Ларс Кеплер - Соглядатай
– Он обращает на что-то наше внимание, – продолжала Марго. – Хочет указать на что-то… или посоревноваться, помериться силой с полицией, потому что чувствует себя чертовски сильным и умным, когда оставляет полицейских с носом… И это чувство непобедимости приведет к новым убийствам.
Йона взглянул на первую жертву; его взгляд приковала к себе ее белая рука у бедра, сложенная ковшиком и оттого похожая на раковину мидии.
Он тяжело поднялся, опираясь на палку, и подумал: что-то привлекло преступника к Марии Карлссон, что-то заставило его перейти границу и перестать быть только подсматривающим.
– И вот еще что, – добавила Марго. – Из-за этого чувства превосходства, как мне кажется, он мог оставить следы, улики, которых мы не прочли…
Она замолчала – Йона просто перешел, с трудом ступая, к одному из столов. Остановился перед телом, опираясь на палку. Тяжелая летная куртка из грубой кожи была расстегнута, с изнанки видна теплая овчина. Йона склонился над телом, показался его «Кольт комбат» в кобуре.
Марго встала, чувствуя, что ребенок в животе проснулся. Он спал, пока она двигалась, и просыпался, когда она сидела или лежала. Обняв живот рукой, Марго подошла к Йоне.
Он рассматривал изрезанное лицо жертвы – словно не верил, что женщина мертва, словно хотел, склонившись над ней, почувствовать ее влажное дыхание на своих губах.
– Что думаешь? – спросила Марго.
– Иногда я думаю, что грезам о справедливости суждено остаться в детстве, – ответил Йона, не спуская глаз с тела.
– О’кей.
– Но что, в таком случае, закон? – произнес он.
– Я могу ответить, но подозреваю, что у тебя найдется другой ответ.
Йона распрямился и подумал, что закон пытается поймать и присвоить справедливость, подобно тому, как Люми в детстве пыталась поймать солнечный зайчик.
Нолен читал имевшийся протокол вскрытия, одновременно составляя свой собственный. Обычная цель внешнего осмотра – описать видимые повреждения вроде отеков, потери цвета, царапин, кровоподтеков, разрывов кожи и ран. Но на этот раз Нолен искал некую деталь, ускользнувшую от внимания при первом обследовании, неявную деталь.
– Большинство ножевых ранений не смертельны, и преступник наносил их не с целью убить, – заметил Нолен. – Иначе они не были бы направлены на лицо.
– Значит, ненависть сильнее, чем желание убить, – подытожила Марго.
– Он хотел уничтожить лицо, – кивнул Нолен.
– Или изуродовать до неузнаваемости, – предположила Марго.
– Почему у нее так широко открыт рот? – тихо спросил Йона.
– Челюсть сломана, – объяснил Нолен. – А на пальцах – следы ее собственной слюны.
– Во рту или в глотке что-нибудь было? – спросил Йона.
– Ничего.
Преступник стоял и снимал эту женщину, пока она надевала колготки, размышлял Йона. Именно в этот момент он – в роли наблюдателя, который нуждается в границе (или, по крайней мере, осознает ее), – границе в виде тонкого оконного стекла.
Но что-то заставило его перейти эту границу, повторил себе Йона; попросив у Нолена фонарик, он посветил в рот покойнице. Слизистые оболочки высохли, глотка стала бледно-серой. В горле ничего, язык запал, внутренняя сторона щек потемнела.
Посреди языка, в его толстой части, виднелась дырочка. Она могла иметь естественное происхождение, но Йона был уверен, что это пирсинг.
Йона заглянул в первый протокол, прочитал описание рта и желудка.
– Что ты ищешь? – спросил Нолен.
В пунктах 22 и 23 описывались только губы, зубы и десны, а пункт 62 гласил, что язык и подъязычная кость не повреждены, но упоминания о проколе в описании не оказалось.
Йона почитал дальше, но в протоколе не говорилось об обнаруженном в желудке или кишечнике украшении.
– Я хочу посмотреть запись, – сказал он.
– Ее сто раз уже смотрели с пристрастием, – ответила Марго.
Йона устало оперся о палку, поднял лицо, и серые глаза вдруг стали свинцовыми, как грозовое небо.
Глава 29
На вахте в полицейском управлении Марго записала Йону как своего гостя, и ему пришлось надеть гостевой бейдж, прежде чем дверь с кодовым замком пропустила их.
– А ведь тебя многие захотят увидеть, – заметила Марго, когда они шли к лифтам.
– У меня нет времени. – Йона бросил бейджик в мусорную корзину.
– И все-таки приготовься пожать кое-кому руку. Сможешь?
