Илья Деревянко - Гости из преисподней
Евгений Дмитриевич содрогнулся, моментально покрывшись холодной испариной.
– Дух откликнулся! Спрашивайте, – шепнула ему Эльвира.
– К-к-кто в-вы? – заплетаясь языком, промямлил Кожинов.
– Твой отец, – последовал незамедлительный ответ.
– Папа?! – удивился майор. – Не может быть!
– Может! Привет, засранец!
От неожиданности Евгений Дмитриевич едва не свалился на пол вместе со стулом. Слово «засранец» являлось излюбленным обращением к сыну Кожинова-старшего, умершего от запоя без малого десять лет назад. Причем предок пользовался им исключительно в узком семейном кругу.
Ни Сухотин, ни тем более Эльвира знать об этом не могли. Следовательно, вероятность мошенничества с их стороны исключалась[3].
– Не ссы, бамбино, а то намочишь динамит! – подбодрил Кожинова дух, и Евгений Дмитриевич окончательно уверовал, что общается с покойным папашей, питавшим при жизни неизлечимое пристрастие к вульгарным, дешевым каламбурам.
– Скоро ли подлец Чуев перестанет отравлять мне жизнь? – справившись с волнением, задал он первый вопрос...
* * *В эту ночь Кожинов уснуть не смог. «Дух отца» рассказал немало интересного. Например, что следователь Вадим Кабанов усердно стучит Чуеву, практикантка Овечкина трахается с полковником Бахусовым из карьеристских соображений, подозреваемый в краже Игорь Бардаков «слаб в коленках» и, если хорошенько поднажать, расколется как гнилой орех, сдаст с потрохами своего подельника Никиту Пыжова и т. д. и т. п. Но главное другое – сегодня умрет заместитель начальника отделения подполковник Борис Петрович Чуев, к которому Кожинов питал давнюю лютую ненависть. Подполковник в настоящий момент находится на больничном (а на самом деле, по утверждению «отца», в тяжелейшем запое) и покончит с собой около пяти утра в приступе белой горячки[4].
«Хоть бы сбылось! Хоть бы сбылось!» – мысленно твердил разгоряченный Евгений Дмитриевич, ворочаясь с боку на бок. Смерть Чуева разом решала множество серьезных проблем, открывала блестящие перспективы...
Едва забрезжил рассвет, сгорающий от нетерпения Кожинов вскочил с постели, судорожно побрился, несколько раз порезавшись при этом, выпил подряд четыре чашки черного кофе, надел свой лучший костюм и прискакал на работу раньше всех, чем немало удивил заспанного дежурного...
ГЛАВА 2
Известие о гибели Чуева превратило Н-ское отделение милиции в подобие взбудораженного улья. Фавориты подполковника впали в уныние, а враги с трудом сдерживали дьявольскую радость. В десять утра Бахусову позвонили из отделения Г-ского района, где проживал покойный, и сообщили, что Борис Петрович в пять минут шестого выпрыгнул из окна двенадцатого этажа. Вскоре контрабандой поступили подробности... «Бухал неделю не просыхая!.. Допился до белой горячки!.. Чертей по квартире гонял!.. Дверь комнаты изнутри запер и посмертную записку оставил, сплошь матерную!..» – шушукались по углам сотрудники. Майор Кожинов млел от счастья. «Избавился-таки от мерзавца! Отлились кошке мышиные слезки! Сдох поганец! Скопытился! Гы-гы-гы! – сладостно трепеща, думал он. – Ай да папа! Ай да молодец! Предсказал все с точностью до мелочей! Но раз это сбылось, значит, должно сбыться и остальное! Ща-а-ас проверим! У кого там дело Бардакова?! Ба-а! У нашего стукачка Вадика! Чудесно!»
Набрав по внутреннему телефону номер следователя Кабанова, Евгений Дмитриевич медовым голосом сказал в трубку:
– Зайди ко мне. Есть разговор.
Вадим Кабанов, узкоплечий, задастый, похожий на бабу мужчина лет двадцати пяти, пулей прилетел на зов и замер возле дверей, взирая на начальника следственной части с холуйской преданностью.
– Как движется дело Бардакова? – ласково поинтересовался майор.
Следователь замялся в смущении:
– Пока никак, Евгений Дмитриевич, однако я предполагаю...
– Нехорошо, Вадим! Ох, нехорошо! – сурово прервал его Кожинов. – «Я предполагаю»! – с сарказмом передразнил он подчиненного. – Нужно не предполагать, а работать!
В глазах майора сверкнули молнии. Кабанов съежился, как побитая шавка.
– Безобразие! – гневно воскликнул майор. – Столько возиться с пустяковой кражей! (Бардаков подозревался в похищении трухлявого допотопного компьютера из здания строительного техникума.) Стыд и позор! Нет, дальше так продолжаться не может!
