Жан-Кристоф Гранже - Кайкен
— Догнал его?
— Куда там! Ушел!
— Ты где?
— Сам не знаю.
— Сейчас буду.
Пассан спрыгнул со стремянки и с пистолетом наготове выскочил за дверь. Он огибал бетоноукладчики, спотыкался о блоки, мешки со штукатуркой, стальные прутья, в темноте ничего не разбирая перед собой.
Через пару метров он растянулся во весь рост, поднялся и злобно огляделся в поисках препятствия, о которое споткнулся. Это оказался Фифи, нога которого застряла под грудой гипсокартона.
— Упал я, Пассан… Грохнулся…
Оливье не знал, смеяться ему или плакать. Он наклонился, чтобы помочь Фифи подняться, но тот заорал:
— Забудь! Хватай гада!
— Где он?
— За стеной!
Пассан обернулся и метрах в ста от себя обнаружил длинную глухую стену. За ней мерцали отсветы: там проходила национальная автомагистраль. Не выпуская из рук пистолета, он бросился вперед, нашел пригорок, поднялся на него, закинул ногу на стену и, сгруппировавшись как мог, спрыгнул с другой стороны.
Перед ним простирались гектары голой земли. Вдали мчались машины. Фары высвечивали фигуру Патрика Гийара: спотыкаясь на раскисшей глине, тот с трудом продвигался к шоссе.
Пассан кинулся за ним. Кевларовый броник стеснял дыхание, ноги утопали в грязи, он едва отрывал их от вязких кочек и все же настигал врага.
Гийар уже подбирался к насыпи, по которой проходило шоссе. Пассан прибавил скорость и, когда преступник уже карабкался на дорожное ограждение, схватил его за ноги и потянул вниз. Убийца цеплялся за густую траву. Взяв за воротник, Пассан развернул его к себе и несколько раз ударил затылком о бетонный сток.
— Сволочь…
Гийар попытался его оттолкнуть. Теперь полицейский дубасил жертву рукоятью пистолета, чувствуя, как кровь заливает руки, глаза, нервы. В нескольких метрах над ними сотрясалась почва под колесами мчащихся машин.
Вдруг Пассан остановился и встал. Убрал оружие, поднялся на насыпь, подтащив тело врага к самой проезжей части.
В темноте вспыхивали фары — в их сторону мчался грузовик.
Полицейский пинком подтолкнул Гийара вперед и прижал к земле. Полуприцеп был уже в паре метров от них.
Пассан закрыл глаза.
Он — Закон.
Он — Правосудие.
Он — Меч и Приговор.
В последнюю секунду Пассан дрогнул. Подхватив Гийара, оторвал его от земли, и они, вместе перевалившись через ограждение, покатились вниз. Взревев, грузовик содрогнулся, словно в конвульсиях, и, слепя фарами, пронесся всего в нескольких метрах от их сцепившихся тел.
2
— Ты еще пожалеешь! Клянусь, тебе это с рук не сойдет!
Пассан промолчал, глядя на капитана антикриминальной бригады. Крепыш-недомерок в джинсовой куртке расхаживал взад-вперед, выставляя напоказ свой «ЗИГ-Зауэр». На рукаве — нашивка его бригады: блок муниципальных зданий в оружейном прицеле. Над кварталом кружил вертолет, сверхмощной фарой высвечивая мокрые от дождя крыши. Пассан повидал немало таких окраин и прекрасно знал, что ищет патруль: засевших в засаде отморозков, готовых броситься в атаку с бутылками, свечными ключами, булыжниками. Спецназовцы уже спустились в подвалы на поиски тележек с камнями.
Оливье с силой потер лицо, словно желая содрать с себя кожу, и отошел в сторону. Эта атмосфера боевого безумия его не затрагивала, он приходил в себя после собственного приступа помешательства. Слепящие фары грузовика, голова убийцы на асфальтовой плахе — смертоносный порыв под личиной защиты закона.
— Время поджимало, — сказал он, снова подойдя к коротышке-полицейскому.
— И ты, даже не предупредив, заваливаешься на мою территорию.
— Наводка пришла слишком поздно.
— О пятьдесят девятой статье ты не слышал?
— Мы хотели застать его врасплох, мать твою. Надо было действовать быстро и скрытно.
— И это ты называешь «скрытно»?! — Капитан злобно расхохотался.
Вокруг них, как в калейдоскопе, мелькали мигалки, ленты ограждения, люди в полицейской форме, белые комбинезоны. Антикриминальная бригада, муниципальная полиция, агенты безопасности, спецназовцы, экспертно-криминалистическая служба — кого тут только не было. Здесь же, прижимаясь к желтым лентам ограждения, толпились парни в слишком широких майках, в куртках с капюшоном.