Йоне вспомнились мины-ловушки, установленные за домом в Наттавааре. Изготовив смесь аммиачной селитры и нитрометана, он получил второстепенное взрывчатое вещество. Установил две мины с тремя граммами пентрита в качестве воспламеняющего заряда и уже направлялся назад к пристройке за третьим запалом, когда пакет с пентритом взорвался. Тяжелую дверь сорвало с петель, она ударила Йону по правой ноге и выбила головку бедра.
Боль была, как стая черных птиц, хищных, крупных чаек – они опустились на его тело и заполонили землю, на которой он лежал. Птицы встрепенулись и исчезли, словно их сдуло ветром, когда Люми присела рядом и взяла его за руку.
– Руки у меня еще целы, – ответил Йона, когда они проходили мимо дивана и кресел.
– Уже неплохо.
Марго придержала дверь лифта, подождала, пока бывший комиссар поспевал за ней.
– Не знаю, что ты хочешь разглядеть в этой записи, – сказала она.
– Я тоже не знаю, – ответил он, входя следом за ней.
– Во всяком случае, ты излучаешь какую-то особенную силу, – улыбнулась она. – И мне это почти нравится.
Когда они вышли из лифта, в коридоре уже толпился народ. Все вышли из своих кабинетов, расступились, пропуская Йону.
Йона молчал, не отвечая на обращенные к нему взгляды и улыбки. Он знал, что выглядит жутко. Борода отросла, волосы запущены, он хромал, опираясь на палку, не хватало сил распрямить спину.
Казалось, никто толком не знал, как отнестись к его возвращению. Коллеги рады были его видеть, но, похоже, их охватило смущение.
Кто-то держал в руках стопку бумаг, кто-то – стаканчик кофе. Этих людей Йона годами встречал каждый день. Он прошел мимо Бенни Рубина, невозмутимо поедавшего банан.
– Я уйду, как только посмотрю запись, – пообещал Йона Марго, когда они подошли к двери его бывшего кабинета.
– Мы переехали в двадцать второй. – Марго указала дальше по коридору.
Йона постоял несколько секунд, пытаясь отдышаться, – болела поврежденная нога, и он крепко уперся палкой в пол, чтобы дать телу передышку.
– На какой помойке ты его откопала? – с ухмылкой спросил Петтер Неслунд.
– Идиот, – бросила Марго.
Навстречу Йоне шел начальник управления, Карлос Элиассон. Очки для чтения, висевшие на шее на шнурке, покачивались.
– Йона, – тепло приветствовал Карлос.
– Да, – ответил тот.
Оба пожали друг другу руки, и в коридоре раздались аплодисменты.
– Я ушам своим не поверил, когда сказали, что ты в управлении. – Карлос не мог сдержать улыбки. – И вот… я почти не верю, что ты, правда, здесь.
– Я только взгляну кое на что. – Йона хотел пойти дальше.
– Заходи ко мне потом. Поговорим о будущем.
– А что толку о нем говорить? – ответил Йона и двинулся дальше.
Служба в уголовной полиции, казалось, была у него в другой жизни, еще до детства. Ни к чему возвращаться, подумал бывший комиссар.
Он не оказался бы здесь, если бы не рука первой жертвы, ковшиком лежавшая у бедра.
Из-за нее в сознании Йоны слабо затеплилась догадка.
Эти тонкие пальцы так похожи на пальчики Люми. В его душе проснулась былая внимательность, толкнувшая его рассмотреть труп ближе.
– Ты нужен нам здесь, – прошептала Магдалена Ронандер, пожимая ему руку.
Хотя Йона уже отошел от дел, у него возникло ощущение, что между убийствами существует связь, и ему хотелось проверить, так ли это. Вполне может быть, он сумеет помочь Марго сделать первые шаги через заросли, пока она не заметит торную дорогу.
Йона покачнулся, когда боль стрельнула в ногу, оперся плечом о стену, услышал, как кожаная куртка проскребла по шероховатому покрытию.
– Я передала по внутренней сети, что ты придешь, – сказала Марго, когда они остановились перед дверью с номером 822.
Анья Ларссон, помощница Йоны все эти годы, стояла на пороге своего кабинета. Она раскраснелась, подбородок дрожал, на глаза навернулись слезы. Йона остановился перед ней.
– Мне тебя не хватало, – сказал он.
– Правда?
Йона кивнул и взглянул ей в лицо. Светло-серые глаза тускло блестели, словно его лихорадило.
– Все говорили, что ты погиб, что ты… Но я просто не могла поверить… я не хотела, я… я всегда думала, что ты слишком упрям, чтобы умереть. – Анья улыбнулась сквозь слезы.
– Просто мое время еще не пришло, – ответил он.
Коридор начинал пустеть, люди возвращались по кабинетам – они уже вдоволь насмотрелись на поверженного героя.
– На что ты стал похож?! – Анья вытерла щеки рукавом.
– Знаю, – просто признал Йона.
– Тебе пора идти, Йона. Тебя ждут. – Анья погладила его по щеке.
