Башня из слоновой кости - Паола Барбато

превыше всего. Она толкала лестницу, удерживая ее сбоку обеими руками, прижимаясь к стене. Они вместе проскользнули вплотную к стене и мимо двери в сектор E, потом повернули налево, и Мара смогла снова встать лицом вперед. Она провела лестницу через Узкий проход, аккуратно прислонила ее к коробкам справа и прошла сама, слегка задев картон своим худи. Наверное, надо было снять его, если собиралась двигаться быстрее. Преодолев поворот, она снова оказалась в секторе F. Мара подвинула лестницу к столу в глубине и раскрыла ее. Теперь она стояла прямо перед окном – через три дырочки в шторе виднелись кусочек дома напротив, неопределенное пятно на тротуаре и зеленая полоска открытой ставни. Она в очередной раз отметила, что за последние годы потеряла многое, но не зрение. Поднявшись по ступенькам до самого верха, Мара посмотрела на пятно. До угла было около двух метров, три ряда коробок, и темная тень. Пятно вроде бы слегка увеличилось. Она огляделась, размышляя, как бы получше его рассмотреть и не слишком ли поспешно она отказалась от идеи с биноклем. В конце концов пришлось смириться и сделать единственно возможное. Опираясь коленями на ступеньки лестницы и руками на коробки, Мара ощутила знакомое головокружение – в двух метрах над полом все казалось шатким, и еще нахлынул страх: казалось, что стена вот-вот рухнет. Однако на самом деле ничего не шаталось, и даже если бы труд многих лет обрушился, падать все равно было бы некуда. Дождавшись, пока головокружение пройдет, Мара подалась вперед, опираясь всем телом на два ряда коробок, закрыла глаза и вдохнула. Пыль, конечно же. Пыль и старый картон. Медленно выдохнув через рот, она вдохнула снова. Пыль, старый картон, а может, чуть-чуть пахнет нафталином? Она мысленно пробежалась по сектору F: на четвертом уровне лежали какие-то вещи? Не ее – возможно, отцовские. Пиджаки отца. Она снова со свистом выдохнула, вдохнула в третий раз, набирая в легкие как можно больше воздуха. Пыль, старый картон, нафталин, клей… да, клей, пожалуй, а еще…

сырость

Она резко открыла глаза, уставившись в угол, подобралась еще ближе. Да, пятно расползлось. Протечка, течь – похоже, этажом выше лопнула труба или что-то сломалось. Точнее не определить – не с того места, откуда она смотрит. Но ясно одно: это Великий Враг – вода.

за стеной струится вода

ниже – коробки

ниже – моя Башня

* * *

У нее всегда было особое представление о том, что такое Башня из слоновой кости. Все считают, что это неприступное сооружение, возведенное из драгоценного материала. Но Маре никак не удавалось выбросить из головы, что слоновая кость – это бивни животных, а значит, Башня, по сути, состоит из зубов. Омерзительная картина: оказаться запертым в пасти, которая в любой момент может начать тебя пережевывать. Именно в таком состоянии она и хотела провести остаток жизни. Квартира в доме постройки начала шестидесятых годов состояла из трех комнат, а также кухни, ванной и чулана. Мара заранее выяснила точные размеры пространства, чтобы спланировать свою личную Башню. По приезде она обнаружила лишь заказанную мебель: односпальную кровать, стол со стулом и книжный шкаф. Обустроившись, она вновь измерила каждую комнату, переименовав их согласно составленной схеме. Вход стал сектором A, кухня – сектором B, первая спальня – сектором C, вторая – сектором D, чулан – сектором E, а большая комната – сектором F. Лишь тогда она распорядилась доставить первые коробки. Белые, все одного размера. Их производила немецкая фирма, у которой она позже приобрела несколько нестандартных коробок, чтобы заполнить оставшиеся пустоты. Коробки прибывали запечатанными, с буквой, обозначающей сектор, и с этикеткой, на которой был указан перечень содержимого. Следуя тщательно продуманной схеме, над которой она долго работала, Мара расставила коробки вдоль стен. Жизненное пространство резко сократилось, и она дала себе несколько дней, чтобы привыкнуть, прежде чем заказать вторую партию коробок. На оптимальное размещение этих символических «бивней» ушло два месяца, а начала она с сектора F – комнаты, где работала и где расставила более двухсот коробок. В оставшемся пространстве умещались стол, стул и книжный шкаф. Со временем еще две или три коробки она заполнила своими каталогизированными работами. Еще до выхода из «Структуры» она с помощью Валерии отправила резюме в несколько издательств, предлагая услуги носителя языка для перевода с русского. Поступило несколько заинтересованных откликов, и Мара почти сразу подписала контракт с издательством, специализирующимся в основном на политических текстах. Постепенное уменьшение жизненного пространства ее не беспокоило – она не хотела пространства, не хотела свободы действий. Так она жила пять лет, передвигаясь по узкому коридору между картонными стенами, оставив себе лишь тропинки от стола до кухни, от кухни до кровати, от кровати до ванной. В день, когда ей доставили последнюю коробку, она попросила сообщить Луке, чтобы он расторг договор аренды склада. Мара не общалась с ним напрямую – закон это запрещал, но через третьих лиц снова извинилась за доставленные неудобства. Она знала, что сначала он пытался отправить хотя бы ее личные вещи теще, но ее мать их не приняла. Другие родственники, представители редеющей семьи, которая раскололась после смерти старшего поколения, рассеялись по всей Италии и лишь приняли к сведению этот вопрос, чтобы не навлечь осуждения журналистов, которые крутились рядом. В конце концов все они отказались, заявив, что не готовы. Долгие восемь лет, проведенных в «Структуре», Мара надеялась, что Лука примет единственное разумное решение – выбросит все, соберет ее прошлое в кучу и сожжет. Однако ее муж, теперь уже бывший, выбрал самый болезненный путь, личную Голгофу, на которую решил подниматься шаг за шагом, давая себе время пережить утрату и оставить ее позади. Он арендовал склад и отвез туда все, что принадлежало ей: одежду, шторы из гостиной, книги, компьютерные флешки, лекарства из шкафчика в ванной и даже кухонную утварь. Он не оставил ничего, что принадлежало ей или им обоим. Прежде чем продавать дом, он избавился от всей мебели, даже от той, что стояла в детских. Андреа попрощался со своим столом в разноцветных наклейках, а Клара – с прелестной кроваткой под балдахином. Сдав ключи от дома агентству по продаже недвижимости, Лука стер из жизни все следы бывшей жены. И все же ничего не выбросил. Все восемь лет он каждый месяц платил за аренду склада, пока Мара не вышла из REMS – резиденции для обеспечения мер безопасности, которую раньше называли попросту психиатрической судебной больницей.

* * *

Спустившись с лестницы,