Дункан Кайл - Милый муравей
Из тонкого скоросшивателя я узнал кое-что еще: менее чем через год после покупки она продала дом за сто двадцать фунтов. «Макдональд и Слаутер» вновь участвовали в сделке. Затребовали себе грабители пятнадцать фунтов. Итак, в этой затее по торговле недвижимостью она потеряла достаточно денег, после чего ни о каких сделках больше не говорится. Только сегодня, шестьдесят лет спустя, имя Мэри Эллен Эммет возникло вновь.
У меня появилась здравая мысль порыться еще и в городском архиве. Можно было послать туда кого-нибудь из наших студентов. Но со времен моей молодости многое изменилось. Молодежь не любит такую работу:, пачкать руки, дышать архивной пылью. Они стараются как-нибудь улизнуть или без толку околачиваются там полдня, а потом возвращаются и сетуют, что ничего не обнаружили. Но и самому уж очень не хотелось выходить на опаленные знойным полуденным солнцем улицы Перта.
Мои пальцы исполнили на столе какой-то замысловатый танец, после чего я раскрыл «Западную Австралию» — местную газету, которая давно и тщетно пытается охватить на своих страницах местность, соответствующую ее названию. Задача практически невыполнимая, так как территория занимает площадь полторы тысячи миль в длину и тысячу в ширину, где на севере — крокодилы и муссоны и океан — на юге. И всего вдоволь: пустыни, алмазы, залежи бокситов, титановый песок, пшеница, золото...
У «Западной Австралии» был свой газетный архив. В течение многих лет увлеченные люди делали вырезки, систематизировали и нумеровали их.
Полный надежд, я позвонил в редакцию: может быть, хоть раз Стринджер Стейшн упомянута на страницах газеты.
— Не вешайте трубку... Извините. О Стринджер Стейшн ничего нет.
Затем я вспомнил о Христовой Общине, этом скромном интеллигентном самоотверженном братстве, что с безграничной верой и активностью борется с дьяволом во всех его проявлениях. Слышал, что там тоже есть свой архив. К счастью, в справочнике был их телефонный номер.
Вперед! Не унывай! Крути диск телефона — и тебе ответят.
— Я адвокат Джон Клоуз. Мы получили письмо, в котором как свидетель завещания упоминается один из членов вашего братства.
— Вы хотите знать, где он сейчас живет?
— Скорее всего жил. Бумага датирована 1941 годом. Имя этого человека Нейсмиш.
— Вы не знаете его, мистер Клоуз? — после небольшой паузы произнес голос.
— Я?
Наступила выразительная тишина, настаивающая на том, что я должен его знать. Потом голос в трубке сказал:
— Отец Нейсмиш умер всего несколько недель назад. Вы не ошиблись в его возрасте. Ему было 93 года.
У меня в голове зазвучали колокольчики, пробуждающие память.
— Мы говорим о святом из Бангл-Бангла, не так ли?
— Так его любили называть журналисты. Имеющаяся у вас подпись, мистер Клоуз, должна быть подлинной. Вряд ли кто-нибудь осмелится подделать подпись отца Нейсмиша.
— Вам случайно не известно, посещал ли отец Нейсмиш когда-нибудь Стринджер Стейшн?
Мой собеседник рассмеялся:
— За семьдесят лет, мистер Клоуз, отец Нейсмиш не один раз побывал в каждом отдаленном уголке Австралии. Он ходил пешком, ездил на лошади и даже на верблюдах.
— Не вел ли он какой-нибудь дневник?
— У отца Нейсмиша не было никакого имущества, — мягко ответил голос в телефонной трубке, — он жил аскетом и проповедовал бедность.
— О. — Я не нашелся, что ответить.
— По всей видимости, вам стоит поискать в городском архиве, — посоветовал голос.
В этот день голова была занята другими событиями: исчез продавец нового магазина, на берег была выброшена огромная акула и т. д. Я сделал записи в ежедневнике. Кроме того, занес отчеты о проделанной работе в коммутатор. Нет, это вовсе не бесполезное устройство, подобные системы часто применяются в юридических конторах, иначе к концу недели в делах начинается полная неразбериха. Просто у нас помехой этому, как и большинству здравых идей, является Миллер Банбери, похожий на ядовитого паука, притаившегося на своей паутине в темпом углу. Он нажимает пару кнопок — и такое ощущение, будто он вес время стоит у тебя над душой.
Так и случилось на следующее утро.
— Бр-р-р, — раздалось по внутренней связи.
— Да? — ответил я.
— Что там насчет Стринджер Стейшн? — Банбери никогда не начинал разговор со слов «Добрый день. Говорит Банбери». Он вечно брюзжит и ворчит. Банбери мог бы написать книгу под названием «Привила брюзжания и ворчания». Его нос смотрит в небо, и мне кажется, что его позвоночник оканчивается поросячьим хвостом.
— Дело записано в журнал.
— Чертова чепуха! В задницу все! И что это еще за каракули: «...доставлено неизвестным аборигеном»?