— Ты хоть уверен, что он и есть Акушер?
— Этого тебе мало? — Оливье указал на дверь автомастерской.
С места преступления как раз выносили тела погибших. Двое сотрудников толкали носилки — жертву упаковали в пластиковый чехол. Следом шел еще один, держа контейнер со льдом и красным крестом на крышке. Внутри — сожженный младенец.
— Черт, из-за вас теперь весь квартал под угрозой. — Капитан коснулся своей нашивки.
— Да твой квартал сам по себе угроза.
— Скажи еще, это я виноват.
Пассан уловил в его взгляде смертельную усталость, и тут же весь его гнев и презрение улетучились. Капитан, измотанный многолетней беспросветной борьбой с городскими беспорядками, просто дошел до ручки. При свете мигалок Пассан снова огляделся. Прилипшие к окнам семьи, местные пацаны, толкущиеся по периметру безопасности, хихикающие детишки в пижамках на порогах муниципальных домов — и блюстители правопорядка в противоударных шлемах, с травматическими пистолетами, готовые стрелять по толпе.
Несколько «этнических» легавых — негров, арабов с полицейскими нашивками — пытались утихомирить народ. Пассан вспомнил индейцев американского Запада, служивших белым проводниками в незнакомом враждебном мире, — такими же проводниками были и эти полицейские.
Он развернулся и пошел к своей машине, прокручивая в голове события, что привели его к вратам ада. Позавчера исчезла двадцативосьмилетняя Лейла Муавад, находящаяся на девятом месяце беременности. А несколько часов назад пришло сообщение из финансового отдела: в холдинг, которым руководит их главный подозреваемый, Патрик Гийар, входит оффшорная компания, владеющая автомастерской в Стэне по адресу: Сади-Карно, 134. Этот ангар, о котором никто никогда не слышал, находится менее чем в трех километрах от мест, где были найдены три первых трупа.
Пассан позвонил Фифи. Они не медлили и все же опоздали — эти несколько минут стали роковыми для Лейлы и ее ребенка. За долгую службу Пассан всякого навидался, и бог знает какая по счету несправедливость не потрясла его до глубины души.
Внезапно чей-то вопль разорвал общий гомон. Молодой мужчина растолкал спецназовцев и бросился к труповозке. Пассан узнал его сразу: Мохаммед Муавад, тридцать один год, муж Лейлы. Накануне Оливье брал у него показания в помещении судебной полиции Сен-Дени.
На сегодня с него хватит. Вот-вот подъедет прокурор, будет назначен новый следственный судья, пусть он и разбирается с Иво Кальвини, судьей, который занимался расследованием серии убийств. В любом случае Пассану это дело не поручат. По крайней мере, не сразу. Сперва придется искупить грехи: незаконный обыск; проваленное задержание на месте преступления, нарушение запрета подходить к Гийару ближе чем на двести метров. Применение насилия к подозреваемому, на которого распространяется презумпция невиновности. Адвокаты этого говнюка сожрут его заживо.
— Валим отсюда?
Фифи курил, сидя в «субару». Из открытой дверцы торчали его волосатые ноги, одну из которых уже перевязали врачи «скорой».
— Обожди секунду.
Пассан вернулся в эпицентр событий. Теперь ему нескоро представится возможность разжиться сведениями по делу. На месте преступления трудились эксперты криминалистического отдела, вспышки фотоаппарата то и дело выхватывали куски стен, из рук в руки переходили порошки, пинцеты, запечатанные пакетики. Все это он наблюдал сотни раз, и его уже тошнило от этого зрелища.
Он высмотрел координатора криминалистов, Изабель Заккари, которую сам же и вызвал по телефону. В своем белом комбинезоне, она стояла рядом с черными следами, оставленными внутренностями жертвы.
— Уже что-то есть?
— Дело у тебя?
— Сама знаешь, что нет.
— Тогда я вряд ли могу…
— Хотя бы самые первые результаты.
Заккари стянула капюшон, как будто ей не хватало воздуха. В маске с боковыми фильтрами вокруг шеи она смахивала на мутанта. При каждом ее движении слышался шелест сминаемой бумаги. Она была в очках, обычно придававших ей высокомерный и сексуальный вид, но только не сегодня вечером.
— Пока ничего не могу сказать. Мы все отправляем в лабораторию.
Пассан окинул взглядом помещение: окровавленная цистерна, свисающие ремни, потемневшие от крови хирургические инструменты на стойке. Здесь еще держался запах горелого мяса.
— Нашли его отпечатки? — Пассана вдруг поразила одна мысль.
— Полно. Но это ведь его мастерская?
