаться. Я люблю океан.
– Вот еще бы он тебя любил, – проворчал он, ухватив меня за локоть. – Ты что, самоубийца?
– Свободу овощам! – Я выдернула руку из его клещей и рванула вперед.
Боунс поскакал следом, поднимая волны брызг и намереваясь остановить меня. Как бы не так: я упала в воду раньше, чем он подоспел. Плюхнулась в одежде. Вода оказалась холодней, чем я думала, – но все равно кайф!
– Чокнутая ирландка-самоубийца, которая поднимает меня в семь утра, вымогает деньги, потом пытается утопиться и вдобавок ко всему прочему не умеет танцевать стриптиз! Тебя что, послали мне за мои грехи?! – Боунс стоял в воде по колени, в намокшей на груди майке, раскинув руки в стороны.
Фыркая и отплевываясь, я поплыла прочь от берега. Надеясь, что Боунс останется стоять на месте и дождется меня, а не умотает домой.
– И кстати, там водятся акулы! – рявкнул он мне вслед. – У тебя ведь нет кровоточащих ран?!
Боже правый!..
– Акулы учуют кровь за версту, а потом примчатся и растерзают тебя на кусочки. Но не волнуйся, я похороню достойно и с почестями то, что от тебя останется!
Я развернулась, быстро доплыла до мелководья и выскочила из воды как ошпаренная, подпрыгивая на острой гальке. Не желая проверять, говорит он правду или врет.
– А теперь самое время испортить мне сиденья в машине своей мокрой задницей.
– Не плачь. Я купила полотенце и пижаму.
– Так вот на что ты тратила мои деньги. Нет, он невыносим.
Я наспех вытерлась, переоделась в пижаму с овечками, бросила в пакет свое мокрое тряпье, которое дома с великим удовольствием отправлю в мусорку, и оглянулась на Боунса. Тот стоял неподалеку, повернувшись ко мне спиной, и стягивал мокрую майку. Солнце ярко осветило его загорелую спину с большой татуировкой: вооруженный ангел с распростертыми крыльями. На первый взгляд ничего особенного, если бы общий силуэт фигуры не напоминал перевернутую пятиконечную звезду: два заостренных и устремленных вверх крыла выглядят как буква «V», две руки направлены вниз – в одной копье, в другой длинный нож, сдвинутые вместе ноги образуют пятый луч «звезды».
Словно почувствовав мой взгляд, Боунс обернулся. И в этот момент солнце нырнуло в облако, и все вокруг потускнело. Я не была впечатлительным человеком, но в этот момент он выглядел почти мистично: напряженная поза, растрепанные ветром волосы, непроницаемый взгляд – и обширная тень от облака, медленно накрывающая пейзаж у него за спиной.
Боунс окинул меня взглядом – пижама явно была мне к лицу, – но, слава богу, оставил при себе комментарии.
– У тебя есть куда сунуть и это тоже? – Он потряс своей майкой в воздухе. – Она из-за тебя намокла.
– Давай сюда.
– И не забудь потом вернуть. Хотя… если тебе будет одиноко в твоем унылом домике и в твоей грустной постельке и тебе захочется спать в моей майке и вспоминать мой запах – можешь оставить ее себе. – Он притронулся большим пальцем к моему подбородку.
– Извращенец, – отпихнула я его руку.
– Да ладно, всем девчонкам нравится надевать мои футболки.
– Самовлюбленный псих.
Боунс громко расхохотался и уселся в машину. Я устроилась на пассажирском месте.
– Признайся уже, Морковка, ты без ума от меня. Ты так взволнованно закусываешь губу, когда я к тебе обращаюсь.
– Закусываю, чтобы не наговорить тебе гадостей. И внесу ясность: мне не нравятся татуированные панки, создающие вокруг себя хаос и шумиху.
– Вот как.
– Мне нравятся парни с безупречным воспитанием и хорошими манерами, которые хорошо ладят с девушками, эмоционально открыты, внимательны к своему гардеробу и…
– Трахают друг друга.
