С. Тремейн - Холодные близнецы
– Энгус, ответь мне.
– Сара, ты несешь какую-то ерунду!
Он хотел говорить спокойно. Сара терпеть не могла, когда на нее кричат, а если он повышал голос, она тотчас заливалась слезами. Наследие ее деспота-отца. Но потом она съехала и вышла замуж за грубого мужика – Энгуса – который не слишком от ее отца отличается.
И кто виноват? Она? Или, может, никто, а просто повторяются поведенческие модели? Энгусу это было безразлично – он не обладал иммунитетом к повторению поведенческих моделей, вызванному генами и обстановкой, и хотел выпить. Большой стакан нормального виски, как делал его брюзгливый неудачник-отец, избивающий Энгусову маму ежемесячно, если не чаще. Однажды он свалился в реку и утонул. Так ему и надо – вот теперь вся твоя выпивка, старый алкаш!
– Сара, ты бредишь!
– А как еще наша дочь узнала про Лидию в больнице?
– Ты не можешь утверждать, что ей снится именно это.
– Белая палата, печальные лица смотрят сверху вниз, среди них ее дед. Гас, что это такое? Только больница. И картинка настолько ясная! Как все ужасно, боже мой!
Она сейчас вот-вот расплачется. Какая-то часть Энгуса хотела, чтобы она рыдала – так, как едва не разрыдался он сам, когда Кирсти сказала те слова.
Его жена всхлипывала.
Энгусу не терпелось выложить ей чудовищную правду, однако он накрыл своей широкой ладонью маленькую белую руку жены. Аккуратные бесполезные пальцы, которые не способны привязать лодку рифовым узлом, но он все равно любил их – эти ласковые нежные ручки. Когда-то.
Сможет ли он полюбить ее снова? Без всяких сомнений, не терзаясь обидой и не желая ей отомстить?
– Сара, а твой отец ей часом не проболтался? Он же обожал девочек. Или твоя мама. Мой брат. Кто угодно мог ляпнуть про больницу, и она услышала, а остальное придумала. Прикинь, в какой кошмар это превращается в воображении ребенка. Больница. Палаты. Смерть. История закрепилась у нее в памяти, и поэтому она видит страшные сны.
– Но я не верю, что ей кто-нибудь рассказал с глазу на глаз, Энгус! Ох, вряд ли… О том, что Лидия приходила в себя, известно лишь моей семье, но я у них спрашивала.
– Чего?
Пауза.
– Ты расспрашивала мать с отцом?
Опять молчание.
– Господи, Сара, ты звонишь людям и выкладываешь все, что касается только нас одних? Разве они могут хоть чем-то нам помочь?
Его жена глотнула из бокала и покачала головой. От напряжения ее губы сжались и побелели.
Энгус уставился на вино в бокале, чувствуя тщетность собственных усилий. Какое мерзкое ощущение! Похоже, что ты сидишь в ванне, и вода вытекает через слив, а ты деревенеешь и как будто переносишься на другую планету с отвратительными жизненными условиями. Они мерзли в доме смотрителя маяка, они с головой окунулись в работу, но все это бесполезно.
Нет. Он обязан мыслить позитивно. Ради Кирсти.
Завтра он снова попробует. Может, отошлет резюме в архитектурную контору в Портри. Они ведь чуть не взяли его на неполную занятость, их нужно еще разок подтолкнуть. «Убедитесь сами – я проектировал небоскребы, думаю, что и овчарню смогу смастерить». Возможно, он будет их умолять. «Помогите, мне нужна работа и зарплата в десять кусков. Моя маленькая дочь мерзнет и живет в настоящем холодильнике на острове».
– Гас, но существует куча историй о близнецах, у которых есть телепатическая связь, мы раньше говорили об этом и… у девочек были одинаковые фантазии. Помнишь, как они вдруг обе разом начинали смеяться и мы не понимали, почему?
Энгус откинулся в кресле и протер глаза грязными пальцами. Он слушал скрип дома. Кирсти сидела в своей комнате и возилась со стареньким айпадом. Он еле-еле различал отдаленные щелчки и свисты компьютерной игры, которые заглушал шорох дождя по оконному стеклу. Его дочь затерялась в компьютерном мире, и он не мог ее винить – там лучше, чем в реальности.
А реальность была такова: Энгус помнил, как Кирсти и Лидия начинали одновременно и без причины смеяться. Он изумленно смотрел на близняшек, когда они начинали дружно хихикать. В одну и ту же секунду, сидя на разных стульчиках и не сговариваясь между собой. Порой девочки даже находились в разных помещениях. Он ходил из комнаты в комнату и заставал там своих дочерей, смеющихся без видимой причины.
