Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
Яся нашла ее в каморке под лестницей. Надя сидела на колченогой табуретке среди веников и тряпок и в который раз прокручивала в голове эти несколько секунд. Ромкины теплые губы, его крепкие руки и это невыносимое чувство любви к нему, любви, которую ни в коем случае нельзя показывать, и о которой все равно знают… И Яся, и Ромка… Знают и смеются…
— Надя, — Яся прикоснулась к ее плечу, и Надя вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как Яся вошла.
— Прости меня, прости, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло, — она погладила Надю по волосам. — Пойдем, я твое платье голубое приготовила. Пойдем. Ромка нас на улице ждет.
Глава тринадцатая
В музее стояла тишина, и, проходя один за другим пустые залы, Миша слышал, как звучным гулким эхом отзываются в этой тишине его шаги. Видимо, встревоженная этим гулом, из одной из закрытых дверей выглянула женщина в синем халате.
— Вам чего, молодой человек? У нас сейчас перерыв. Осмотр начнется минут через двадцать.
— Простите, мне нужна Елизавета Иванченко.
— У вас индивидуальная экскурсия?
— Да, да, — кивнул Миша, — точно, индивидуальная экскурсия.
— Посидите вот здесь. Я ее позову.
Миша сел на скамеечку у окна. Прямо напротив него стояла старинная карета — самая настоящая — с позолоченным орнаментом, деревянными, словно отполированными колесами, замшевым потертым сиденьем.
У Миши гудели и побаливали ноги — сколько километров он пробегал за день! — и, закрыв глаза и облокотившись на удобную спинку, он представил себе, как неторопливо, чуть подпрыгивая на неровностях дороги, несет его эта карета куда-то далеко-далеко, туда, где теплый дом, уют и покой. За окном неспешно пробегают поля, пахнет дымком, и так приятно вздремнуть под неторопливый негромкий скрип колес…
— Здравствуйте! Это у вас индивидуальная экскурсия?
Миша вздрогнул и проснулся. На фоне кареты, которая только что везла его куда-то в дальние края, стояла женщина — высокая, темноволосая, лет так под пятьдесят и килограмм этак под сто, — и на бейджике, приколотом к необъятной груди, Миша, щуря заспанные глаза, прочел: «Елизавета Иванченко — экскурсовод».
Полчаса он ходил за ней по залам, и не знал, как приступить к разговору. Ну как сказать человеку, что некто, прикрываясь его именем, совершил преступление? Что некая женщина проникла в квартиру уважаемого антиквара и обокрала его, назвавшись сотрудником музея Елизаветой Иванченко. То есть вот этой тетечкой, так увлечено рассказывающей о гжели и хохломе.
— Скажите, — осторожно спросил Миша, — а стеклянные ангелы у вас есть?
— Есть, — сказала женщина и повела его к огромным шкафам, прятавшимся где-то самом конце этой гулко звучащей анфилады просторных пустых залов с высоченными алебастровыми потолками.
— Вот, взгляните, — начала женщина, — эти экспонаты датируются…
— Извините, — перебил ее Миша, — мне хотелось бы взглянуть на Ангела покаяния.
— Нет, к сожалению, именно Ангела покаяния у нас нет. Надо же, — заметила женщина, — вы уже второй за эту неделю, кто интересуется.
— Правда? — Миша сделал удивленное лицо, — а я думал, что в наш век прогресса это искусство никому не нужно. Вот я коллекционирую стеклянных ангелов много лет и очень редко встречаю единомышленников, — Миша сокрушенно покачал головой. — А вы не расскажете, кто еще интересовался Ангелом покаяния? Может быть, удастся побеседовать о возможностях обмена.
«Боже мой, сколько же приходится врать в последнее время, — подумал Михаил, — у меня скоро нос вырастет как у Буратино!»
Тетечка оказалась просто сущим кладом. Доброжелательно ответила на все интересующие проныру-журналюгу вопросы.
— Девушка интересовалась. Как выглядела? Блондинка, волосы длинные. Как зовут? Ой, сейчас и не вспомню. Оксана, по-моему, или нет — Ксения. Точно Ксения. Но только она не коллекционер. Ей этот ангел не для коллекции нужен был. Она сказала — жених у нее в тюрьме. Она хотела ему ангела отвезти — чтобы он покаялся в содеянном. Сказала — он за убийство сидит.
— Жалко ее, — сказа Миша, — может быть, ей удалось достать все-таки этого ангела. Может быть, она у Всеволода Витальевича смогла купить?