– Какой же ты…
– Морковка, ты только что описала парней с нестандартной ориентацией. Если тебе нравятся именно такие, то у меня для тебя плохие новости.
Все, он больше не дождется от меня ни слова. Вот что мне следовало сделать давным-давно – глядеть в окошко и молчать в тряпочку.
Машина затормозила на нашей улице, я молча вышла, хлопнула дверцей и подошла к Боунсу. Тот только что спрыгнул с сиденья и теперь лениво потягивался и разминал шейные мышцы.
– Хочу тебе кое-что сказать. – Прочистив горло, я продолжила: – И буду признательна, если ты в ответ просто промолчишь. Во-первых, спасибо, что не оставил меня в беде, я очень благодарна. Во-вторых, я верну тебе деньги, как только разберусь, где тут обменивают доллары. В-третьих, вот твоя майка, спи в ней сам. В-четвертых, мне уже гораздо лучше, и, думаю, ты будешь рад услышать, что я больше не стану надоедать тебе просьбами. Ну вот, кажется, все.
Боунс вздохнул, и мне показалось, что сейчас он скажет что-то… хорошее. Что-то, что говорят друг другу взрослые, воспитанные люди.
– Мне нравится твоя пижамка, Морковка. Я не прочь увидеть тебя в ней еще раз. А лучше без нее.
«А-а-а-а-а!»
– Я же просила просто промолчать!
Глотая досаду, я забрала пакеты с покупками и быстро пошла к своему дому. Шумно ввалилась внутрь, выронила пакеты и осела на пол, привалившись спиной к двери.
«ЧТО. ВСЕ ЭТО. БЫЛО?»
* * *Оказывается, уровень жизни можно повысить до степени «роскошный», всего лишь раздобыв упаковку «Тампакса», новые полотенца и мыло с ароматом клубники. Оказывается, горячий душ и таблетка жаропонижающего средства способны творить чудеса. Оказывается, из тушеного овоща можно снова превратиться в человека, если проспать десять часов кряду.
Я проснулась в семь вечера, и за окном уже стояли сумерки. Стемнело рановато. И впрямь зима… Двери на террасу были распахнуты, ветер шевелил занавески и доносил смех и звуки музыки со стороны виллы Боунса. «Барбекю с девочками» в самом разгаре. Дерзкий вызов тишине темной африканской ночи и безмолвию восходящей над океаном луны.
Я прикрыла плотно двери, задернула шторы и принялась придумывать занятие на вечер. На втором этаже, помнится, видела полку с книгами. Телевизор – ура! – работает. Надеюсь, среди программ найдется какое-нибудь шоу африканских талантов: безумные танцы, игра на экзотических инструментах, поедание змей…
В кухонном шкафу под раковиной обнаружилась бутылка шардоне и упаковка сушеного манго. Да у меня сегодня тоже праздник! Я плеснула вина в бокал, закуталась в плед и вышла в сад. Где-то совсем близко послышался бархатный хохоток, и я машинально повернула голову на звук. На балконе виллы Боунса, которая отсюда была видна как на ладони, ясно различалась фигура белого парня в светлых джинсах, тискающего темнокожую девушку в блестящем платье. Потом занавеска у них за спинами шевельнулась, и на балконе возникла еще одна женская фигура – загорелая девушка в одном купальнике. Боунс одарил вниманием и ее тоже. Это был он. Луна сияет так ярко, что я смогу даже рассмотреть татуировку у него на спине, когда он развернется…
– Эй, Морковь!
Я вздрогнула и пролила вино.
– Хочешь быть четвертой? Боунс. Скотина. Придурок.
Но, судя по голосу, он все еще трезв, как стеклышко. Удивительно.
Девушки хихикают и машут мне руками. Боунс тоже смеется и что-то им говорит. Достаточно громко, так что я хорошо различаю некоторые слова. «Сегодня приехала». «Рыжая». «Тоска с ней зеленая».
А вот это он зря сказал.
Я сделала большой глоток, набрала в легкие побольше воздуха и крикнула:
– Ты боялся украсть тележку! Боялся акул! И чуть не расплакался, когда намочил маечку! И это со мной – тоска зеленая?!