Я объяснил ему, что сейчас в Перте нехватка юристов, и у меня есть два предложения о работе, и что в Западной Австралии, как известно мне, нет недостатка в судебных делах, а фирма «Макдональд и Слаутер» не что иное, как соковыжималка, и не следует требовать от меня быстрой работы. Но даже и в такой форме Банбери ничего объяснить невозможно, он сразу же начинает поучать вас, как надо жить и относиться к работе.
— Чертовы дураки, — брюзжал он, — нацарапай его чертово имя.
— Вы знаете что-нибудь о Стринджер Стейшн?
— Слышал.
— Мне бы очень помогло, если бы вы рассказали мне, что вам известно.
— Ленивый ублюдок, сам хорошенько поработай, сам!
Клац. Трубка легла на рычаг.
А пошел ты! В конце концов, небо голубое, светит солнце, только вот между мной и солнцем сидит в засаде Банбери. Когда-нибудь, наконец, партнеры его вышвырнут. Однажды это непременно произойдет. А потом Банбери их по одному перестреляет, а может быть, забодает. (Ходят же слухи, что его отец, которого он никогда не видел, — племенной бык из Арнхем-Лэнда!)
Ладно, хватит! Надо беречь время и нервы. В Лондон я лечу в следующий понедельник — на ближайшие дни не было билетов.
Ну ладно, значит, сейчас можно заняться городским архивом.
— Шарлин, вызови мне, пожалуйста, такси.
— Хорошо, мистер Клоуз, — быстро ответила она и подняла телефонную трубку.
Ехать было недалеко, но в поездке каждый цент на счету. Все еще стояла жара, но новые машины были оборудованы кондиционерами, и в них не так ощущалось пекло.
В городском архиве быстро отыскали нужные сведения. Западная Австралия занимает территорию около миллиона квадратных миль, и при населении всего в полтора миллионов найти оставленный человеком след не очень трудно.
— Стринджер Стейшн, почтовое отделение 19448, Кунунурра, — ответила служащая, просмотрев какие-то бумаги. Потом уточнила: — Зарегистрировано на имя Мэри Эллен Грин.
— У меня написано Эммет, -заметил я. — Мэри Эллен Эммет.
— Мэрри Эллен Грин, урожденная Эммет, — ответила девушка. — Молодой человек, полагаю, сейчас в Кунунурре очень жарко.
— Как возле ворот.
— Каких ворот?
— Тех, что являются вратами ада.
— О, этих! Но там еще жарче.
— Так что насчет Стринджер Стейшн?
— Владение площадью восемьдесят две квадратные мили, — ответила девушка и достала карту.
— Вы мне дадите ее копию?
— Только вы должны ее вернуть.
— Мы все кому-то что-то должны, — философски заметил я.
— Я целиком с вами согласна, — ответила девушка.
Вернувшись и офис, я занялся родственниками Мэри Эммет Грин. Вряд ли кто-нибудь из них отыщется здесь, в Австралии: она завещала все состояние сестре, живущей в Англии. Но проверить необходимо, благо у нас есть телефоны, радиотелефоны и прочие чудеса техники, распространенные в Западной Австралии. Я набрал номер телефонной службы.
— Да, в Стринджер Стейшн есть радиосвязь, но вот уже долгое время ею никто не пользовался, — ответила телефонистка. — С тех нор как умерла миссис Грин.
— Кто сказал вам о ее смерти?
— Не вешайте, пожалуйста, трубку, проверю.
Я приготовился к долгому ожиданию, но девушка вернулась довольно быстро.
— Отец Нейсмиш лично позвонил и сообщил об этом. Он находился там в момент се смерти, совершил захоронение и подписал заключение о смерти.
— Разве священник это делает?
— Прежде, чем стать священником, отец Нейсмиш был врачом, — сухо ответила девушка. — Странно, что вы об этом не знаете.
— Должно быть, просто вылетело из головы.
— Он похоронил ее и поехал дальше.
— После чего умер сам.
— Да, вы правы. Какой был человек! Представляете, похоронил ее, и даже могилу выкопал сам. И это в его-то девяносто лет, да еще в Кунунурре.
— Может быть, эта тяжелая работа и убила его, — предположил я.
— Убил его какой-то негодяй в автомобиле. Никто не знает, кто он, потому что эта скотина даже не остановилась. Святой отец переходил дорогу южнее Касерины. Боже мой, это была единственная асфальтированная дорога на тысячи миль, и он погиб, переходя ее.
Поблагодарив девушку, я повесил трубку. Как это я пропустил сообщение о смерти отца Нейсмиша, наверняка об этом и писали и говорили, — он был довольно известным человеком. Пролистав свой ежедневник, я понял: в то время я был в десятидневном пешем походе, а под кустами и эвкалиптами не лежали газеты, телевидение же и подавно отсутствовало. Правда, я брал с собой двухволновый приемник, но старался по возможности не включать его, наслаждаясь оторванностью от мира.