— У Всеволода Витальевича? Вы тоже про него знаете? Этого я и боялась. Похоже, все коллекционеры как только прознали о том, что его уникальное собрание завещано музею, начали свою охоту. Иногда, и нечестную. Простите, если я вас задела. Нет, не думаю, что она смогла купить у него ангела. Очень на это надеюсь. Я ей так сразу и сказала. Не продаст он ей эту фигурку. Хотя, конечно, гарантий нет. Пока Всеволод Витальевич может делать со своей коллекцией все, что ему заблагорассудится. Мы, естественно, заинтересованы в том, чтобы она перешла к нам полностью, и если он сейчас начнет все распродавать…
— Да, действительно. И вы больше не видели эту девушку?
— Нет, не видела.
— Ну что ж, — Миша приложил ладонь к груди, — огромное спасибо за интересную и познавательную экскурсию. Очень рад знакомству с таким замечательным знатоком искусства и просто очаровательной женщиной.
Тетечка заулыбалась, и даже слегка покраснела.
Миша раскланялся и убрался восвояси, дабы не смущать больше служительницу прекрасного своим неотразимым мужским обаянием. Да и лимит вранья, честно говоря, на сегодня у него был исчерпан.
* * *— Здравствуйте, Мариночка.
— Ах, здравствуйте, Михаил. Вы снова к нам? Как я рада вас видеть! Что-нибудь приглянулось, будете покупать?
— Нет, нет, Мариночка, на этот раз не буду. Я ваши фотографии принес. Вот, пожалуйста, презентую.
— Ох, какая прелесть! Неужели это я! Надо же, я и не знала, что я такая красавица! Вы просто волшебник, Михаил.
— Ну что вы, какой из меня волшебник? Просто вы удивительно фотогеничны, ведь я говорил вам об этом. И потом вы и в жизни такая же красавица, не только на фотографиях.
— Какой вы милый, даже не знаю, как вас благодарить.
— Не надо меня благодарить, Мариночка. Лучше скажите: за ангелом, которого я у вас вчера купил, никто не приходил?
— Вы знаете, приходили. Через полчаса, как вы ушли. Девушка приходила. Ой, так сокрушалась, что не успела. Спрашивала, кто купил. Хотела перекупить. Сказала, двойную цену даст.
— Вот оно что. И что же, вы рассказали ей обо мне?
— Рассказала… Извините меня… Не надо было? Я просто проговорилась, что фигурку купил известный журналист, а потом, кажется, и имя назвала… Простите, ради бога!.. Я не подумала…
— Ничего, ничего, Мариночка. Ничего страшного. Я, может, и на самом деле продам этого ангела. А как она выглядела, эта девушка?
— Такая невысокая, стройная. Симпатичная, пожалуй. Волосы светлые, длинные, до пояса.
— Она не сказала, как ее зовут?
— Сказала. Имя какое-то не наше, не русское. Я сейчас и не вспомню.
— Пожалуйста, Мариночка, вспомните, пожалуйста.
— Сейчас, сейчас. Как же? М-м-м-м… По-моему Милана, или Милена. Как-то так.
— Спасибо, дорогая Марина. Всего вам хорошего. Очень рад был знакомству.
— Заходите почаще. Буду ждать вас.
Конечно, зайду как-нибудь. Как только разберусь с этой девушкой. Невероятно странной, загадочной девушкой… Светловолосой, стройной, симпатичной… Девушкой, которая интересуется стеклянными ангелами и почему-то представляется разными именами.
Глава четырнадцатая
Дверь распахнулась, и он увидел Жанну Александровну. С распущенными волосами, в коротком халатике. «Пожалуй, она моя ровесница, — подумал Миша. — Вот уж никогда не подумал бы…»
— Что вы здесь делаете, Плетнев? Как вы меня нашли? — она смотрела на Мишу хмуро и устало.
Он засмеялся:
— Здравствуйте, Жанна Александровна. А у вас лифт не работает. Пустите передохнуть?
Она покачала головой, и ответила — не сразу, он даже слегка напрягся: неужели прогонит?
— Что с вами поделаешь? Входите.
Маленькая квартирка. Скромно обставленная. Диван, торшер из Икеи. На журнальном столике перед телевизором чашка кофе и тарелочка с печеньем.
— Да, да! — сказала Жанна Александровна, заметив его взгляд. — Собралась отдохнуть после трудовой недели, выдался единственный свободный вечер. Хотела фильм посмотреть. Поэтому буду очень благодарна, если вы управитесь за пару минут. Говорите быстрее, что вам нужно, и уходите. Если я не отдохну, еще одну рабочую неделю не вытяну.
Миша поставил на столик коробку с тортом и бутылку вина.
— Неужели вы меня прогоните? На улице такой холод…
Жанна Александровна снова покачала головой:
— Ладно уж, садитесь, раз пришли. Вам чай или кофе?
— Мне, пожалуйста, кофе. Но только позже. А сейчас может быть вина?
Жанна Александровна ушла на кухню. Принесла штопор, села, устало опустив руки.
