Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»
Чжао поколебался какую-то долю секунды, затем скинул пальто на руки Крабикову и направился к дивану. Он вдруг стал вальяжным и уселся в кресло рядом с диваном. Крабиков, неожиданно для себя принявший пальто гостя, скорчил недовольную гримасу, но не произнес ни слова: китаец отдал пальто небрежно — наверное, у себя дома он вот так сдавал его прислуге. Чжао тем временем удобно разместился в кресле и даже потянулся всем своим худым стройным телом. Он постарался изобразить скуку, но его красивое, с тонкими чертами лицо приняло выражение любезной учтивости, искусно скрывавшей удовольствие, испытанное от ловкой выходки с пальто.
— Я бы не отказался от бренди, — сообщил он и добавил, не сумев удержаться: — Если оно у вас есть, конечно…
— Оно есть. Крабиков, давайте, действуйте.
Тот кивнул и пересек комнату, направившись к бару. Он налил и подал китайцу добрую порцию коньяка, а Казин наблюдал, как гость, отпив глоток, не сумел скрыть невольного восхищения. И тогда Казин улыбнулся.
— Боюсь, вы нашли Москву невероятно холодной. — Голос хозяина дачи был резок, явно не подходил для задушевных бесед и уж никак не вязался с радушной улыбкой. — А мне доложили, что сейчас в Гонконге пятьдесят девять по Фаренгейту. Почти весна, не так ли?
Чжао сбил щелчком невидимую пылинку с брючины своего роскошного, сшитого на заказ, отутюженного костюма и непринужденно кивнул:
— Вы работаете в Московском Народном банке, мистер Казин? Надеюсь, вы его директор?
Казин взглянул на Крабикова, и оба русских ухмыльнулись.
— Можно сказать и так. — Казин затянулся, отвел сигарету и вперил взор в гостя, о чем-то соображая. Глаза его сузились. — Банк… как бы это выразиться?.. В банке привыкли действовать согласно моим распоряжениям. Так что можно назвать меня и директором. Теневым директором.
Чжао в нетерпении дернулся.
— Я рассчитывал на встречу с правлением банка, а также с министром… Министром финансов, я имею в виду.
— Да, конечно. Это само собой. Со временем… Моя официальная должность — председатель Комитета государственной безопасности.
Чжао кашлянул. Он не понял трех последних русских слов.
— Вы при министре финансов? — попытался уточнить он.
Возникла длинная пауза. Но когда Казин наконец произнес свое уточнение, Чжао вскочил, ибо услышал:
— Я при Кей-Джи-Би, мистер Чжао.
Повисла еще одна, более длительная пауза. На лице Чжао не отразилось ничего, но все трое сидевших в комнате прекрасно сознавали содержание, стоявшее за воцарившимся молчанием. Многозначительная тишина была более глубокой, чем минуту назад. Наконец китаец откашлялся и начал:
— Это… это несколько неожиданно… — Голос его звучал глухо: гость подрастерял самоуверенность.
Казин продолжал сидеть неподвижно, подперев руками подбородок. Он пристально изучал собеседника, и, похоже, полученные результаты его не радовали. Наконец он медленно заговорил:
— Я понимаю вас, мистер Чжао. Вас тайно пригласили в Москву для обсуждения финансовых вопросов, представляющих взаимный интерес. Вполне естественно, что человек вашего ранга, то есть такая значительная персона, как вы, рассчитывал на встречу с банкирами, министрами. Но, организовав ваш визит ко мне, мы сумеем избежать массы ненужных формальностей, мистер Чжао. — Казин умолк, неторопливо отвел руки от лица и положил их на стол.
Возникавшие в беседе паузы уже начали нервировать Чжао.
— А сумеем ли?
— Да, сумеем. Все эти официальные лица, политики, дельцы — ух!.. — Казин с презрением махнул рукой. — Я полагаю, вы предпочитаете иметь дело с теми, кто принимает решения, подобно вам самому. Мы рассчитываем обсудить то же, что волнует и вас. Мы намерены говорить о деньгах, о власти… И вот о чем! — Казин указал рукой в направлении двери.
Чжао обернулся, следуя взглядом за указательным пальцем Казина, и увидел висевшую на стене крупномасштабную карту ЮВА, на которой кто-то обвел Гонконг красным кружком. На верхней кромке карты, тоже в красном кружке, была написана дата: «19 сентября 1988 года».
— Вам известно, что означает эта дата?.. О, пожалуйста, закуривайте, если желаете…
Чжао, уже доставший свой золотой портсигар, неторопливо зажег сигарету. Он медлил, стараясь обрести время на раздумья. Он успел оправиться от шока, испытанного четверть часа назад, когда он неожиданно для себя оказался гостем КГБ. К тому же он прекрасно понимал: что бы ни произошло в течение этой беседы, все будет представлять колоссальный интерес для Центральной разведки Китая. Он помнил также, что там хорошо платят, и вознамерился ничего не упускать из виду.