Он многое помнил. Однажды Лидия в своей спальне читала книжку Роальда Даля «Большой и добрый великан». Он заглянул к Кирсти и обнаружил, что та читает ту же самую страницу. А один раз он видел, как они возвращаются из школы. Первой шла Кирсти, плетущаяся, как на похоронах, а затем появилась Лидия, идущая точно так же в тридцати ярдах позади. Похоже, обе пребывали в трансе. Для чего они это делали? Забавлялись или между ними была телепатическая связь? Но он все равно не верил в паранормальные явления и не забивал себе голову подобной ерундой. В научных статьях говорилось, что между близнецами никакой телепатии нет – и это просто обыкновенное чудо, вызванное идентичным набором генов.
Он уставился на покрытое дождевыми каплями окно. Мрачная непогода манила его.
Какая-то его часть хотела выскочить наружу, карабкаться по суровым гребням Блэк-Куллинз, бороться с ураганом на вершине возле Старика из Сторра.[11] Но он сидел дома и ждал, когда жена заговорит. Она допила вино, прикончив бутылку. Открыть другую? Он всегда полагался на жену, позволяя ей контролировать количество выпитого, но сейчас вознамерился открыть вторую бутылку, хотя было только пять часов вечера.
– Энгус, прошу тебя. Могла же у них быть телепатическая связь? А что насчет тех близнецов в Финляндии, которые погибли в одно и то же время в автокатастрофах?
– За десять миль друг от друга и в ту же самую ночь. Ну и?
– Но разве не удивительно? Это – прямое доказательство моей теории! – твердила Сара.
– Нет.
– Но…
– Сара, если между ними и существовала ментальная связь, то в нее я верить не собираюсь. Да если она и была, что с того? Сара, послушай, Лидии уже ГОД нет в живых. А кошмары Кирсти начались лишь несколько месяцев назад.
Дождь вроде бы перестал.
Жена покосилась на Энгуса.
Он продолжал:
– Даже если ты думаешь, что близнецы способны транслировать на расстоянии свои сны, я считаю, что невозможно сделать такое через эфир, когда один из близнецов МЕРТВ. Что скажешь?
Сара ничего не ответила.
Он рассмеялся коротким лающим смехом:
– Если, правда, ты не намекаешь на то, что Лидия превратилась в маленькое привидение. В такой крошечный призрак, который летает туда-сюда и общается со своей сестрой. Где он, призрак, сейчас? Сидит в шкафу, держась за голову?
Энгус пошутил. Он попытался привнести в ситуацию юмор.
Однако он прикоснулся к истине, и когда он все понял, у него закружилась голова. Сара не смеялась и не хмурилась, она просто смотрела на него, дождь за окном снова разошелся, проникая в бетон и раствор этого дурацкого дома.
– Сара, неужели ты веришь в призраков? Да возьми ты себя в руки! Лидия умерла, а Кирсти – обычная сбитая с толку несчастная девочка. Кирсти нужно лишь одно – чтобы ее родители не свихнулись окончательно!
– Нет. Это не привидение, а нечто другое.
– Что?
– Я…
– Что?
– Я… – не договорив, она прикусила губу.
Энгус чувствовал, что скоро заорет на нее: «Да что ты молчишь, черт побери?!» Его переполнял гнев. Он с трудом сдержался и, стараясь говорить равнодушно, спросил:
– О чем ты, Сара? Что еще за великая тайна?
– Не знаю. Но сны, что они означают?
– Это – сны, и ничего больше! – воскликнул он в отчаянии.
Весьма пафосно, зато искренне.
В течение десяти секунд в комнате царила гробовая тишина. Потом Сара встала и, взяв пустую бутылку, прошествовала с ней на кухню. Энгус проводил ее глазами, джинсы висели у нее на бедрах. Раньше они сбрасывали возникшее между ними напряжение с помощью секса. И он до сих пор хотел ее – хотел по-настоящему, даже тогда, когда на нее злился.
Что будет, если они сейчас лягут в койку? У них всегда был жесткий секс: так любила Сара. Одной из причин, по которой он влюбился в нее, была ее неожиданная животная сексуальность. Укуси меня, шлепни меня, трахни меня. Сильнее. Но если он поведет себя с ней грубо, вдруг вспыхнет его скрытый гнев – куда это может завести?
Из кухни вернулась Сара. Без второй бутылки. Его настроение ухудшилось донельзя, хотя куда уж тут ниже. Может, открыть вино позже, когда жена отправится на боковую? Хотя, ему пора завязывать. Кирсти нуждается в относительно трезвом и разумном отце. Должен ведь хоть кто-то соображать, что такое ответственность?
Но теперь ему очень сложно выкрутиться: надо поддерживать ложь в убедительном виде. Да остров не особо помог, а он надеялся, что тусклый неприятный ноябрь окажется не столь тоскливым. Да, а ведь еще поздняя осень. Что же будет зимой? А может, здешний климат их встряхнет: им волей-неволей придется выживать вместе.
Или зима покончит с ними.