– Евгений Дмитриевич, я... – жалобно начал следователь. – Молчать! – треснул кулаком по столу Кожинов. – С меня достаточно! Когда ты собираешься в очередной раз допрашивать подозреваемого?!
– С-сегодня! Ч-через ч-час!
– Хорошо. Приведешь его ко мне. Я поговорю с ним сам! Посмотрим, что это за фрукт!
Проводив Кабанова грозным взглядом, начальник следственной части злорадно ухмыльнулся.
* * *Игорь Бардаков, учащийся второго курса вышеупомянутого техникума, худощавый черноволосый парень с трусоватыми глазками-бусинками, неловко примостился на краешке стула и с опаской посматривал на коренастого усатого майора, расхаживающего взад-вперед по кабинету. Зловещее молчание Кожинова давило ему на психику, хотя он знал – улик против него нет. Следствие базировалось лишь на показаниях уборщицы тети Дуси, видевшей, как Бардаков накануне кражи с подозрительным видом ошивался возле компьютерного класса.
– Сознаешься или как?! – внезапно остановившись, гаркнул начальник следственной части.
– В чем? – нервно встрепенулся подозреваемый и в ту же секунду получил хлесткую пощечину.
– За-а что-о?! – выдавил он.
– Здесь вопросы задаю я! – процедил майор, наградив парня второй затрещиной, на сей раз по уху. – Колись по-быстрому, сучонок.
Бардаков всхлипнул.
– Пыжов сдал тебя с потрохами! – вспомнив упомянутую «отцом» фамилию, блефанул Кожинов. – Получишь на полную катушку как инициатор и организатор кражи!
– Я-я-я?! – опешил подозреваемый. Лицо его посерело, покрылось мелкими каплями пота. Глаза приобрели затравленное выражение.
– Ну да, ты! – поняв, что угодил в точку, хищно замурчал начальник следственной части. – Жаль мне тебя. Честно, жаль! Минимум лет пять отсидишь, а Пыжов отделается условным наказанием! Ведь ты его силком заставил, бил, угрожал...
– Нет! – вскричал парень. – Все было не так!
– А как? – вкрадчиво осведомился Кожинов. Окончательно сломавшийся Бардаков начал подробный рассказ...
* * *– Ну вот! – сияя самодовольной улыбкой, заявил начальник следственной части, демонстрируя Кабанову собственноручно написанные показания Бардакова. – Меньше часа ушло. Плевое дело.
– Вы гений! – подобострастно прошептал следователь, закатив глаза в верноподданическом умилении. – Вы...
– Заткнись! – зло отрезал Кожинов. – Поздно спохватился!
– Что поздно? – не врубился Кабанов.
– Сам знаешь. Впрочем, речь сейчас не об этом. Ты, Вадим, не справляешься с возложенными на тебя обязанностями. Проще говоря – профессионально непригоден... – Евгений Дмитриевич выдержал драматическую паузу.
Следователь взопрел от страха. Мясистое лицо покраснело, руки затряслись. Внимательно наблюдающий за ним майор прищурился от удовольствия.
– Короче, тебе стоит подумать о перемене места работы, – с наигранным сожалением добавил он.
– Евгений Дмитриевич! Не губите! – панически взвизгнул Кабанов.
Кожинов сделал вид, будто колеблется.
Опальный подчиненный уставился на него с робкой надеждой.
– Нет, – спустя минуту молвил начальник следственной части. – Ничего не выйдет. Иди!
– Но, Ев-ге-е-ений Дми-и-и... – заблеял полностью деморализованный следователь.
– Вон! – рявкнул Кожинов и, когда дверь за Кабановым закрылась, сатанински расхохотался...
* * *Майор вернулся домой в прекрасном расположении духа. День прошел лучше некуда. И Чуев сдох, и «висячку» раскрыл, и стукачу отомстил, а Бахусову ловко подшестерил. (Докладывая шефу о бестолковости злополучного следователя, Евгений Дмитриевич якобы ненароком противопоставил тому «подающую надежды молодую практикантку» Елену Овечкину и посетовал, что она пока не числится в штате. Похотливый хрыч остался доволен.) И все благодаря «покойному отцу». Почему он раньше ничего не знал о спиритизме?! Скольких напастей можно было бы избежать!
Наспех поужинав, Кожинов позвонил Сухотину.
– Да-а-а? – вяло отозвался Роман.
– Это я! Евгений!
– Кто-о? И-ик!
– Евгений, Кожинов! – нетерпеливо повторил майор. – Ты чем занимаешься?!
– И-ик! Угадай с-с трех раз!
– Бухаешь! – догадался Евгений Дмитриевич.
– П-правильно! И-ик! – тяжело ворочая языком, подтвердил художник.
– Жаль! А я хотел духа вызвать!
– Б-без п-проблем. З-заходи!
– Но... – неуверенно начал Кожинов.
В ответ послышались короткие гудки. Майор укоризненно покачал головой, затем оделся и вышел из квартиры...