— Нет, — произнес он наконец, — эта дата мне ни о чем не говорит.
Казин, казалось, потерял интерес к беседе. Он развернулся в сторону Крабикова и устало сказал:
— Разъясните ему.
— Это тот день, когда Томасу Эдварду Юнгу исполняется шестьдесят пять лет, — пояснил генерал-майор. — Вы, конечно, знаете мистера Юнга?
Чжао пожал плечами.
— Разумеется… если, конечно, мы говорим об одном и том же человеке. Он председатель правления и исполнительный директор Тихоокеанской и Кантонской банковской корпорации в Гонконге.
— Вот именно. Кто ваши банкиры, мистер Чжао, случайно не они?
— И они тоже среди прочих. Люди моего уровня имеют по нескольку банкиров, мистер Крабиков. Однако я не понимаю, какое отношение мои дела…
— И не им ли вы должны деньги? Очень много денег. Давайте взглянем… — Крабиков подошел к столу и пододвинул к себе большую стопку бумаг. Это была компьютерная распечатка. — Ах, да… Вот оно: на сегодняшнее утро вы должны двадцать семь миллионов восемьсот тысяч сорок три гонконгских доллара, не считая центов. Когда я говорю «вы», я имею в виду лично вас, а также ваши многочисленные компании и их филиалы.
Чжао погасил наполовину выкуренную сигарету и встал.
— Я бы хотел закончить наш разговор, мистер Крабиков. — Я не вижу, о чем мы с вами можем разговаривать.
— А я вижу, — вмешался Казин. Он откинулся в кресле и сидел, медленно покачиваясь, не сводя глаз с азиатского лица своего собеседника. — Должен вам сказать, мистер Чжао, — продолжил он секунду спустя, — что без моего разрешения никто не может покинуть этот дом.
Чжао облизнул губы.
— Я гость в вашей стране. У меня есть определенные права. Я повторяю: нам не о чем говорить.
Тишина становилась зловещей. Крабиков улыбнулся. Чжао испытал настоящее облегчение.
— Я бы посоветовал вам остаться, мистер Чжао, — тихо проговорил Крабиков. — Есть у вас права, как вы их называете, или нет, мы скупаем ваши бумаги. К настоящему моменту мы весьма преуспели. Конечно, не в той степени, что Корпорация, но этого вполне достаточно, чтобы полностью вывести вас из игры. Я с удовольствием назову вам цифры, они здесь, в ящике стола. Поэтому извольте… мы дружески поговорим обо всем. В противном случае нам придется вынудить вас пойти на разговор. Сделать это без амбиций с вашей стороны будет гораздо легче для нас обоих. Особенно в свете предложения, которое мы намерены вам сделать.
— Предложения? — быстро переспросил Чжао. Слишком быстро.
— Да, предложения. Как вы отнесетесь к тому, чтобы занять место мистера Юнга? Стать председателем правления и исполнительным директором второго по величине банка Азии?
Вздох Чжао огласил белую комнату и, казалось, надолго повис в воздухе. Но прежде чем гость смог ответить, Крабиков заговорил снова:
— Надеюсь, вы согласитесь с тем, что Корпорация — это достойная награда?
Чжао не ответил, и он вновь заговорил:
— Это очень старое, очень почтенное предприятие, к тому же прочно основанное. Списки его должников безукоризненны, механизм деятельности безупречен. Это все те, кого вы называете «голубыми фишками»,[2] верно?
Чжао медленно кивнул, словно человек, все еще приходящий в себя после сильного шока.
— И у этого предприятия есть одна любопытная функция. Иногда — поправьте меня, мистер Чжао, если я ошибаюсь, — иногда Корпорация и банк… — я, конечно, имею в виду «Гонконг энд Шанхай бэнк», а также «Стэндард чартеред» — по просьбе правительства совместно работают над задачами, которые обычно выполняют только казначейство или Национальный банк. Не так ли?
— Да. Иногда. — Чжао отвечал нехотя, словно чувствовал, что его толкают на скользкую дорожку. — Но я не понимаю…
— Корпорация — это сила, и именно в вашей стране. Это одна из мощнейших финансовых организаций в Азии. — Крабиков почти с нежностью погладил стопку распечаток. — Мы намерены завладеть ею, — сказал он.
— Вы намерены… что?
— Завладеть ею. Мы намерены приобрести большинство акций учредителей. Точнее говоря, мы собираемся установить контроль над ней. В нашей стране нет четкой грани между контролем и правом собственности.
